— Болевое, — шепчу я Соби, а сам не свожу глаз с Сувы, загадочно улыбающегося.

Нужно проверить, насколько вынослив их Боец, если, конечно, Соби удастся его достать.

— Тысяча игл, пронзите пространство — вторгнитесь в плоть. Ускорение!

— Укрой, мать-Земля!

Боец скрещивает руки на груди, как египетский фараон в саркофаге. Вокруг Deathless закручивается спираль из травинок, выдранных с корнем из земли, иглы разбиваются о преграду и исчезают.

Первый раунд с нулевым счётом позади. Соби шевелит пальцами, готовясь встречать вражескую атаку, с которой Deathless почему-то не торопятся.

— Аояги-сан, вы верите в богов Смерти? — спрашивает вдруг Сува таким тоном, будто мы ведём приятельскую беседу.

— Шинигами?

— О, нет, — смеётся он, — я говорю вовсе не о красноглазых чудищах с косами из мультфильмов, а о мифических богах различных культур.

И тут я начинаю чувствовать… Пока совсем слабо, где-то на периферии, будто Сува только прощупывает почву. Но он, в отличие от того же Киноситы-сенсея, не разделяет ментальную атаку с отвлекающими внимание словами, а, наоборот, склеивает воедино, хотя атака эта скрытая — в самих словах её нет, только в посыле. От такого можно защититься только отрицанием.

— В них нельзя верить. Сами же сказали — миф.

— Миф — это не сказка, — воздействие становится сильнее, в голове слегка мутнеет. — Миф — это попытка объяснить взаимодействие сверхъестественных сил с человеком при помощи наглядных и доступных образов.

— В сверхъестественное я тоже не верю.

— Но вы же стоите сейчас в Системе, где наши Бойцы обмениваются заклинаниями, — усмехается он. — Я бы назвал это волшебством, но, согласитесь, термин слишком… добрый.

А ведь действительно… Система… сверхъестественное…

Едва разум выдаёт хоть приблизительное согласие с его словами, Сува щёлкает пальцами, и его Боец простирает руки к земле:

— Владыка Миктлана, яви свой гнев! С глубин преисподней подними своих спутников! Когти — точно бритвы, вместо глаз — янтарные осколки, перья — стрелы, клюв — из стали!

Стая совершенно жутких сов не сотворяется из его заклинания, сорвавшегося с кончиков пальцев, а материализуется прямо над нашими головами. Я успеваю только рукавом заслониться, когда добрый десяток разъярённых птиц пикирует сверху, жаля клювами и царапая когтями.

Соби выкрикивает что-то в защиту, но рана на моём локте уже превращается в сверкающий тяжёлый браслет ограничителей.

— Повтор! — кричит Боец, и над нами снова эти чёртовы птицы, заслоняющие собой черноту Системы.

Но Соби на удивление спокойно отвечает:

— Не верю в мифы. Развейся, — и они растворяются в воздухе.

Он сурово смотрит на Deathless, атаковавших дважды подряд.

— Любите птиц? Чёрные крылья сокроют во мраке, но спрятать не смогут от света дневного. Луч рассечёт, опалит, выжжет тьму...

— Свет против тьмы — как банально, — комментирует Сува, глядя на золотистый переливающийся луч, неспешно, будто ручей, плывущий к нашим противникам.

От его слов расслабляется и Боец, встречая заклинание презрительной усмешкой.

— Защита, — чуть ли не скучающе произносит он, но я-то чувствую, что атака ещё не завершена: будь это так, Соби бы не продолжал тянуть из меня Силу.

Дождавшись, пока луч почти коснётся ровной стенки защитного купола, он внезапно вскидывает ладонь:

— …Отпустит на волю рождённых во свете, доселе укрытых слепящим мерцаньем!

Луч лопается, как резиновый шланг под напором воды, и выстреливает в Deathless солнечным фейерверком быстро движущихся точек. Приглядевшись, я вижу, что это и не точки вовсе — это же светлячки! Стремительно прорвавшись сквозь купол, они липнут к руке Бойца, оставляя на ней оковы.

— Яд! — кричит он, а все светлячки тут же оседают на землю золотистой пылью и гаснут.

Но мы хотя бы достали их, как и они нас.

— Неплохо, неплохо, — одобрительно кивает Сува. — Кажется, ваша слава действительно не опережает вас ни на шаг. Согласны?

И вот опять — оно. Согласен? Да чёрта с два я стану соглашаться! Нужно срочно менять тактику, я ведь не смогу всё время обороняться.

— Слава — это ореол, окружающий человека, до которого изнутри тот дотянуться не может. Так что виднее вам, — и без переходов: — Кто такой Владыка Миктлана? Герой мифов, который пока не очень-то вам помогает?

И делаю внушительный посыл по Связи Соби — так быстрее. Его ладонь взлетает в то же мгновенье:

— Терновый ореол — твоя клетка! Потеряйся песчинкой меж веток!

Вот то, чего я хотел — понимание с полуслова…

В отличие от нарочито медлительного прошлого заклинания, это достигает цели в одно мгновенье: вокруг Бойца сплетаются ветви терновника, заключая его в прочный круг. Расставив руки в стороны, он шевелит губами, пока удерживая их на безопасном от себя расстоянии.

— Не давай ему вырваться, — шепчу я Соби и, на свой страх и риск, отхожу от него влево на несколько шагов.

Сува сначала досадливо морщится, понимая, по чьей вине его Боец пропустил атаку, но потом удивлённо смотрит на мои передвижения.

— Вы нас покидаете?

Я не отвечаю. Боец шипит очередное заклинание — мне не слышно какое, но, наверное, защитное, потому что Соби быстро произносит:

— Константа. Укрепление, — не давая разорвать огромный венок. Кажется, это и называется удлинённой атакой, если я правильно понимаю смысл происходящего.

Боец, уже в лёгком смятении, оборачивается к Суве:

— Прошу Силы.

Ясно, значит, Сува и энергообмен во время боя полностью контролирует. Их пальцы на несколько секунд переплетаются над шипастыми ветками, терновый ореол рвётся. Соби лихорадочно сдирает повязку с горла, будто ему стало трудно дышать, буквы Имени вспыхивают — сам активировал. И очень вовремя выставляет щит, в который уже летит заклинание освободившегося Бойца Deathless.

— Что ещё знаете из мифологии? — спрашиваю я, стараясь не отвлекаться на атаку. — Кого ещё на помощь призовёте?

Поскольку теперь мы с Соби стоим на расстоянии друг от друга, Суве приходится постоянно переводить взгляд с него на меня и обратно, что довольно неудобно, раз он собирается следить за нами обоими. В этот момент его Боец как раз гасит заклинание Соби, совсем простое, «дождевое», которое тот — я точно знаю — применил не случайно. И это Суву немного расслабляет. Устав вертеть головой, он тоже отходит от своего Бойца, перед этим буднично бросив: «Измотать и убить», — и встаёт на одну линию со мной.

— Зря смеётесь, — говорит он, краем глаза всё же наблюдая за сражением, которое теперь разворачивается только между нашими Бойцами. — Владыка Миктлана — повелитель загробного мира у ацтеков. Совы — его постоянные спутники.

— Я догадался. А Анубис вам помогает?

— Нам помогают все боги Смерти, — серьёзно отвечает Сува. — И их довольно много. Египтяне, греки, римляне, шумеры — у каждого народа есть свой проводник в царство мёртвых. И вы их недооцениваете. Вы, кстати, какой вид смерти предпочитаете?

Чем больше он говорит, тем хуже мне становится — каждое его слово оседает где-то внутри свинцовым шариком, мысли путаются, а веки тяжелеют.

— В это время суток… обычно предпочитаю жизнь.

— Но разнообразие никогда не помешает. Мне, например, нравится… — он поворачивает голову к Бойцу, — удушение.

Я тоже слежу за дуэлью, полным ходом идущей в двух шагах от нас, и сейчас очередь бить Соби, но они как начали традицию атаковать как попало, так и продолжают, и Боец Deathless вновь простирает руки к земле:

— Мать-Земля, яви на свет свои крепкие длани, прочными изгибами перекрой кислород!

Земля вокруг нас идёт трещинами, из которых в долю секунды вырываются пару дюжин веток и, прежде чем Соби успевает хоть что-то сказать, оплетают нас обоих, прижимая руки к телу, сдавливая грудную клетку так, что дышать практически нечем, а кости хрустят.

От боли мутнеет перед глазами, мне кажется, что в голове сейчас лопаются все сосуды один за другим. Боковым зрением я ещё вылавливаю Соби, который бессильно бьётся в древесных объятиях и не может вздохнуть.