— Да-а, мне особенно кошка понравилась, — Тори отошла от шкафа, освобождая место для подруги, и блаженно зажмурилась. — А доктор Мачкевич говорила — их тут полно, и все здоровенные.

— Надеюсь, они не все имеют привычку прыгать с высоты на голову! — засмеялась Хоуп, подхватывая стопку белья с кровати и устраивая её на полку. — Хотя это, конечно, забавно. Тренирует бдительность. А мистер и миссис Мачкевич тоже личности весьма примечательные, не находишь?

— Ага, нужно будет потом напроситься на экскурсию в лабораторию, кстати, — кивнула Тори, по примеру подруги выглядывая на балкон. — Красиво тут, столько зелени… У нас, вроде бы, район зелёный, но тут — прямо-таки лес.

— Угу, — согласилась Хоуп. — Но я сейчас не об этом…

Тори вернулась в комнату и вопросительно посмотрела на неё. Тон, которым заговорила Хоуп, предвещал интересный разговор.

— Ты о том, что значили действия мистера Мачкевича? — понизив голос, уточнила Тори; Хоуп многозначительно кивнула в ответ. — Проверка аврором левого предплечья у волшебника в девяноста девяти процентах случаев означает только одно…

Хоуп отошла от шкафа и с задумчивым выражением лица покопалась в сумке.

— Не то чтобы меня прямо-таки удивило или шокировало, что декан является бывшим Пожирателем смерти… — решилась озвучить она. — Но всё равно, как-то это всё внезапно.

— Это да, — кивнула Тори, усаживаясь на диван; помимо двуспальной кровати, платяного шкафа и широкого дивана напротив окна, в комнате находился письменный стол, сундук и два венских стула. — Но, как бы наверняка на это сказала бы доктор Мачкевич: «разве данный факт не придаёт ему дополнительного шарма?» — толкнув на нос воображаемые очки и вскинув брови, изобразила Тори.

Хоуп тихо захихикала, изо всех сил стараясь не расхохотаться в полный голос: между их комнатой и комнатой Снейпа располагалась довольно большая проходная комната, официально являющаяся чайным салоном, но рисковать быть услышанной, несмотря на порядочное расстояние, девушке на всякий случай не хотелось.

— Опять же, профессор Дамблдор не может не знать об этом «факте», и раз декан всё же преподаёт под его началом, значит, он свободен от каких-либо обвинений… — подумав, высказалась она.

— Оно, конечно, да… Но под началом профессора Дамблдора так же работал и профессор Люпин, — многозначительно подняла вверх указательный палец Тори. — Впрочем, лично я не стала считать его неблагонадёжным типом даже после того, что рассказал о нём профессор Снейп. Собственно говоря, сейчас, по сути, с профессором Снейпом произошло ровно то же, что с профессором Люпином, только что публики, считай, не было.

— Согласна, — кивнула Хоуп. — Кстати, судя по всему, доктор Мачкевич знала всё о них обоих с самого начала — если вспомнить, она несколько раз такие оговорки делала… Мы и сами могли бы догадаться, но раз не догадались, значит — это совершенно неважно!

Сойдясь на этом, девушки быстро закончили разбор вещей и, поразмыслив, решили найти Иванну. По дороге они стукнулись к Снейпу, чтобы выяснить, не желает ли он присоединиться к их походу, но того в комнате не обнаружилось, так что пришлось идти без него. Поиски, впрочем, завершились не начавшись. На площадке перед лестницей в одном из больших кресел, стоящем под кадкой с цветущим гибискусом, обнаружился клубок из трёх спящих кошек. Одной из них была уже знакомая девушкам угольно-чёрная Пиночет, две другие — полосатки, первая бело-рыжая, вторая — чёрно-коричневая с белым, в точности как анимагическая форма Иванны (последняя кошка, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалась здоровенным, раза в полтора больше, нежели кошки, котом). Три кошака разом были признаны интереснее одной Иванны, так что поиски отложились на неопределённый срок.

Десять минут безмолвного умилённого любования были прерваны звуками приближающихся шагов и голосов. В лестничный холл взошёл Янко, ведя за собою гостей: женщину его лет, бесспорно красивую, но с крайне кислым выражением лица, и представительного седовласого мужчину с лихо закрученными усами. Заметив англичанок, Янко, наконец, лично смог их поприветствовать, после чего представил друг другу их с Хайдарагой и Яблонской. Хайдарага немедленно заумилялся на кресло, также отметив сходство кота с иванниной звероформой. Яблонская при виде дремлющих зверьков скроила очередную вариацию на тему скучающего выражения лица.

Попросив Хайдарагу подождать немного, Янко повёл Яблонскую заселяться в свою бывшую комнату. Свои вещи, которые, к счастью, не успел разобрать, он быстро перекинул в соседнюю, Адину комнату.

Хайдарага тем временем разговорился со Смитами, которым было чрезвычайно интересно пообщаться с живым преподавателем предмета, отсутствующего в их школьной программе. Вернувшийся вскоре Янко пригласил Хайдарагу следовать за ним, перед уходом сообщив Смитам, что Иванну можно найти в саду — она с аспирантами ставит палатки. А тётя Лиза, в смысле, миссис Мачкевич, то есть Бесс, показывает комнату профессору Гербологии, и найти её можно будет в районе библиотеки, или же, что вернее — на кухне. А если они подождут, то минут через пять здесь появится Адя, ну, которая мисс Песцова, и она сможет их лично проводить до кого угодно, или просто проведёт экскурсию. Смиты переглянулись, выбрали третий вариант и спросили, не знает ли Янко, как зовут рыжую кошку и кота. Янко, почесав затылок, ответил, что рыжая — это Морква («По-вашему, это что-то типа carrot, нет, не Москва, именно через Р»), а кот — Велес, («По-вашему… ну так и будет, это имя собственное»), и он, кстати, копия самого первого, привезённого Мирославом из Америки котёнка, а сейчас является старейшиной местного кошачьего прайда.

Дождавшись Ади, которая сменила свой спорный костюм на летний цветастый сарафан, Смиты, под предводительством оной, быстро изучили второй этаж гостевого крыла и спустились вниз, как раз чтобы обнаружить в холле задумчиво озирающуюся по сторонам Василису, которую встретила выползшая на звук гонга сонная Евгения, решившая, что прибыл её супруг. Степан, на самом деле, никем не замеченным прибыл чуть раньше и застрял в кухне, обсуждая с Гораном и спустившимся туда же Мирославом какие-то квиддичные новости.

Взяв под своё крыло ещё одну Иваннину ассистентку, Адя представила её Смитам и повела всех троих обратно на второй этаж, заселять Василису. К сожалению, кошки, решившие, что площадка перед лестницей становится проходным двором, сменили место дислокации и пока не были видны. Дожидаясь, пока Смиты помогут Василисе разложиться, Адя выбралась на балкон чайного салона, выходящий на сторону сада, и смогла рассмотреть палаточный лагерь, возводимый под предводительством Иванны. Туда-то она и повела девиц, когда они, наконец, покинули свою комнату. По пути она заглянула на кухню и сообщила Горану о том, что у него появились соседи; тот заинтересовался и пошёл с дамами в сад.

— Ох, ну, вроде бы, все в сборе, — констатировала Иванна, поприветствовав Василису и поинтересовавшись у барышень, как они разместились и всего ли им хватает. — Ну, кроме Куканье, которая теперь не Куканье вовсе, а Тсучия, — уточнила она, глядя, как Горан братается со старыми знакомцами — бывшими аспирантами Сквисгааром, Фадеем и Евой, и знакомится с «новобранцами», аспирантами кафедры Алхимических наук Фридрихом и Фредерикой, оказавшимися близнецами.

— О, они уже наверняка скоро будут, — глянув на часики, сказала Адя. — Если я не ошибаюсь, у Дайсукэ сегодня концерт в Праге — точнее, уже закончился недавно.

— Его ещё и Дайсукэ зовут? — сделала жалобное лицо Иванна. — Вот точно, она по имени мужа выбирала!

— О-о, ваша подруга — жена Дайсукэ Тсучия, и они оба сегодня будут здесь в гостях? — оживилась Хоуп.

— Ты его знаешь? — удивилась Иванна.

— Это очень популярный певец, композитор и мультиинструменталист из Японии, — пояснила Хоуп. — Он исполняет различные народные и классические вещи, и свою музыку тоже пишет.

— Да-да, очень талантливый, — подхватила Тори.