– Товарищ лейтенант, на опушке леса фашисты!

Пригляделся. Вижу: действительно, прут к нашему переднему краю.

Командиру отделения связи сержанту Н. Ф. Ятченко я приказал выдвинуться с пулеметом вперед, чтобы открыть огонь с фланга (Ятченко был не только первоклассным связистом, по и отличным пулеметчиком). Сам тоже лег за «максим». Когда фашисты приблизились, заработали вместе два пулемета. И сразу, конечно, началась паника: мечутся гитлеровцы из стороны в сторону, словом, дали мы им по зубам.

Вечером, дождавшись темноты, фашисты подтянули установку с громкоговорителями. Уж как только они не ругали нас, какими только словами не поносили! А мы втихомолку посмеивались. Раз дошло до ругательств, значит, противник и в самом деле получил хороший урок.

Но это был всего лишь эпизод. Между тем обстановка продолжала осложняться. Получив подкрепление, враг любой ценой стремился развивать наступление на юг, вдоль шоссе, ведущего к Ленинграду.

Мы не отходили на заранее подготовленные позиции – их у нас попросту не было. Отходили с изнурительными, кровопролитными боями, не имея сил отбросить противника, и он все время был у нас за плечами. Больше того, моторизованные группы автоматчиков то и дело оказывались у нас в тылу. Эта тяжелая, исключительно сложная обстановка требовала от начальника отряда и его штаба, от комендантов пограничных комендатур и начальников застав гибких и смелых решений, умелых действий.

Попав в окружение, бойцы капитана Ревуна сражались геройски. Но противник имел численное превосходство, был лучше вооружен. Из окружения пробились немногие. М. А. Ревун был ранен, но тоже вышел к своим.

Перестала существовать как боевое подразделение и группа майора Охрименко, до конца выполнившая свой долг. В одном из боев Семен Никифорович Охрименко пал смертью храбрых. Его гибель опечалила всех. Не стало человека, которого все уважали и горячо любили. Это он, майор Охрименко, воодушевлял пограничников на подвиги, искал и находил лучшие решения в неимоверно сложной обстановке первых дней войны.

Противник высадил морской десант на мыс Пуст-Ниеми. Замысел его был ясен: перерезать Приморскую шоссейную дорогу, связывающую Выборг с Ленинградом. Ясна была и задача нашего пограничного отряда, действовавшего со школой младшего комсостава Балтийского флота: уничтожить вражеский десант.

К тому времени из остатков пограничных застав отряда была сформирована резервная застава. В нее также вошли оставшиеся в живых красноармейцы и младшие командиры сводной группы майора С. Н. Охрименко. Чтобы не допустить путаницы при постановке боевых задач (мы действовали совместно с частями и подразделениями 23-й армии), ее стали называть ротой. Она насчитывала около ста человек, на вооружении имела станковые и ручные пулеметы, 50-миллиметровые минометы, противотанковые ружья, СВТ (самозарядные винтовки Токарева) и автоматы. Командиром назначили меня, заместителем – младшего политрука Можаева, политруком – младшего политрука А. Д. Семушина.

Когда стало известно о высадке десанта, резервную роту срочно перебросили в район боевых действий. Противник уже овладел разъездом Лихниеми, готовясь к решительному наступлению.

К вечеру рота вступила в бой. С ходу пришлось заняться ликвидацией засевших на деревьях вражеских «кукушек», а с наступлением темноты оборудовать огневые позиции на отведенном нам рубеже обороны.

Пользуясь затишьем, младший политрук Семушин и замполитрука Пасечник побеседовали с каждым пограничником, отдельно поставили задачи перед коммунистами и комсомольцами.

– Противник будет наступать, – говорили они. – У него много минометов и автоматического оружия и еще больше нахальства. Наша задача – не только дать фашистам по зубам, но и разбить их. Мы решим ее, если каждый пограничник сделает для этого все, что может, и еще кое-что, то, что никто не может…

Ночь прошла тревожно. На следующий день нас ждали новые осложнения. Захватив мыс Тронг-Сунд, фашисты высадились в районе разъезда Низмеля. Нашей роте совместно с моряками-курсантами предстояло выбить врага из этих пунктов.

Для нас бой сложился удачно. Началось все на рассвете, когда мы выдвинулись на рубеж атаки. Боевое охранение противника встретило нас огнем пулеметов и автоматов, но натиск пограничников был стремительным. С криками «ура!», ведя прицельный огонь, мы ворвались в здание кирпичного завода, забросали фашистов гранатами и заставили отступить.

Столь же успешно действовали наши соседи-моряки. Они захватили разъезд Ниэмеля и тем самым предупредили высадку новых десантов.

Вот что говорится о том памятном мне бое в характеристике боевых действий 103-го погранотряда на Карельском перешейке и подступах к Ленинграду в августе – сентябре 1941 года, составленной начальником войск НКВД охраны тыла Ленинградского фронта генерал-лейтенантом Степановым и начальником штаба войск полковником Андреевым:

«…Противник занял Ниэмеля и ворвался на кирпичный завод. Роте пограничников под командой лейтенанта Козлова была поставлена задача во взаимодействии со школой младшего начсостава Краснознаменного Балтийского флота, наступавшей на юго-западную опушку леса, что севернее и северо-западнее ст. Койслахти, выбить противника из кирпичного завода и деревни Ниэмеля.

В результате напряженного боя противник из этих пунктов был выбит. В этом бою противник потерял 50 человек убитыми и 9 человек ранеными.

Нами было захвачено много винтовок, автоматов, гранат, два миномета и большое количество винтовочных патронов.

Наши потери в этом бою убитыми и ранеными до 20 человек. Наступление роты поддерживало два 76-мм орудия батареи Красной Армии.

В последующем весь день… велись тяжелые оборонительные бои в районе Койслахти против атакующего противника. Последний производил сильные артиллерийско-минометные огневые налеты на боевые порядки пограничников и школы Краснознаменпого Балтийского флота.

…После налета нашей авиации на боевые порядки противника рота пограничников и школа Краснознаменного Балтийского флота перешли в контратаку. На северной окраине Койслахти завязался рукопашный бой, в результате которого белофинны были оттеснены в глубь леса. В этом бою храбро и мужественно сражалась рота пограничников, которая приняла на себя несколько контратак противника».

Не стану скрывать – я горжусь, что водил свою роту в рукопашную схватку. Испытание это для человека серьезное. Именно поэтому я хочу рассказать о том бое подробнее.

Не продвинувшись ни на шаг, фашисты с остервенением второй день били по станции и поселку Койслахти. То и дело налетала вражеская авиация. Рушились дома и станционные постройки. Дороги, изрытые воронками, заваленные телеграфными столбами, вырванными взрывами, стали непроезжими и непроходимыми. Солнце то тонуло в клубах черного дыма, то снова выплывало багрово-красное, будто раскаленное в этом аду.

Стремясь во что бы то ни стало выбить нас с занимаемых рубежей и на наших плечах ворваться в Койслахти, до которого было не больше двух километров, противник предпринял еще одну – трудно сказать, какую по счету! – попытку. На этот раз в наступление пошли немцы, видимо разочарованные в действиях своих союзников – финнов. Мундиры у всех расстегнуты, рукава закатаны до локтей, каски либо сбиты набекрень, либо привязаны к поясам. Слышались громкие окрики офицеров.

– Связь действует? – спросил я младшего сержанта-артиллериста, находившегося неподалеку.

– Отлично действует, товарищ лейтенант!

– Скажи своему командиру, пусть даст огоньку, как было условлено.

– Есть!

И вот над головами засвистели наши снаряды. Метко били артиллеристы! Вдруг огонь прекратился.

– В чем дело? – спрашиваю.

– Снаряды кончились… – вздохнул младший сержант.

Вскоре гитлеровцы снова зашевелились, начали перебегать от дерева к дереву, от валуна к валуну.

«Пока рано», – мысленно говорил я сам себе, прикидывая, какое расстояние разделяет нас.

Бывают критические минуты, которые заставляют человека вспомнить пройденный путь. И вот за мгновения перед ним пролетают годы, десятилетия. Для меня таким моментом была атака фашистов. Не сама схватка, тяжелая и кровопролитная, а те полторы сотни метров, которые отделяли нас и сокращались с каждой секундой. Я отчетливо вспомнил детство, годы учебы, службу на границе… И до того мне все это реально представлялось, словно наяву видел. Продолжалось это какие-то считанные секунды, а сколько теплых воспоминаний о прошлом впитали они в себя! Сколько сил мне прибавили!