- С Новым годом, сынок. Тебя, и Люду, и Людину маму.
- С Новым годом.
- Будьте здоровы и счастливы.
- И ты.
Сын отвечал односложно и сухо, и было ясно, что только и ждет, когда отец повесит трубку.
- Ну, до завтра.
- До встречи у мамы.
- Да-да, конечно.
Вошла Таня. Взглянула на Женю быстро и проницательно. Подошла, наклонилась и обняла. Он взял ее руку, поцеловал.
- Так что там у тебя, Танечка, по программе?
Таня заглянула Жене в глаза.
- Выставка... Бывшая ВДНХ... Но если тебе не хочется...
Он вспомнил про хлопушки, бенгальские огни и даже спички. Она так старалась...
- Нет, почему же? - бодро сказал Женя. - Влезай в свои брючки и айда!
- Правда? Нет, правда? Так ты не против?
Господи, какой же она ребенок! А еще врач, кардиолог, консультант в клинике...
- Я только, Танечка, позвоню еще в одно место, ладно?
- Конечно! Пойду переодеваться.
Таня скрылась в соседней комнате, и Женя набрал номер больницы.
- С Новым годом, - вежливо сказал он. - Передайте, если не трудно, Вороновой из четвертой палаты, что звонил муж. Если она, конечно, не спит, - торопливо добавил он.
- Как же, уснешь тут, - проворчала сестра, не ответив на дежурное поздравление. - Тут такое творится... - И, понизив голос, добавила не без тревоги: - К этому, из крайней справа, ввалилась целая шайка. Тоже, видать, бандиты...
Судя по всему, это была сестра на подмену, из пенсионерок, и потому называла бандитов бандитами, их сообщество - шайкой, не прибегая к сегодняшним эвфемизмам. Она небось и наемного киллера без обиняков назвала бы убийцей, с такой-то станет...
- Так ведь ночь! - возмутился Женя. - И потом у вас карантин. Кто их пустил?
- Не пустишь их, как же... Ну ладно, пойду взгляну на вашу больную. Может, и подойдет.
- Не надо, не надо, - испугался Женя. - Ей нельзя вставать!
Но сестра уже отошла. Он ждал, нервно поглядывая на дверь, за которой скрылась Таня. И вот в трубке послышался знакомый с юных лет голос.
- Спасибо, что позвонил. С Новым годом!
- Зачем ты встала? - прикрыв трубку рукой, с раскаянием сказал Женя ах, не надо было звонить! - Врачи же не велели!
- Ничего... Пустяки... - Лера говорила задыхаясь и с паузами. - Ну, я пойду. Целуй Денечка.
Раздались гудки: Лера повесила трубку. "Глупо, глупо, - терзался Женя. - Зачем-то заставил встать, может быть, сбил сон..."
- Ну как?
Таня стояла, сунув руки в карманы, в коротких, чуть ниже колен, штанишках. "Кажется, их называют бриджами", - подумал Женя.
- Здорово! - машинально сказал он. - Пошли!
Целая толпа народу встретила их на улице. Смеялись, кричали, запускали в небо "шутихи", и они шипели, крутились, рассыпая вокруг огненные брызги. Многие - молодежь, конечно, - были без шапок, в зеленых, синих, серебряных париках, с какими-то обручами на голове, а на обручах качались на гибких пружинках, как рожки, светящиеся, манящие шарики.
- Так сейчас модно, - объяснила Таня и, чиркнув спичкой, зажгла свой первый бенгальский огонь.
Глядя на ее смеющееся, запрокинутое к небу лицо - как раз пульнули ракеты, и небо расцветилось красным и желтым, - Женя почему-то подумал, что Таня не может на самом деле такой быть счастливой, что бенгальские огни ни ему, ни ей не по возрасту, а когда Таня, приподняв на встречной девушке маску лисички, заглянула ей в лицо, и девушка, тоже смеясь, хлопнула ее по плечу и крикнула: "С Новым годом!" - Жене это показалось вульгарным. "Это потому, что ты ею уже насытился", - возникла нехорошая мысль, и Женя, устыдившись самого себя, обнял и прижал к себе Таню. Неужели только это их связывает? Да нет же, нет! Таня иногда подозревала, но она не права!
Он послушно шел сквозь толпу вместе с Таней и даже хлопнул по ее просьбе хлопушку, постоял у фронтона дома, на который проецировали гулянье на Красной площади, а потом, совершенно неожиданно, дорогу им преградил ОМОН, закрывший Сухаревскую площадь, и пришлось повернуть обратно.
- Как хорошо, правда? - то и дело спрашивала Таня, и Женя кивал, улыбался и говорил, что да, хорошо, а сам слышал слабый голос Леры, и все в нем рвалось туда, в больницу, чтобы скорее увидеть ее, убедиться, что бурная ночь не пошла ей во вред и бандюги из крайней палаты ничего особенно буйного не совершили.
Он поедет туда часов в двенадцать, перед обедом, чтобы после обеда ее не тревожить. Вот только Денис... Тот, конечно, будет полдня отсыпаться... Но звонить сыну не хотелось.
- Тебе, наверное, пора домой? - с неожиданной проницательностью сказала Таня. - Тебе уже неинтересно?
- Почему? - возразил Женя. - Очень даже интересно. Но ведь мы и так возвращаемся.
- Я имею в виду Олимпийку, - пояснила Таня. - Метро сегодня до трех.
- Ты меня выгоняешь?
Женя так удивился, что даже не догадался обидеться.
- Нет, - помолчав, ответила Таня. - Просто, если ты хочешь...
- Но я не хочу! С чего ты взяла?
Нет, у женщин определенно есть "третий глаз", о котором упорно талдычит сытый господин на третьем канале! Женя заглянул Тане в лицо. Она шла, глядя прямо перед собой, какая-то вдруг печальная, непривычно замкнутая и чужая. Он остановился, повернул Таню лицом к себе.
- Ты что, Зайчонок?
Она ткнулась ему в плечо.
- Не знаю... Я так мечтала об этой ночи, а ты...
- А что - я? - испугался Женя.
Он обнял Таню, подержал в объятиях, хотел сказать что-нибудь ласковое, но на них налетела веселая большая компания - со смехом, шутками, конфетти, - рослый парень закричал: "Господа влюбленные! Не мешайте уличному движению!" - и Таня оторвалась от Жени, засмеялась и взяла его под руку.
- Не обращай внимания. Все хорошо. Просто я ждала чего-то особенного...
Дома попили чаю, перемыли откуда-то взявшуюся кучу посуды, нажали на кнопки всех по очереди телевизионных программ - так, чтоб отметиться, выключили телевизор и пошли спать. Таня сразу легла к Жене спиной.
- Эй, - тронул он ее за плечо, и Таня повернулась так резко, что Женя даже отпрянул.
- Неужели нельзя хотя бы раз... хоть один разок... - Она задыхалась от непонятной ему ярости.
- Я хотел тебя просто поцеловать, - мигом нашелся Женя. - И чтоб ты полежала на моей руке.
Но разве мог он обмануть Таню?
