Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Стоявший за спиной командующего адъютант Каульбарс не сдержался — полюбопытствовал осторожно:

   — Почему же на Очаков, ваше сиятельство? Он же и в том, и в другом случае в стороне от движения турок останется.

   — Хотин своё снабжение от Очакова имеет, — заскользил пальцем по карте Румянцев. — А тот через водную коммуникацию из самого Царьграда всё может получать изобильно и в своё, и в хотинское укрепление. Вот и выходит, что ежели проведём наши действия против Очакова и сможем получить оную крепость, то много выиграем над неприятелем, лишив его возможности черпать всякие запасы для войны. А значит — обессилим Хотин.

   — А коль сперва всё-таки на Хотин?

   — Взять его, конечно, легче. Но должной защиты своим границам мы тем не сделаем, ибо неприятелю всегда подпорою будет Очаков... Да и Перекоп забывать не стоит...

Ещё в конце января, будучи в Киеве у Голицына, Пётр Александрович написал в Петербург Никите Ивановичу Панину:

«После Очакова Перекоп в моём воображении занимает равное или другое место; и кажутся сии два города такими предметами, что, не овладев оными прежде, нельзя нам возвыситься над неприятелем...»

...О своих раздумьях и предложениях он сообщил также в Военную коллегию, однако Чернышёв оставил план наступления на Хотин в силе.

Захар Григорьевич сам был боевым генералом и понимал, какую опасность представляет Перекоп, готовый в любое время выпустить на просторы Дикого поля многотысячную татарскую конницу. Поэтому он предусмотрел отправить во Вторую армию 20 тысяч волжских калмыков. По первой траве они должны были выступить с мест кочевий, дойти до Дона, а оттуда — подкреплённые несколькими полками и артиллерией из обсервационного корпуса генерал-поручика Берга — провести экспедицию к Сивашу и Перекопу, чтобы «запереть Крым».

Румянцев опять обругал Чернышёва:

   — Захаркины уловки славно смотрятся в Петербурге. А здесь лучше вижу я!.. Находясь в безводной степи под палящим солнцем, пехота и калмыки не смогут надолго запереть татар в полуострове. Первейшая мера по защищению наших границ есть только одна — удержать неприятеля страхом потерять свои крепости, которые послужили бы нам ключом к дальнейшим викториям. Перекоп — вот что надо брать!.. И Очаков тоже!

Однако, понимая, что всё уже решено, что Екатерина план кампании не изменит, Румянцев с ещё большей ревностью продолжал укреплять южные рубежи. По его приказу князь Долгоруков должен был подготовить к переправе на правый берег Днепра корпус генерал-поручика Георга фон Далке, в который входили бригада генерал-майора графа Валентина Мусина-Пушкина (Черниговский и Воронежский пехотные полки) и бригада генерал-майора Вильгельма фон Лебеля (Белёвский, Рижский и Елецкий полки). Кроме того, были даны ордера о передвижении на новые места нескольких пехотных и кавалерийских полков, неразумно поставленных генералом Исаковым у польских земель, а самого Исакова, опозорившего себя недостойным поведением во время татарского набега, Пётр Александрович сменил в должности коменданта Святой Елизаветы на фон Лебеля.

Насторожил Румянцева и рапорт Петра Калнишевского, полученный 3 апреля, в котором кошевой атаман сообщил о внезапной смерти Керим-Гирея...

С наступлением весны жаждавшие мести за недавний татарский набег запорожские казаки стали всё чаще проникать в земли Крымского ханства. Скрываясь по оврагам и балкам, один из отрядов подошёл со стороны Буга к Очакову, на рассвете 22 марта подстерёг турецкий разъезд и в короткой схватке разбил его. А раненого командира Бешлей-агу казаки захватили с собой в Сечь.

Калнишевский допросил пленного, который, боясь пытки, скороговоркой подробно рассказал об очаковском гарнизоне, о числе пушек, припасов. И, между прочим, упомянул, что тело хана на днях привезли в Очаков, морем переправили в Кинбурн, а далее — в Крым, чтобы похоронить на родовом кладбище Гиреев в Бахчисарае.

   — Погоди, погоди, — удивлённо изогнул бровь Калнишевский. — Крым-Гирей помер?

   — И хан, и пять его знатных мурз в одну ночь разом преставились, — охотно пояснил ага. И добавил с доверительно-униженной улыбкой: — Молва их несчастную смерть приписывает отраве...

Новым ханом стал племянник Керим-Гирея — Девлет-Гирей-султан, сын покойного Арслан-Гирей-хана. Завистники распустили в народе слух, будто бы Девлет был лично причастен к скоропостижной смерти дяди, явившейся — а этого никто не скрывал! — суровым отмщением Порты за неудачный набег.

Барон де Тотт, бывший при Керим-Гирее всю зиму, заподозрил в отравлении лекаря Сираполо, потребовал арестовать грека и даже поехал в Константинополь, чтобы добиться суда над ним. Но в серале к его жалобам отнеслись прохладно и оставили без последствий.

Знаки ханской власти, присланные султаном Мустафой, Девлет-Гирей принял без колебаний, как должное.

...Тревога Румянцева основывалась на простом рассуждении: новый хан был обязан показать султану свою верность. И лучшим способом для этого стал бы внезапный удар со стороны Перекопа в тыл Второй армии.

* * *

Апрель — май 1769 г.

Покинув в начале месяца зимние квартиры, полки Первой армии, обременённые длинными обозными колоннами, неторопливо подползли к Днестру. Наладив в удобных местах переправы, они 15 апреля перешли на правый берег и, вспарывая колёсами телег и пушек размокшие после весенних дождей дороги, продолжили путь к Хотину.

Опасаясь, что неприятель попытается частыми атаками задержать движение армии, Голицын выслал вперёд сильный авангард. Но, против его ожидания, турки проявили непонятную робость — уклоняясь от боев, поспешили отступить под защиту крепостной артиллерии. Голицын заподозрил в этом хитрый умысел, насторожился, но остановить марширующие полки не решился.

19 апреля армия подошла к Хотину и три дня простояла в его окрестностях в полном бездействии, поскольку Голицын — всё ещё боясь какой-нибудь западни — ни штурмовать его, ни осадить не отважился. И, оправдывая свою нерешительность, нудно жаловался генералам, тыча зрительной трубой в сторону крепости:

   — Перед приступом надобно хорошенько бомбардировать Хотин. Но чем?.. Тяжёлых пушек у нас маловато, а начинать осаду без достатка оных я не могу. Нет-нет, господа, не могу... Следует подождать, когда пушек будет поболее... Я приказываю отойти.

   — Как отойти? — крякнул бледнолицый генерал-аншеф Пётр Иванович Олиц, думая, что ослышался. — Ваше сиятельство! Мы оставляем Хотин?!

Голицын втянул голову в плечи, сгорбился, но повторил, воровато пряча глаза:

   — Да-да, господа, надобно отойти: А потом вернёмся. Обязательно вернёмся... Когда пушки доставят...

24 апреля полки, проклиная командующего за трусость, переправились на левый берег Днестра...

В Петербурге, с нетерпением ожидавшем первых победных реляций, такие хождения Голицына восприняли с крайним раздражением. Даже Захар Чернышёв, по предложению которого князя назначили главнокомандующим, недоумевал в узком кругу приятелей:

   — Что ж он мечется, как заяц? Сие для чести полководца совершенно неприемлемо и постыдно!..

Пётр Панин громогласно, без всякого стеснения злорадствовал, намекая на заседание Совета:

   — Ему б на колени перед пашой упасть да слезу выдавить. Глядишь, тот и сдал бы Хотин...

Никита Иванович Панин вёл себя сдержанней своего брата. Но в присутствии императрицы проявил чрезмерную озабоченность, предупреждая, что подобные действия командующего самой сильной и многочисленной армии могут быть истолкованы турками как неготовность России к войне, как её слабость.

   — Действительно, слава нашего оружия требует отмены настоящей его позиции! — раздосадованно сверкнув глазами, согласилась Екатерина.

Через несколько дней она подписала рескрипт, в котором строго выговаривала Голицыну:

«Надобно упреждать неприятеля и отнюдь не допускать его до приобретения себе в пользу тех выгод, кои мы сами перед ним выиграть и удобно сохранить можем. Повторяем вам желание наше, и со славою оружия, и с истинной пользой отечества согласное, чтобы вы употребили сие примечание в пользу и к концу кампании, переходя со всей армией на тамошний берег Днестра, пошли прямо на неприятеля и, всячески его притесняя, понуждали не только к поспешному за Дунай возвращению, но и изыскивали случай окончить кампанию с одержанием победы...»

26
{"b":"598512","o":1}