- Анджей, ты ли это? Любовь моя, как я рад… - слова радости застряли в горле после обжигающего, как кислота, взгляда.

- Я беременный, - Анджей схватил чашку и швырнул ее в стену, - я не понимаю, как это могло случиться, - вслед за чашкой в полет отправилась сахарница, жалобно звякнув при ударе об косяк двери.

Дверь немедленно приоткрылась и в щели появилась любопытная мордочка папы Мадлена, который быстро оббежав глазами все вокруг, ненадолго задержался взглядом на осколках сахарницы, затем внимательно посмотрел на омегу, повел носом и быстро прикрыл дверь. Вскоре послышался вопль: «Берти!» и раздался топот ног, бежавших в сторону буфетной.

Роберт тихо подошел и, наклонившись, заглянул в любимые глаза. В глазах было столько отчаянья и тоски, словно мир омеги рухнул, он стоит на руинах, одинокий и беспомощный, как маленький ребенок.

- Ты, что, не рад? – шепотом спросил альфа, мягко обнимая замершие плечи и утыкаясь носом в шею.

Поведя носом за ухом, он с удовольствием вдохнул обожаемый запах земляники, с удивлением замечая легкую, почти неуловимую нотку чего-то свежего и до боли родного. Какой-то неуловимый цитрусовый аромат, как эхо собственного запаха Роберта – запах чая с бергамотом. Альфа счастливо вздохнул, когда счастье накрыло его волной, как цунами. Хотелось бегать и кричать от радости. У него будет ребенок! Свой собственный!!

- ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! – на него уставились полные боли глаза, – нас вернули с орбиты, - альфу резко оттолкнули, отправив в полет блюдце, – группа будет расформирована. Меня сначала засунут в штаб, заставив бумажки раскладывать по стопкам, а потом отправят в декретный отпуск. А к ребятам засунут кого-нибудь до полного комплекта, и отправят на дальний рубеж, в мясорубку. Они же, как дети, ну кто за ними присмотрит?

Дверь резко распахнулась и на пороге показался Мадлен. Он прошел в гостиную, толкая перед собой сервировочный столик со стопками тарелок и чашек. Подойдя ближе, он сунул в руки сына блюдце с нарезанным тоненькими ломтиками лимоном.

- На, это тебе, – грубо сказал он сыну, – съешь, а то рожа очень счастливая. Я Генриху в свое время всю физиономию расцарапал.

- Отцу? За что? – удивился сын.

- Ну, как за что? У меня такое горе, жизнь рушится, фигура портится, а он лыбится, как дурачок на празднике. Вот и расцарапал, чтобы не сильно радовался, - сообщил Мадлен сыну и, повернувшись к Анджею, протянул тому тарелку, - на, мой дорогой, снимать стресс, так по полной программе!

С этими словами Мадлен хлопнул тарелку об пол, только осколки в разные стороны брызнули. Анджей так и завис с тарелкой в руках, он такого не ожидал от уравновешенного Мадлена. И, верно, сейчас тот не был похож на себя обычного, этот резкий тон, непривычно грубоватая речь, словно, он снял с себя маску светского льва и стал живым человеком. Да-да, самим собой, настоящим!

- Ух, ты, здорово! И как я раньше не понимал, почему посуду бьют во время скандалов, - и довольно улыбаясь, схватился за следующую.

- Мадлен, - попытался урезонить его Анджей, - Мадлен, остановитесь, что вы делаете?

- Помогаю тебе стресс пережить, - довольно улыбнувшись, интриган хлопнул тарелкой по тарелке, которую так и держал в руках Анджей, и те разлетелись на кусочки, - давай! Чего застыл? Не сдерживай себя! Я тебя прекрасно понимаю, на, держи, – в протянутой руке Мадлена была чашка.

Анджей, смеясь, подбил руку снизу, и чашка, кувыркнувшись несколько раз в воздухе, упала на пол и разбилась. Роберт включился в игру и, схватив чашку, бросил ее об стену. На звук бьющейся посуды пришел Генрих.

- Что здесь происходит? – недоуменно спросил он.

- Мы помогаем Анджею! – обрадованно сообщил Мадлен и зловеще засмеялся, как Мефистофель. Осталось только спеть: «Люди гибнут за металл! Сатана там правит бал!» По глазам Генриха стало понятно, что он явно опасается за адекватность супруга, а тот весело закричал:

– У нас будет внук!

- Мой дорогой, - мягко начал Генрих, - может лучше валерьянки или ромашковый чай заварить?

- Отец, у меня будет ребенок! - счастливо крикнул Роберт, подкинув очередную чашку.

- Анджей, ты, как самый адекватный из всех, объясни, что происходит? – Генрих был сильно встревожен.

- Я беременный. Перед отправкой на задание у нас, как обычно, взяли кровь на анализы, а когда мы были уже практически на месте, поступил приказ и нас срочно вернули. Оказалось, что я беременный. УЗИ подтвердило – три недели. Вот, взгляните, - Анджей достал из кармана снимок, на котором среди черточек явно проглядывало что-то похожее на фасолину. – Я не понимаю, как такое могло случиться! До течки еще целый месяц, и сцепки у нас ни разу не было, – уже шепотом добавил он, - я боялся. И, вообще, мне же сказали, что я стерильный!

- Поздравляю, дорогой мой Ангел! Ну, и тебя, Роберт, тоже, – Генрих обнял Анджея и протянул руку сыну, – и все же никак не пойму, а при чем тут посуда? – он аккуратно забрал тарелку из рук супруга.

- Ну, Генрих! – возмутился Мадлен, – ты что забыл? Анджей у нас человек действия, когда у него что-то идет не так, как рассчитывал, то он действует, ну помнишь, как было с Робби? Направленная агрессия, он же не будет сидеть в уголочке, глотая обиженные слезы и мотая сопли на кулак, а просто что-нибудь разобьет, ну или кого-то изобьет. Нет, нет, не подумай, что я на что-то намекаю… Просто он беременный и ему лучше не держать в себе недовольство, это вредно для ребенка. ЭЭ-ХХ!! Лучше расколотить сервиз, попробуй, это весело!

С этими словами Мадлен хлопнул с азартом тарелкой об пол, Роберт следом кинул еще одну, Анджей посмотрел на них и вдруг рассмеялся. Он смеялся так легко и задорно, что следом за ним засмеялся вначале Мадлен, а потом и оба альфы. Генрих, отсмеявшись, вдруг внимательно посмотрел на тарелку в руках.

- А это, случайно, не тот сервиз, что нам на свадьбу подарил мой папа?

- Он самый, - невозмутимо ответил Мадлен, - я всегда терпеть не мог этот сервиз. Такие пошлые цветочки, а тут такой повод! Тебе, что, жалко? – Мадлен упер руки в бока, готовясь к ссоре.

- Да ни разу, - неожиданно заявил старший альфа, кидая тарелку и берясь за следующую, - я помню, как ты меня всего до крови расцарапал, когда узнал о беременности. Ты был тогда, как рассерженный котенок, все шипел и царапался. Вот смотри, Анджей, шрамик на виске, видишь? Это мой боевой трофей, – улыбнулся Генрих.

- Да, мне тогда было всего девятнадцать, - мечтательно произнес Мадлен, прижимая очередную тарелку к животу, – мне тогда казалось, что жизнь окончена, мир рухнул, фигура испорчена, а, главное, больше никаких вечеринок и никаких радостей, только детский плач и подгузники. Ох, как вспомнишь! Кто бы мне тогда сказал, что все веселье только начинается.

- Я не о своей фигуре переживаю, - тихо сказал Анджей, - мне за ребят страшно, да и в штабе не хочу сидеть, как вспомню, так к горлу подкатывает.

- Ну, это ты напрасно переживаешь, - начал Мадлен, аккуратно подбирая слова, - я вот не далее, как вчера, твоего Тео видел. Вид у него был очень довольный. А довольный омега - это всегда счастливый альфа, поверь мне. Ты следишь за мыслью? А иметь счастливого Доминика за спиной - это дорогого стоит. Придумай для своих ребят хорошее будущее и поделись своими мыслями с ним. И сам не заметишь, как все воплотится в жизнь. Для него нет ничего невозможного. Так что не грусти, а просто придумай для них счастливое будущее. И позаботься лучше о ребенке, тебе надо теперь учиться думать не только о себе. А нам позволь, наконец-то, тебя холить и лелеять.

- Да, кстати, - Анджей осмотрелся, - а где Динлох-младший? Такое мероприятие и без него?

- Берти, - привычно позвал Мадлен, в двери показалось круглое лицо, - Берти, где ненаглядный проказник?

- Я думал, он с вами, - удивился компаньон, - мои поздравления! Я так за вас рад! Такая чудная новость! Робби был недавно здесь, может он побежал на кухню, пойду, поищу его.

Но спустя несколько минут стало ясно, что Робби нигде нет. Его не было ни в библиотеке, ни на кухне. Обеспокоенный Мадлен подключил к поиску ребенка всех слуг. Охрана сказала, что за ворота он не выходил. Мадлен с Анджеем пошли со слугами искать его на чердак, там было много интересного для мальчика, а Генрих и Роберт с остальными обыскивали сад.