Ритм стихотворения успокаивал. Он помнил эти строки с юности, со времени учебы и продолжавшейся несколько недель любви с веселой, может быть, немного даже слишком веселой, рыжеволосой Хейли, дочерью декана. Тайная страсть превратилась в большую любовь. Но внезапно она сказала, что уезжает. Он ничего не понял, стал ее расспрашивать, даже расплакался. После их разрыва стихотворение Бодлера показалось ему подходящим к его ситуации. Тогда он стал заучивать и другие, как будто слова могли помочь залечить душевные раны, принести утешение, которое ему не могли дать люди.

И вот теперь, закрыв глаза, Колин продолжал:

Эти слова, как ему казалось, защищали его от внешнего мира. Требуемая сосредоточенность закрывала его мозг, не давая ему бредить. Никакого эха, его голос гасили стены. Через полчаса он остановился и стал слушать свое дыхание, которое опять участилось, мозг принялся строить различные сценарии смерти: утопление, удушение, от обезвоживания, отдание на съедение зверям. В памяти возникли картины службы в Югославии, образы всех этих бредущих по дорогам жертв невыносимых мучений – женщин и мужчин, которым он ничем не мог помочь. Даже если он очерствел, военное прошлое не отпускало. Он хотел разбить голову о стену, чтобы прекратить свое заточение. Ему необходимо было большим физическим усилием освободить от мыслей голову. Он сел рядом с кроватью, немного возвышавшейся над полом благодаря привинченным к нему металлическим ножкам, зацепился пальцами ног за нижний край матраса и начал упражнения по разработке пресса. Сериями по десять. Уже на второй серии он почувствовал боль, но не стал обращать на нее внимания. Он хотел устать, надеясь, что затем найдет отдых. Наконец он рухнул. Боль разлилась по нижней части спины, и он долго лежал неподвижно. Тело ныло, дыхание было учащенным. Он не считал, сколько сделал упражнений, но понимал, что их было слишком много для университетского профессора, каждую неделю напоминавшего себе, что надо бы снова начать заниматься спортом, но так и не начавшего. Не вставая, он ухватился за кровать, сумел на нее забраться и лег.

Лондонское бюро Центра правительственной связи.

Тяжелая атмосфера

Середина дня была отмечена уходом Клары. Все молчали, слышны были только звуки нажимаемых клавиш и кликанье мышек, как свидетельство автоматизации рабочего процесса. Ни единого слова, только дыхание. Здание, в котором располагалось лондонское бюро Центра правительственной связи, находилось на Кенсингтон-роуд и было защищено от шума проезжающих машин большими белыми воротами. Бригада занимала четыре кабинета: в первом работали Дэни и двое его коллег, осуществлявших различные поиски в Интернете; в соседнем располагалась группа из четырех экспертов по безопасности, занимавшихся, в частности, анализом содержания жестких дисков, изъятых при обысках или обнаруженных на местах преступления; наконец, дальше были кабинеты директора и Клары.

Джеймс Маклейн, 58 лет. Волосы с сединой.

Регулярно занимается спортом

Начальник бригады Джеймс Маклейн сожалел, что ему придется обходиться без Клары. Она хорошо работала, но она попалась, а это непростительно.

Когда пять лет назад его назначили на эту должность, Джеймс не думал, что заинтересуется борьбой с киберпреступностью после долгой работы в секретных службах, заставившей его немало помотаться по свету. Согласие он дал, главным образом чтобы сделать приятное жене, настаивавшей на том, что после пятидесяти он должен перейти на кабинетную работу. А главное – что им следует уехать из западной части страны и вернуться в Лондон. И вот когда представилась возможность, он ею воспользовался. Очень быстро он полюбил новую работу, заинтересовался созданием новых протоколов, находил удовольствие в разговорах с программистами, объяснявшими ему новые приемы хакеров, становившиеся все более изобретательными. К нему вернулся энтузиазм первых лет службы вместе с желанием стать умнее противника.

Телефонный звонок отвлек его от воспоминаний. Тряхнув головой, чтобы отогнать картины из прошлого, он снял трубку. Секретарша сообщила, что пришел начальник уголовной полиции Марк Чемберс, с которым у него назначена встреча на пятнадцать часов. Джеймс быстро навел порядок на столе, прежде чем пригласить гостя. Они были знакомы уже четверть века; их знакомство состоялось в самый разгар обострения североирландского конфликта. Тогда спецслужбам и полиции пришлось объединить свои усилия, чтобы справиться с волной покушений, целью одного из которых должна была стать Маргарет Тэтчер: ее собирались убить в отеле в Брайтоне. Теперь они регулярно работали вместе по делам, требовавшим их кооперации. Марк приходил к нему не только затем, чтобы обсудить служебные дела. Порой они просто вспоминали старые добрые времена. Джеймс не смог уклониться от традиционных объятий и похлопываний по плечу – его старый приятель всегда бурно выражал свои эмоции.

– Я узнал о Кларе. Мне очень жаль, что это дело приняло такой размах.

Джеймс занял место за столом, а Марк удобно устроился в кресле напротив.

– Ты не хуже меня знаешь, как работает система и как действуют политики. Они хотят получать результаты, но не желают пачкать руки и – главное – всячески стараются избегать скандалов. Мне пришлось отстранить ее от работы на месяц. Какая нелепость! Теперь мне пришлют вместо нее некомпетентного человека неизвестно из какой службы, совершенно ничего не понимающего в том, чем мы занимаемся.

– Кстати о потерях. Терять придется не только время. Я пришел сообщить тебе, что правительство решило сократить в ближайшие месяцы бюджетные расходы. Наверху мне поручили предложить произвести перераспределение задач между полицией и ЦПС. Надо обсудить это с твоими людьми.

Джеймс не сдержался:

– Что?! Мы слишком дорого стоим? Они ждут результатов, но отбирают у нас средства их достижения!

– Послушай, то, что ты будешь нервничать, ничего не изменит. Окончательное решение пока не принято, я пришел только сделать предложение!

Оживленное обсуждение продолжалось в течение получаса, а потом Марк ушел – у него была назначена другая встреча. Не успел Джеймс опуститься в кресло, как в дверь постучали. Это была Лайза, в чью задачу входило обобщение различных данных, непрерывно поступающих к ним в бюро.

– Прошу прощения за беспокойство, но, поскольку Клары нет…

– Прошу вас. Что случилось?

Со вчерашнего дня к нам обратились из трех различных полицейских участков в связи с полученными ими странными звонками по поводу одного видеоролика на «Фейсбуке».

– Видеоролика? А что с ним?

– Вроде бы речь идет о людях, которые несколько дней не подают признаков жизни, если не считать этого странного видео, выложенного на их профилях в «Фейсбуке».

– Насколько странного?

– Похоже на захват заложников.

– Уголовная полиция в курсе?

– Да, но, судя по всему, они не приняли это всерьез.

Джеймс встал, взял бумаги, принесенные Лайзой, и отправился в кабинет Дэни, читая по диагонали первые страницы досье. Новая идиотская шутка? С ума сойти, что могут выдумать люди, сидящие перед экраном монитора. Но что, если это не шутка… Он вошел без стука и положил досье на стол юного гения информатики.

– Дэни, найдите мне, пожалуйста, это видео, – сразу, в лоб, попросил он, показывая подчеркнутый фломастером электронный адрес сайта.

– Нет проблем, босс.

Джеймс попросил не называть его так, но наткнулся на неожиданный ответ: «Так мне кажется, что я играю в американском фильме». Директор лондонского бюро ЦПС по опыту и по долгу службы знал, что иной раз необходимо закрывать глаза на недостатки подчиненных, тем более на такие незначительные. Главное: он понимал, что никогда не следует раздражать специалиста, от которого зависит достижение конечного результата.