Но когда к нему подошел главный кади и начал жаловаться, что половину медресе забрали для школы, тут уж омега не выдержал и, откинув полог, отделяющий омежью половину зала, со всех ног бросился к мужу. Он как раз успел подхватить его за локоть, когда тот покачнулся. Со стороны, возможно, показалось, что омега едва не сбил мужа с ног, но в ответ на такую помощь был полный благодарности взгляд Орхана.

- Я устал, дорогой! – громко воскликнул омега. - Пожалуйста, отведи меня домой! Простите нас, уважаемые, но для дел у эмира есть светлый день, а ночь принадлежит мне, его супругу! Я еще не успел настолько надоесть мужу, чтобы он занимался делами по ночам! - прибавил Фарид, и в его голосе появились капризные нотки избалованной омеги.

Кади был пожилым, сгорбленным бетой. Рядом с ним стоял более молодой имам, и они оба, покраснев, отвели взгляд от омеги, который смотрел на них ясным взглядом ребёнка. После этого они что-то промямлили и ретировались с дороги.

- Зачем ты их смутил? - Орхан с весельем в глазах посмотрел на омежку. Тот в ответ только фыркнул, и вся его наигранная капризность мгновенно исчезла.

- Все знают, что ты впервые после долгой болезни пришёл в мечеть, так неужели сразу надо было набрасываться на тебя со своими мелочными дрязгами? Ну, подумаешь, половину медресе у них забрали, но вторую-то ведь оставили? Пойдём лучше домой! - Фарид прижался к мужу и тихо добавил. - Ты опять побледнел. Сможешь дойти или посидим на скамеечке у входа? Я ещё немного покапризничаю и скажу, что у меня ножки устали!

- Нет, не будем останавливаться, - Орхан покачал головой. - Спасибо тебе за помощь и понимание. Я не привык, чтобы обо мне заботились. Очень неожиданно и, не скрою, очень приятно. Второй раз мы идем с тобой из мечети, и второй раз мне приходится рассчитывать на твою помощь и поддержку. Благодарю тебя!

- Ну что ты, - смутился Фарид. - Поддерживать своего мужа - обязанность супруга.

- Супруг мой, - Орхан по-отечески поцеловал Фарида в лоб и улыбнулся. - Моя опора и поддержка. Прости меня за эту слабость. Мне стыдно чувствовать себя таким немощным. Благодарю тебя за твою тактичность.

- Ох, это всё жада! - Фарид улыбнулся своим мыслям и, перехватив мужа крепче за локоть, потащил его на выход. - Если бы я не пообещал жада сдерживать свой язык в течение года, то поверь, я нашел бы что тебе сказать! А так, только и остается мило хлопать глазками и помалкивать. Если бы ты знал меня раньше, тебе бы даже в голову не пришло назвать меня тактичным. Ещё немного, и ты назовешь меня милым лапочкой? Да? Жада говорит, что у меня язык как бритва, зайца на бегу побрею! А ты не будь к себе излишне суров. Ты только что вышел из комы! Нормальные люди в первый день вообще пластом лежат и не шевелятся! Но ведь тебе что? Захотел - шурпы наелся, захотел - из дворца вышел! Упрямец!

- Всё, верю, верю! - Орхан, похоже, развеселился. - Мой супруг совсем не милая лапочка, а очень даже вредный омежка. Бурчит на своего старого мужа, бу-бу-бу, всё ему не так, всё ему не эдак! Шурпу не ешь, в мечеть не ходи! Лежи себе на кровати и, как все старички, попукивай потихонечку!

- Я бы тебя сейчас просто укусил бы! - Фарид даже остановился. - И ничего ты не старый! Ты может раньше и был страшненьким, когда щеки были запавшими, а глаза ввалившимися, но сейчас… И ничего я не бурчу! Я, может, за тебя переживаю!

- Спасибо тебе за это, - Орхан смотрел, как на лице омеги мелькают эмоции. По его лицу было прекрасно видно, о чём он думает, а глаза! В этих глазах эмир всякий раз тонул, как в омуте, без возврата и надежды на спасение.

Альфа тяжело вздохнул. Он чувствовал себя старым. Старым, уставшим, больным. Все силы уходили на то, чтобы переставлять ноги и не шататься от слабости. А омега рядом был просто необыкновенным! Он весь был, как ожившая мечта, как фейерверк! Недостижимо прекрасным и полным сюрпризов, из которых самым главным было то, что он его СУПРУГ! У Аллаха, оказывается, очень своеобразное чувство юмора! Такой дар, когда отчаялся и перестал надеяться!

Он слышал от Айюба о его любимом лисёнке, но ему даже в голову не приходило приходить свататься! Да и приехав на смотрины, он, скорее всего, получил бы от ворот поворот от своенравного ребенка и недоуменный взгляд от старого друга. Какими бы они ни были друзьями, но Айюб ни за что бы не отдал любимого сыночка в гарем старого альфы. Он наверняка искал лисёнку молодого мужа с горячей кровью, а не такую старую рухлядь, которой чувствовал себя сейчас Орхан.

Вскоре они переступили порог внутренних покоев дворца. В гареме было тихо и темно. В коридорах дворца уже горели светильники, стены и внутренние дворы были хорошо освещены, но в самом гареме было темно. Только редкие масляные светильники дрожащими язычками пытались разогнать темноту надвигающейся ночи. Раньше Орхана встречали у порога, в гареме было много народу - наложники и их слуги, всегда кто-то музицировал или пел, пытаясь привлечь к себе внимание. А теперь было тихо.

Но Орхан прекрасно понимал, что ни за что бы не променял бы эту спокойную тишину и поддержку одного единственного омеги, на шум и суету гарема. Он за последний день получил больше нежности и заботы, чем за всю свою предыдущую жизнь. И главное, этот омега, так бережно и крепко сжимающий его локоть, думает не о личной выгоде или о том, какие привилегии он получит для себя. Нет, Фарид был далёк от подобного себялюбия. Он думал в первую очередь о нем, об Орхане. О том, как он себя чувствует и как выглядит со стороны в глазах его альф и его подданных. Он тоже переживал об общине и знал, как важно видеть людям сильного правителя. Поэтому и поддерживал его, не выпячивая свою помощь перед другими, а тактично и незаметно, заботясь в первую очередь о том, чтобы эмир выглядел достойно. Такое редкое сочетание отваги и заботы! Истинный Фарид – редчайшее из всех сокровищ!

Они зашли в спальню. Штор там так и не было, но зато появилась ширма. Орхан с удивлением посмотрел на Фарида, а тот в ответ только покраснел. Ах, ну да! Они ведь спят в одной комнате, и омежка хотел быть уверенным, что за ним не будут подсматривать! Орхан улыбнулся.

- Ты можешь спать в любой комнате. Я не собираюсь тебя принуждать или навязывать свое общество.

Омежка на эти слова высунул кончик языка и, зажмурившись, прикусил его. Альфа засмеялся, поняв, что тот сдерживается из последних сил, чтобы не съязвить в ответ.

- Похоже, я должен послать твоему жада большой подарок! Даже страшно подумать, чтобы ты мне ответил, если бы не твое обещание помалкивать!

- Да! Это точно! - засмеялся в ответ Фарид. - Даже не представляю, найдется ли в твоей сокровищнице что-нибудь столь же значимое. Я сам захотел быть твоим супругом. Это было МОЁ решение! Меня никто не принуждал. И если бы я хотел спать в другой комнате, то, поверь, уже давно обустроился и без твоего согласия! Это, скорее, я тебе навязываюсь! И потом я же проиграл сегодняшнюю ночь в го! Я не забыл! И потом, не думай, что если бы я выиграл, то простил бы тебе. Нет! Так что я собираюсь спать здесь.

- Ну, как скажешь, супруг мой! - улыбнулся Орхан. - Твое желание закон для меня. Что ты делаешь? - удивился альфа.

Тем временем Фарид уже стащил с плеч альфы халат и стал быстро развязывать его кушак.

- Раздеваю тебя, - Фарид вначале замер, а потом бодро потянул вверх рубашку с альфы. - Не спать же тебе в уличной одежде? Поднимай руки…

Омежка поднял с кровати рубашку, наподобие той, которая была на Орхане утром.

- Я вообще-то сплю голым, - ухмыльнулся альфа.

- Поговори мне тут, - цыкнул на него омега и накинул рубашку ему на голову. - Две недели спал в рубашке и сегодня тоже будешь, как миленький, спать в ней! Руки сюда! А ну, живо! - Фарид стал тормошить альфу. - Я тебя с Фати в первую ночь переодел в рубашку, прежде чем уложить спать.

- Ты? - удивился Орхан.

- А больше никого не было, - пожал плечами омега. - Во всем гареме остались только мы с Фати. Все слуги рыдали, мысленно хоронили тебя и готовили плов на поминки. Ну, а потом, видно, так же мысленно ели плов, а тут я некстати объявился. Надавал всем им по ушам, чтобы не бездельничали и отправил наводить порядок во вверенных им помещениях!