К счастью, я успел до Аннелизы. Я решил подождать ее в лобби-баре. Она была пунктуальной, как всегда, ее сопровождал ее муж, Лукас, но они пришли без детей (которые уехали в школьный лагерь). Я извинился за Конрада, и мы отправились в ресторан. Аннелиза не утратила своей живости. Она работала переводчиком на компанию Конрада и в школе. После возвращения из Цюриха она обучала испанскому здешний немецкий персонал, но с февраля обучение было приостановлено, и она стала переводить документы. Мы поговорили о моей учебе, здоровье, их детях, музыкальной карьере ее мужа — пианиста (много предложений, но совсем нет денег платить за работу).

Конрад пришел часом позже, извинился и стал очень мило беседовать с ними: о музыке с ее мужем, расспросил Аннелизу о детях. Потом они заговорили о социо-политической ситуации в Аргентине, и о том, как сейчас все более-менее нормализуется. В семь мы были вежливо выпровожены метрдотелем. Конрад предложил сходить куда-нибудь выпить, но Лукасу пора было идти на работу, играть в дорогом ресторане; его смена начиналась в восемь. Аннелиза пригласила меня на обед к ним домой в следующий вторник, так как Конрад будет занят весь день у себя в офисе.

Когда они ушли, я вместе с Конрадом вернулся в номер, надеясь, что мы наконец сможем побыть вдвоем.

Он сел за компьютер и стал проверять почту.

С громким щелчком захлопнув крышку лэптопа, я набросился на него с поцелуями. Я прилип к его рту, как утопающий, наслаждаясь его вкусом, запахом и ощущениями такого знакомого тела, по которому я так соскучился. Он разорвал поцелуй и посмотрел на меня. Я задыхался от желания.

— В спальню, — прорычал он.

Вот теперь ты дело говоришь, Конрад. Тебе понадобилось для этого двадцать девять часов.

Мы занимались любовью, как животные. Стремительно и необузданно. Даже не сняв одежды. Мы отчаянно нуждались друг в друге, мы были безрассудны. Кончив, я упал замертво и сразу заснул — так я устал. Думаю, он укрыл меня, потому что когда я проснулся от прикосновения его прохладных пальцев, я был завернут в покрывало, и на мне до сих пор была рубашка.

— Мне нужно уйти вечером, Maus, — шепнул он мне на ухо. Нежно и соблазнительно.

— Но ты же на каникулах! Когда мы проведем с тобой вместе больше, чем десять минут?!

— Я обещаю: завтра и в понедельник мы будем вместе, — он ласково поцеловал меня в губы, и я растаял. — Пожалуйста, не сердись на меня. Мне нужно это сделать. Почему бы тебе не спуститься в ресторан и не поужинать с Амундсеном? Кажется, тут неплохо кормят. Или ты можешь попросить его сходить с тобой куда-нибудь еще, куда хочешь.

— Хорошо, — вздохнул я. От одного шведа к другому. Но я бы не прочь зайти в одну знакомую пиццерию, она не такая пафосная. А Ларс не из тех парней, кто будет жаловаться, что пришлось сидеть в компании простых работяг. — Когда ты вернешься?

— Поздно, Maus, — сказал он виновато.

— Куда ты идешь?

— На ужин с политиками и банкирами.

— Снова? Я думал, они тебе уже надоели.

— Я вывожу бизнес из этой страны, но появился шанс, что президент начнет частичные выплаты по ценным бумагам, по которым ранее был объявлен дефолт, и они ищут кого-нибудь, кто может им поспособствовать в этом.

— Прости, Конрад, но просить тебя об этом — все равно что запустить лисицу в курятник, как сказал бы Горан.

— Существует много способов заработать уважение, Maus, — он пожал плечами. Ну теперь хоть понятно, почему мать Фефо с ним вчера была так любезна.

— Будь осторожен. Боюсь, как бы они не предали тебя. Им нельзя доверять, — тихо сказал я.

— Знаю. Я буду вовлечен лишь косвенно, потому что не заинтересован во всем этом. Только наведу мосты. Ни единого цента из моих банков или фондов они не получат, — сказал он очень серьезно, при этом так пристально глядя мне в глаза, что я невольно вздрогнул. Заметив это, он улыбнулся, пытаясь меня успокоить. Наклонился и крепко поцеловал. Я обнял его за шею и вернул поцелуй. — Я так скучал по тебе, котенок.

— Я тоже скучал по тебе, любимый, — выдохнул я ему в рот и, покраснев, улыбнулся.

— Ты — прелесть. Увидимся позже. Не слишком доставай Амундсена.

Я еще с полчасика полежал в постели. Было почти десять, когда я наконец был готов выйти в люди, но я слишком устал, чтобы идти в пиццерию. Честно говоря, обслуживание в номерах — интересная идея, надо попробовать. Так или иначе, субботний вечер — мой! Никаких директоров и банкиров, не надо идти на скучный прием. Если бы Конрад немного помягче занимался любовью, я бы обязательно куда-нибудь отправился, но он сегодня вел себя, как распаленный зверь. Приходится признать: у меня все болит, и я слишком устал. Может быть, я смогу уговорить его сходить со мной туда в какой-нибудь из дней. У нас впереди еще целая неделя.

Да, конечно. Когда рак на горе свистнет.

Я позвонил Ларсу и сказал, что собираюсь съесть что-нибудь в ресторане отеля.

— Это вряд ли, — сказал он. — Там полно народа. Закажи что-нибудь, мы вместе поужинаем здесь, а потом сходим выпить в лобби-бар.

Все прошло по плану, и вот теперь я сижу и пишу на лэптопе, а Ларс исчез куда-то с горячей блондинкой (мне пришлось пообещать, что я отправлюсь спать, как только допишу, и, как хороший мальчик, никуда не буду выходить из отеля). Мне принесли безалкогольный коктейль. Дерьмо! Какой садист его придумал?! На вкус он приятный, но это далеко не то же самое. Это проклятый фруктовый сок!

— Здравствуй, Гунтрам. Рад снова тебя видеть.

Примечание автора

омбу — сильное слабительное

Примечание переводчика

Jane's Navy International и Jane's Intelligence Review — журналы британского издательства Jane Information Group, специализирующегося на военной и транспортной тематике. Jane — фамилия первого издателя.

** Пуэрто-Мадеро — престижный прибрежный район Буэнос-Айреса.

*** В Аргентине тоже есть город Кордоба.

**** Ба́зель II — документ Базельского комитета по банковскому надзору «Международная конвергенция измерения капитала и стандартов капитала: новые подходы», содержащий методические рекомендации в области банковского регулирования.

* Показатель левериджа — показатель соотношения заемного и собственного капитала организации (упрощенно).

Argentinisches Tageblatt — «Аргентинский Ежедневник» (нем.)

** Nur Kaffee bitte — Только кофе, пожалуйста (нем.)

*** Jawohl, mein Herzog — Слушаюсь, мой герцог. (нем.)

========== "20" ==========

— Здравствуй, Федерико, — холодно проговорил я, оправившись от шока. Совершенно не ожидал его здесь увидеть. Он возник передо мной, словно ничего и не было.

— Мать сказала, что ты здесь. В этом отеле. Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Не хочешь пойти куда-нибудь выпить кофе?

— Нет, спасибо. Спокойной ночи, — я встал и захлопнул лэптоп. Он схватил меня за руку. Мягко схватил — не то что мои нежные телохранители.

— Гунтрам, прошу тебя, останься. Мы должны поговорить. Ради старой дружбы, — взмолился он.

— Ради старой дружбы ты мог бы избавить меня от обвинений в перевозке наркотиков. В Венеции ты почти разрушил мою жизнь.

— Я был настоящим мудаком, и мне не хватит целой жизни, чтобы извиниться перед тобой. Я никогда не хотел, чтобы Линторфф заполучил тебя.

— Линторфф спас твою задницу. Жаль только, что твоя мать считает иначе, и мне пришлось прочувствовать это на себе.

— Пожалуйста, Гунтрам! Давай сядем и поговорим. Мне многое надо тебе рассказать, и я не уверен, смогу ли когда-нибудь снова собраться с духом.

Я засомневался, стоит ли мне соглашаться, но в лобби отеля достаточно безопасно. Снова усевшись, я указал Федерико на место рядом с собой. К нему подошел официант узнать, не желает ли он что-нибудь заказать.

— Виски. А тебе, Гунтрам?

— Мерло, пожалуйста.

Официант вернулся и поставил перед нами бокалы. Мы с Федерико пристально смотрели друг на друга. Оценивали. Изучали. Я молчал. Это он пришел ко мне. Значит, он и должен начинать.