— В этом вообще нет смысла, если учесть, что я был более чем счастлив принимать его знаки внимания. Вам сказал осведомитель? И вы действительно думаете, что я вам поверю?

— Я пытался поговорить с женщиной-сенатором, но она не захотела иметь со мной дело. После того, как она полюбовалась на пятерых парней, которых натравила на тебя, удавленных в конюшне ее загородного дома в ее собственной стране, с кишками наружу и со следами пыток, сенатор пересмотрела планы мести Линторффу. Местная полиция просто избавилась от тел и закрыла на все глаза. Позже ее сыну подстроили аварию, в которой он едва не погиб.

— Откуда вы всё это взяли?

— Не выдаю свои источники. Но они вполне надежны. Послушай, парень, ты должен помочь нам остановить этого человека.

— Нам?

— Моей организации. Мы боремся против них. Подобные теневые структуры в конце концов разрушат демократию и свободу. Под их властью единственное, что нам будет позволено, это переключать каналы телевизора. Банки купят тебя с потрохами! — крикнул он.

Всё, хватит с меня этого фанатика. Я собрал вещи и сунул лэптоп в чехол.

— Ты спишь с ним, ты сможешь получить от него информацию! В постели у людей развязывается язык! — завопил он. Несколько студентов повернули головы в нашу сторону.

Чудесно! Теперь весь университет будет считать меня кем-то вроде Маты Хари. Только вот ее расстреляло ее собственное правительство.

Я пошел прочь, уже не слушая, что он мне кричит вслед. Сердце билось, как отбойный молоток, и перед глазами всё плыло. Я сделал глубокий вдох, но это не помогло. Выйдя на улицу, я почти побежал в сторону банка.

Но не прошел я и ста метров, как рядом остановился черный BMW с разъяренным Хайндриком за рулем.

— Живо в машину! Сколько раз нужно повторять, чтобы ты не выходил из помещения один?! — рявкнул он.

— Просто лучше делай свою работу и в следующий раз не пускай в здание репортеров.

Он медленно выругался. Кажется, на шведском.

— Едем в банк. Ты выглядишь бледнее, чем обычно.

Да, я чувствовал себя дерьмово, голова кружилась, тошнило, а сердце готово было взорваться.

Он припарковался в своей особенной манере — посередине улицы, не обращая внимания на другие машины. Поскольку сигналить здесь было запрещено, он получил несколько гневных возгласов на немецком. К счастью, машиной занялся другой охранник, а Хайндрик под удивленным взглядом девушки на рецепции потащил меня к лифту.

Стремительный бросок Хайндрика затормозила Моника.

— Гунтрам, дорогой, боюсь, что герцог сейчас на встрече, — сказала она, не обращая на шведа внимания. — Не хочешь подождать у меня?

— Нет, мы идем к мистеру Павичевичу, — рявкнул Хайндрик, пытаясь подтащить меня к лифту.

— Холгерсен, будьте добры, не трясите Гунтрама, как тряпичную куклу. Если вам нужно поговорить с мистером Павичевичем, вы уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно найти его кабинет, — сказала она, буравя его взглядом.

Если бы не ужасная тяжесть в груди, меня бы позабавило выражение лица Хайндрика. Он выглядел, словно побитый щенок.

— Да, мисс Лейден, — покорно опустив голову, пробормотал он.

— Хорошо. Идите.

— Моника, нельзя ли попросить у вас воды? Мне нехорошо.

— Разумеется. Садись, сейчас принесу, — сказала она, озабоченно глядя на меня. Меньше чем через минуту у меня уже была вода. Я выпил оранжевую таблетку от давления и ослабил воротник, чтобы легче дышалось.

— Спасибо, Моника. Мне гораздо лучше.

Она с большим сомнением посмотрела на меня и отошла, набирая номер на телефоне.

В кабинет вбежал очень злой Горан, за ним Хайндрик. На этой вечеринке не хватает только Михаэля. А вот и он…

— Изложи ситуацию, — рявкнул мне серб.

— Гунтрам плохо себя чувствует. Я уже вызвала доктора, так что отложите свои допросы на потом, — твердо сказала Моника.

Я люблю эту женщину!

— Это займет только минуту, Моника. Давай, Гунтрам, расскажи нам, что случилось. Холгерсен не сказал ничего внятного, — вмешался Михаэль.

— В университетской библиотеке ко мне подошел тот журналист из Давоса. Он появился из ниоткуда и стал кричать, что вы все вроде мафии, отмываете деньги в Европе и Латинской Америке. Несогласных убиваете. Но самое интересное то, что Конрад нанял двух проституток организовать то происшествие в Венеции, а потом убил их, и всё это для того, чтобы я в него влюбился. А ведь я встретил бедняг еще до него, в Париже!

— Это возмутительно, Михаэль! Герцог не будет вами доволен, когда услышит, что этот человек снова докучал Гунтраму, доведя его до инфаркта, — строго сказала Моника.

— Моника, у меня не было никакого инфаркта. Просто я перенервничал из-за того, что этот человек сумел подкараулить меня в университете. Он откуда-то знает, сколько у меня телохранителей. Кстати, у вас, Горан, хобби выпускать кишки людям. Еще он на всю библиотеку орал, что я должен спать с Конрадом, чтобы добыть информацию, которая спасет демократию и свободу. Ему реально нужен психиатр! — сказал я, постепенно успокаиваясь.

— Горан, в мой кабинет, — скомандовал Михаэль, и они оба исчезли, а в комнату вошел врач. С кардиологическим набором. Должно быть, они держат его здесь на случай ажиотажа на бирже.

Он осмотрел меня и вынес вердикт: на фоне общего сердечного состояния такие симптомы указывают на стенокардию. Мне нужно отдыхать, принимать прописанные лекарства, и в ближайшие два дня не торговать. Но это не инфаркт, и не нужно ложиться в клинику. Просто отдыхать. Когда он ушел, я сказал Монике:

— Меня только что повысили до трейдера. Где моя Ламборгини?

— Надеюсь, ты не станешь перенимать у Михаэля его ужасное чувство юмора, — сказала она сухо. — Можешь пойти, отдохнуть в спальне герцога, пока он не освободится. Я предупрежу его.

Мне не оставалось ничего, кроме как послушаться ее. Через кабинет Конрада я прошел в спальню и закрыл за собой дверь. Надеюсь, он не рассердится, если я воспользовался его кроватью: после того, как я снял куртку и туфли, стало очень холодно.

Совершенно без сил, я забрался под покрывало, но заснуть не смог. Что если он не соврал про мать Федерико? В его версию событий в Венеции я не поверил ни на секунду. Я же познакомился с девушками до Рождества, правильно? На вечеринке. Та парочка американских солдат считали, что девушки туда пришли не просто так. Конрад в тот день был в Париже, в Нотр Дам, и даже если предположить, что это самая молниеносная влюбленность в мировой истории, у него не было времени организовать такой спектакль! Меньше чем за восемь часов? Уже не говоря о том, что он бы взорвался от ревности при мысли о том, каким образом эти девушки могли попытаться привлечь мое внимание. Видел я его «приятелей» в Нотр Дам — вряд ли у Конрада было время пускать слюни на туристов, и, если честно, в старой куртке и с рюкзаком я представлял собой в тот день не самое привлекательное зрелище. До сих пор удивляюсь, что он заметил меня в Венеции.

У семьи Федерико нет недвижимости в Буэнос-Айресе или в окрестностях. Его семья происходит с северо-запада страны. Они занимаются добычей полезных ископаемых с XVIII века, несчастные индейцы могут это подтвердить. Конрад или его люди не смогли бы добраться до их дома за один день — это около 1600 километров в одну сторону, 3200 километров туда и обратно. Горан или кто-то еще живьем выпустил кишки пятерым? Да у Хайндрика был бы нервный срыв, если бы на его идеальный костюм попали брызги крови! А в Буэнос-Айресе Альвеары живут в небольшом отеле, там нет никаких конюшен, только гараж. Что касается аварии, в которую попал Федерико, Хуан и Лауча, непосредственные очевидцы, видели, что все это было результатом неблагоприятного стечения обстоятельств, безрассудства и глупости.

Но я все равно никак не мог успокоиться. Меня беспокоило другое — отмывание денег, предполагаемые контакты Ордена с мафией. Методы Конрада иногда жестоки и порой балансируют на грани закона, но он не мог бы такое делать. Впрочем, если репортер солгал в деталях, он мог исказить и общую картину.