Серафима о такой жизни даже и не мечтала, она наблюдала за ними с трепетом в душе и, конечно, с тайным желанием, чтобы и у нее было так же. Учительница, конечно, сразу заметила невероятную скованность в поведении Симы и пыталась хоть как-то ее вывести на откровенный разговор, но всё было тщетно. Девочка просто шарахалась от предложений сходить всем вместе в кафешку или сменить прическу, почувствовать себя девушкой. В то же время стоящая на страже добродетели внучки Светлана Тихоновна заметила изменение в поведении Симы – она повеселела, зарумянилась. Старуха связала это с появлением тайного поклонника и заскрежетала зубами. Она запретила Симе ходить к Екатерине. Тут внучка взбунтовалась первый раз – она не хотела терять единственную подругу. Серафима совершила невозможный для нее поступок – сбежала из дома к Анне Григорьевне и Кате.
Светлана Тихоновна обратилась за помощью в полицию, чтобы «вернуть беглянку», и написала в школу порочащее молодого педагога Рыжову письмо. Она обвинила ее в совращении малолетних, в том, что та заводит отношения с учениками не только педагогического свойства, что устроила дома вертеп, что она развращает ее внучку. Конечно, такой сигнал не оставили без внимания, но Анна Григорьевна оказалась не так проста. Она даже обрадовалась, что обстановка в семье Серафимы вышла на всеобщее обсуждение. И уж она, как здравый и грамотный человек, подготовилась ко всем проверкам с любой стороны. Мало того, Анна Григорьевна отвела Серафиму к психотерапевту на обследование и тестирование и предъявила неопровержимые доказательства того, что девочка воспитывалась настоящим деспотом, что у нее подавлена воля, она полна страхов, комплексов, что к ней применялось и физическое насилие, и очень длительное время тяжелое, подавляющее психологическое воздействие. Учителя все как один встали на защиту Анны Григорьевны, охарактеризовав ее как порядочного педагога. А вот соседи Серафимы не одобрили действия Светланы Тихоновны.
– Симочка – девочка очень хорошая, умная, вежливая, ведет себя тихо. Даже очень тихо. А вот бабушка ее… Всё ворчит и ворчит, пилит ее и пилит. Из дома девочку совсем не отпускает, в гости к ним никто не ходит. В общем, жалко девчонку. Ни отца, ни матери, заступиться-то некому! Ходит с потухшими глазами и опущенными плечами.
И тут сложилась очень интересная ситуация. Светлану Тихоновну обвинили в плохом воспитании и пригрозили привлечь к ответственности, лишить опеки. Серафиме к тому времени исполнилось пятнадцать лет, и она имела право выбирать, с кем ей жить. Для начала ей было предложено перейти в интернат. Анна Григорьевна сказала, что девочка может жить в ее семье, тем более что Сима дружит с ее дочерью. И тогда Светлана Тихоновна серьезно занервничала. Она испугалась, что может лишиться своей внучки и в принципе – смысла жизни. И она пошла на попятную. Слезно пообещала, что пересмотрит свое отношение к внучке и разрешит девочке видеться с друзьями, а также посещать кружки, о которых Серафима давно мечтала.
Сима не смогла бросить бабушку и, конечно, осталась с ней. Она все же была покорной и доброй девочкой. Бабушка теперь боялась бить ее, обзывать дрянными словами, разрешила ходить к подружке, приняла даже Катю у себя и согласилась на кружок рисования. Такая, пусть и маленькая, победа принесла радость в жизнь Симы. Конечно, личность Серафимы уже было не изменить. Она была крайне застенчива, скромна. Но люди, с которыми она общалась, понимали, насколько она умная, чуткая и интересная. Жалко, что этих людей было очень мало, так как Сима вела замкнутый образ жизни. Зато она обладала богатейшим внутренним миром. Самыми близкими для Серафимы так и остались книжки. Она перечитала гору русской и зарубежной классики, не брезговала и современными, модными авторами. Серафима прекрасно рисовала и увлекалась фотографией.
Училась Серафима отлично по гуманитарным наукам и не очень хорошо по математическим дисциплинам. А вот у ее подружки Кати все было наоборот, ее мама даже удивлялась:
– Я учительница русского языка и литературы, а моей дочери еле-еле натягивают в четверти по этим предметам четыре, а то и три. Позор! Зато по математике и физике отлично! Просто ума не приложу как такое возможно?
А вот с Серафимой они находились на одной волне, Анна Григорьевна советовала ей, что читать, обсуждали то или иное произведение. Своей дочери Анна Григорьевна ставила Симу в пример.
– Потрясающая девочка, с богатейшим внутренним миром! Не то, что ты – стрекоза!
– Мне она тоже нравится! Поэтому и дружу с Симкой! – отвечала Катя и бежала на дискотеку с другими девчонками, потому что вот в этом Серафима ее не поддерживала, ей это было совершенно не интересно, она даже боялась таких мероприятий из-за большого скопления народа.
На выпускной бал Серафима не пошла, сообщив, что заболела. На самом деле на пенсию бабушки они не смогли приобрести достойное платье, да и сдать деньги на торжество у них тоже не было возможности. А попросить взаймы Серафима никогда бы не осмелилась. Так она осталась без выпускного бала. А вот мама Кати долго себе простить потом не могла, что упустила этот момент, что вовремя не прочувствовала истинную причину отказа Симы от такого важного мероприятия в жизни каждой девушки. Она должна была помочь ей в этом! Но Сима была очень гордой.
Серафима поступила на факультет журналистики, но с обучением у нее возникли сложности. Что касалось теоретической части, здесь все было отлично. А как доходило дело до практики, так от Симы не было никакого толку. Она не могла подойти к человеку, не способна была взять интервью. Преподаватель бился с ней, бился, но ни к чему не пришел.
– Ты такая умная! Ты – просто кладезь знаний! Но у тебя какая-то социофобия! Тебе или к специалисту идти надо, к психотерапевту, и лечиться от своей стеснительности, или менять профессию. Работы, требующей более обширного общения с людьми, чем журналистика, – нет! Журналист должен быть психологом! Знать и понимать людей! Надо не только суметь грамотно подойти к человеку, расположить к себе, вызвать доверие, но и суметь буквально влезть в душу! Это понятно? Тебя будут посылать подальше, унижать, отпихивать, а ты должна преследовать человека и добиваться своего! А ты поздороваться и улыбнуться не можешь! Ты профнепригодна! Так нельзя! Ты девка умная и эрудированная, но беспомощная, словно улитка, вытащенная из раковины! Учись держать удар и общению с людьми! Иначе, дорогая, дело не пойдет.
Но за пять лет учебы мало что изменилось. Серафима к концу обучения поняла, что журналистка из нее никакая. И вот, имея хорошее образование, Сима пошла работать в библиотеку младшим библиотекарем, дослужилась до старшего, а это плюс пять тысяч к зарплате… Плюс крошечная дотация. Это крохи для Москвы. Да что там говорить! Жила Серафима очень бедно, но на вопрос, как на такую зарплату можно прожить, она пожимала плечами и отвечала, что можно.
Конечно, она на всем экономила. Одежду Сима вообще редко себе приобретала, и то по острой необходимости, на дешевых рынках, в недорогих магазинах на распродажах, пытаясь придерживаться строгого, классического стиля, чтобы не выглядеть совсем уж бомжихой. Например, зимой в моде высокие сапоги с мехом, и сто́ят они в начале сезона очень дорого, Серафима не могла их себе позволить. В конце зимы сапоги сто́ят уже на порядок дешевле. Сима их покупала, но надеть эти сапоги могла лишь на следующий год, а тогда в моду входили угги или какие-нибудь короткие сапожки на платформе. Замкнутый круг… Серафима любила простые, неяркие, удобные вещи, это было в ее вкусе. Питалась она тоже скромно, покупала недорогие продукты в магазинах эконом-класса. Если и брала мясо, то варила суп сразу на три-четыре дня. Конечно, деликатесы в виде икры, ананасов и рябчиков были не для нее, как и для многих работающих россиян вкупе с одинокими пенсионерами. В ресторанах Серафима не бывала, в кино не заглядывала, правда, пару раз посещала кафе и «Макдоналдс». Но она никогда не жаловалась.
Книги в наше время – дорогое удовольствие, но Сима работала в библиотеке и, пользуясь служебным положением, брала книжки, иногда раритетные и очень умные, на дом.
