Однажды, когда мы вернулись в Красно-дар на отгулы, Василий Иванович сообщает, что нужно послать двух добровольцев в эльбрус-скую партию, на перевал Санчаро. Естественно, мы с Мишей тут же вызываемся. В гробу бы я видал эту желонку.

Эльбрусская партия работает на золоте. Не удивляйтесь, золота на Кавказе хватает. Ма-ло, кто знает, что в речках района Сочи до самой войны мыли золото во вполне приличных коли-чествах. Вообще, там всего хватает - и самоцве-ты есть и многое другое.

Забрасывают на Санчаро вертолетом и снимают так же. Ну, что ж, это интересно, да и от пьянки передохну.

Только на Санчаро мы не попали. Сунули нас в другую партию. Тоже в горах, только по-ниже и с другой стороны, ближе к морю.

Называется партия Лаурской - по имени речки, где стоит базовый лагерь. В Лауре много форели и ее хорошо видно в сверкающих стру-ях. Сама партия стоит намного выше, ближе к вершине горы.

Цивилизация заканчивается в Красной Поляне. Оттуда километров пять дорога идет над самой пропастью.

Из кузова машины обочины не видно во-обще. Смотришь прямо в пропасть. Жутковато. Ездить здесь разрешается только местным жите-лям, нам и егерям (все это территория заповед-ника).

За ущельем селение под названием Эс-тонка. Его основали ссыльные эстонцы в начале века. Самое удивительное, что там и правда еще остались эстонцы. Сам видел старуху, которая, войдя с магазин, поздоровалась с продавщицей по-эстонски: "Тере".

За Эстонкой дорога круто идет в году. Повороты такие, что кое-где ГАЗ-66 приходится сдавать назад, чтобы вписаться.

Наша партия ищет медную руду. Основа партии - стационарная буровая установка ЗИФ-1500. Как ее волокли по этой дороге, ума не при-ложу. На буровой работают в две смены по две-надцать часов. Мишу определяют в помбуры. Кроме буровиков есть еще канавщики, пять че-ловек, которые долбят в горной породе канавы и шурфы.

Мне повезло, я работаю по геохимии. Моего геолога зовут Саша. Это полноватый не-умный мужик лет тридцати.

Из лагеря на маршрут выходим часов в восемь. С километр бредем вдоль по склону го-ры. Напротив нас, за ущельем следующая гряда гор. По-моему, это уже Абхазия.

Саша рассматривает карту и определяет, где нас будут черти носить сегодня. Задача крайне простая и заключается в том, чтобы пройти параллельно друг другу по прямой ли-нии вниз до самого дна ущелья. Через каждые 50 метров останавливаюсь и лопаточкой насы-паю землю в маленький полотняный мешочек. Затягиваю его шнурком и кладу в рюкзак. По-том эти образцы отправят в Краснодар на ана-лиз.

Заковырка только одна - прямая эта ли-ния только на карте. Кое-где наш маршрут идет полянами, где не очень круто. Часто, однако, приходится лезть через "помойку" - заросли плотного колючего кустарника, покрывающего крутой склон горы. На мне трикони, тяжеленные горные ботинки с металлическими шипами. На склоне держат хорошо, но вообще ходить в них мучение.

Издалека доносится азартная оголтелая матерщина. Там работают наши соседи, мужики из московской геофизической партии. Они раз-матывают по склону кабель, втыкая в грунт дат-чики. Потом, ближе к вечеру, будут сматывать его на тяжеленные катушки - снизу вверх - в го-ру. Заматеришься тут.

Мы с Мишей с ними уже подружились. В основном это московские и питерские ребята – такие же бичи, как и мы. Такой контингент нам больше нравится. Мише довелось поработать в геологоразведке на Нижней Тунгуске, где он и пропитался духом анархии и вольницы. И вооб-ще наличие семи детей его не остепенило. От своей властной и суровой супруги Миша часто скрывается в моей квартире в Краснодаре, где за отгулы мы пропиваем до копейки все, что полу-чили.

Наша партия краснодарская. Работают в ней солидные кубанские куркули, которые две недели пашут в горах, а две недели - на своих огородах.

В свободное время мы с Мишей ходим к москвичам в гости. Вместе с приятелями от-правляемся в "балаганы" - фанерные временные халупы, в которых все лето живут пастухи-ар-мяне. Они пасут в горах диковинных коров. Ди-ковинных, потому что коровы эти какие-то под-жарые и скачут по склонам, как козы. У армян можно купить чачу и домашнее вино (если по-везет).

Мы с Сашей постепенно спускаемся все ниже и ниже. С утра было солнечно, сейчас уже небо затянуло. И так почти каждый день - к обеду со стороны моря натягивает туман (то есть, туман для нас, а вообще это тучи), а к вечеру начинается дождь.

Рюкзак тяжелеет. Жарко, но рукава ру-башки не закатываю. Довольно часто на склоне попадаются заросли высокой желтой травы. Го-ворят, что трава эта ядовитая, вроде огонь-тра-вы.

Как ни странно, но в Центральной России никто никогда не слышал об огонь-траве.

Это страшное растение встречается толь-ко в горах. На вид - просто кустики с темно-зе-леными блестящими, как бы лакированными листьями. Внешне огонь-трава выглядит в точ-ности, как кустики лимона и опасной становится осенью, когда листья желтеют и высыхают. Ожоги от огонь-травы ужасны и заживают очень медленно - месяцами.

В заросли нашей травы я захожу очень осторожно, засунув руки подмышки, чтобы не коснуться кожей. Через несколько дней мне уда-лось развенчать миф о ядовитости именно этой травы. На крутом склоне шипом триконя я цеп-ляю собственную штанину и, полетев кубарем, влетаю, точнее, вкатываюсь прямо в заросли этой травки. И хоть бы хны, никаких последс-твий. Может она и ядовитая, но в другое время года.

Вот мы и внизу. Роскошные деревья, мас-са родников. У первого останавливаемся. В воз-духе запах сероводорода. Нагнувшись над род-ником, жадно пьем холодную минералку. Сбра-сываем рюкзаки, садимся на травку, курим, ле-ниво переговариваемся. Теперь нам предстоит лезть вверх. На два с половиной километра пути чуть ли не километр по вертикали. Одно утеше-ние, что пойдем по тропе. Саша - увалень и час-то делает привалы. Есть у нас другой геолог, Эдуард Сергеевич, сухонький немолодой уже. Вот с тем замучаешься. Сутками может ходить по горам, не останавливаясь.

Вздохнув, навьючиваем на себя тяжелые рюкзаки и медленно идем через поляну к горной тропе. Сейчас начнется тягомотина.

Ближе к вечеру доползаем до дороги, ве-дущей к нашему лагерю. Проходим через лагерь москвичей. Вижу маленького лаосца Лешу. Ле-ша здесь на практике и имя у него какое-то больно заковыристое, что-то вроде Лабуханг-басанг. На Лешу он откликается охотно. Прак-тика идет успешно - уже и матерится вовсю, и чачу пьет вместе с нами.

Идем дальше. Ниже нас горный лес, вы-ше деревьев нет, там луга. А еще выше, у вер-шины, нет и лугов. Ближе к нашему лагерю про-ходим ручей. За тропой он падает вниз водопа-дом. Там мы иногда моемся. Еще поворот и ви-ден наш лагерь - буровая, барак кухни, наши па-латки.

Перед следующими отгулами начальник партии (паскудный молодой парень с окладис-той русой бородой) сообщает, что я остаюсь в Краснодаре, потому что пойду учиться на курсы подрывников. Ну, что же, взрывать не строить, будем взрывать, делов-то?

Как-то получается, что в эти отгулы я не пью. Чинно отдал деньги матушке и веду сми-ренную жизнь. Прихожу в экспедицию, чтобы узнать, куда же мне ехать и где эти курсы. Ма-ленький сюрприз - с курсами все переиграли, нужно возвращаться в свою партию.

- Да как же я вернусь? Они же позавчера уехали! -

- Вот вам пятьдесят рублей аванса. Поез-дом доедете до Адлера, а там доберетесь как-нибудь. -

Ура! Твою ж мать....

От огорчения захожу проведать своего тезку, Юру Самарина. Он бывший мент, а те-перь инженер по технике безопасности, ну и, естественно, пьяница.

Юра начинает меня разводить:

- Слушай, Юрок, давай пивка по кружечке! -

- Да не хочу я пива. Отстань. Нужно за билетом на вокзал ехать и вообще... -

Он увязывается со мной. Всю дорогу настойчиво и умело подбивает меня выпить. Настойчивость объясняется просто - у меня деньги есть, а у него нет.

- Ну, ладно, по кружечке и на вокзал, - сдаюсь я.