Куда интереснее творчество плотоядных — злобных охищненных особей, в арсенале которых, в зависимости от таланта, широкий выбор орудий творчества — от обязательного компромата до черного юмора, весьма не лишнего настоящему мастеру пера. Почему я говорю «охищненных»? Потому что настоящих хищников, в отличие от политиков и криминала, среди журналистов нет. Они только подражают повадкам людоедов, пыжатся от важности и корчат из себя особ, равных тем монстрам, о которых пишут.

Но как бы то ни было, вся пресса живет по принципу: кому война, кому — мать родна. Это для обывателя падение гривны — неприятность. А для экономического обозревателя — повод блеснуть мозгами в новой статье. Крушение поезда, катастрофа на электростанции, массовое отравление детей — постоянная пища для ньюс-румов во всех газетах. О ней молят Бога каждый день желторотые девочки и мальчики, только что выпущенные из института журналистики: «Господи, труп насущный дай нам днесь!».

В зависимости от специализации, плотоядные журналисты делятся на киллеров и падальщиков. Киллеры работают по заказу. Это добрые чувствительные правдолюбы, твердо знающие, что порядочных людей на свете, кроме них, нет и быть не может. Своих жертв они не любят. Заказчиков — тоже. Но жить без заказчиков не могут, так как заказать кого-нибудь самому себе — непозволительная роскошь.

Обычно киллер выдает на гора свежий политический труп, довольно вытирает пот с чела, с аппетитом обедает лучшими его частями, а всякую требуху бросает падальщикам, с нетерпением ждущим своей очереди. Те обгладывают до косточек все, что осталось, истекая слюнями бесчисленных комментариев.

Лучший киллер нашей эпохи — вообще не профессиональный журналист, а бывший сторож — Мыкола Мельниченко. Он самого Кучму завалил, оставив падальщикам рассуждать, кому это выгодно, для кого сделано и что бы это значило. Своей деятельностью киллер Мыкола блестяще доказал, что журналист вообще может не уметь писать. Зато обязан уметь подслушивать. Полное собрание сочинений Мельниченко — тот самый цифровой диктофон, который он якобы под диваном прятал.

Когда-то мы спорили с моим редактором по «Киевским Ведомостям» Евгением Якуновым, должен ли журналист обладать хорошим стилем. Я считал, что просто обязан. А Якунов доказывал, что нет. Главное — добыть информацию, и читатели сожрут ее с хрустом, даже если она плохо прожарена и на битом блюде подана («битое блюдо» — это мой образ. Якунов выражался проще: «Читатели прочтут сенсационную статью, даже если она плохо написана»).

Случай с Мельниченко показал, что сенсационную статью прочтут, даже если она вообще не написана. Причем, главной жертвой этой статьи стал «известный писатель Кучма» — автор книги «Украина — не Россия», который тоже ее вряд ли писал.

Возможно, кто-то обидится на слово «падальщик». И напрасно. Я не считаю его обидным. Ведь вокруг столько падали развелось, что если не убирать ее с лика Земли, то все просто сдохнет от вони. Настоящему журналисту не в падло быть хоть киллером, хоть падалыциком. Главное — не стать гробовщиком, работающим на «кладбище» — в газете, которую никто не читает, и на канале, который никто не смотрит.

Мат компроматом

Когда не хватает правды, в ход идет обыкновенная ложь, приправленная россказнями о свободе слова.

Человеку честному имидж не нужен. Ему и так хорошо — он довольствуется сознанием своей правоты. В отличие от него, подлец вынужден заботиться о своей репутации. Ибо массы, барахтаясь в житейской грязи, хотят видеть во главе себя только образец нравственности.

В их убогом представлении президент не имеет права ходить по бабам, воровать народные деньги и продавать национальные интересы. Ему запрещается хватать за задницу жену соседнего президента во время государственного визита, материться на заседаниях правительства и швыряться столовыми приборами по причине несварения желудка. Тем не менее, он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Идя по трупам наверх, особенно хочется тепла и сочувствия.

Представьте хоть на мгновение, что вы оказались в его кресле и вам «для ознакомления» принесли документы на приватизацию скромного горно-обогатительного комбинатика. Кому отдать предпочтение? Вот этой серьезной фирме, представившей пачку безупречных обоснований? Или той банде прощелыг, поднявшихся на торговле наркотиками, но не забывших засунуть между листочками чек на пять миллионов у. е.? Причем, на ваше имя и с аккредитивами солиднейшего швейцарского банка, излучающего вокруг себя атмосферу финансовой добропорядочности…

А у вас было тяжелое детство… А премьер-министр — вор и скотина. А на кабмине — клейма негде ставить. А ваши дети растут… И так не хочется, чтобы и у них было тяжелое детство. И до выборов — всего ничего. А за ними — мрак неизвестности и пайка пенсионера. Да ну их к лешему — государственные интересы! Кто их видел, на самом деле? Вокруг одни хищнические инстинкты!

И вот вы уже вызываете на ковер председателя Госкомприватизации (или как там его?) и даете ценные указания, кому нужно посодействовать в деле разумного перераспределения общественной собственности.

По-человечески вас очень даже можно понять. Но как не понять и того «честного» генерала вашей же спецслужбы, который сиганет на Запад, прихватив на память пару-тройку секретных бумаг, доказывающих, что вы отнюдь не тот ангел, за какого себя выдавали. А другой — чуть-чуть потемнее перьями. Ведь это вы, увлекшись «приватизацией», платили ему жалованье, равное сержантскому в приличной натовской армии! Так стоит ли теперь ныть, что вокруг одни предатели?

Молчание всегда дорого стоит. В X веке на Святой Руси еще не было горно-обогатительных комбинатов и приватизационных аукционов. Но дружинники князя Владимира уже возмущались, что князь лопает серебряной ложкой, а они — деревянными. Прислушавшись к критике, добрый князюшка приказал наделить всех приборами из чистого серебра. После чего изрек историческую фразу: «Серебром и золотом не добуду я другой такой дружины, а дружиной добуду и золото и серебро». Да, видать, позабыл кого-то наградить впопыхах! В результате мы знаем, что смолоду креститель славян был большой оригинал — и братца Ярополка заказал варягам, и Рогнеду растлил прямо на глазах у родителей, и даже человеческие жертвы приносил Перуну. Как пить дать, донес на него какой-нибудь обойденный дружинник, которому не хватило столового серебра!

Компромат можно нарыть на каждого. Наивно думать, что вы лучше других только потому, что еще не выползли на свет истины. Добейтесь чего-нибудь. Получите мало-мальски значимый государственный пост. Заработайте первый миллион. Станьте звездой. На худой конец, завоюйте любовь красивой девушки. Вы тут же услышите со всех сторон, какая вы сволочь!

Какие-то полузабытые одноклассники припомнят, как в тысяча девятьсот бог знает каком году вы вместе воровали яблоки в колхозном саду. Брошенная любовница расскажет в прессе, что у вас маленький пенис, но зато гигантская склонность к домашней тирании. А изгнанный за пьянку личный шофер-поведает, что вы — тупица, так как сами никогда не садились за руль.

В свое время бешеным успехом пользовались мемуары горничной принцессы Дианы, состоявшие из описания смятых простыней, скандалов с мужем и разносов обнаглевшей прислуге. Центральным местом в этом шедевре был «натюрморт» кровати принцессы с гигантским пятном спермы, оставленным ее любовником — гвардейским офицером. Может быть, именно эта картина окончательно побудила принца Чарльза подать на развод. Но я не ручаюсь, что пятно существовало в действительности. Возможно, оно — всего лишь плод фантазии литературно одаренной горничной, искавшей славы и гонораров.

Правда состоит в том, что люди гораздо охотнее верят в мерзость, чем в доброту. Они с удовольствием будут слушать, как во время службы в армии кто-то насиловал ни в чем не повинных туземных девочек, но только скептически хмыкнут, если вы расскажете, как делились с этими девочками хлебом, проклиная судьбу за то, что она загнала и вас, и их в эту дыру. И попробуйте доказать, что во время войны вообще мало хочется кого насиловать — на спине килограмм сорок казенного барахла и короста соли от пота, а в голове только две мысли — уцелеть и выспаться!