Йеми уснул, уснул так крепко что даже не почувствовал как его плотно спеленали, и туго связали веревками. Ошарашенные слуги своей небольшой толпой, все те, кто присутствовал при трагедии, ринулись к Окнилю, в его покои.

Они почти бежали рассказать королю о случившемся, но ход им перекрыла высокая женская фигура с черными кудрявыми волосами, с заостренным лицом и коричневыми глазами по осанке выдававшей особу королевской крови.

– Куда вы так ломитесь?! – с возмущением и почти криком сказала особа.

– Госпожа нам нужно видеть короля! Случилось ужасное! Йеми! Дитя, которое привез господин… это Дитя монстр! Чудовище, которое сбежало из бездны! – взволнованно и взбудоражено перекрикивали они друг друга, активно жестикулирую руками, пытаясь, таким образом, более полно передать смысл сказанного.

– Что за вздор?! Что вы несете жалкие сошедшие с ума бестолочи! – еще рассерженней выпалила особа.

– Госпожа это правда! Это дитя монстр он чуть не убил Рамину. Он изгрыз ее и загрыз бы до смерти, если бы мы не подоспели вовремя! Пойдемте мы покажем! – толпа приглашала особу пойти за ними.

Недоверчиво и с огромным недовольством особа все же последовала за ними.

***

Свита спускалась на нижние этажи и проводила особу в комнату, где истерзанная Рамина истекала кровью. Горе-лекарь тщетно пытался ей помочь, слишком малы были его познания в медицине, и слишком обширны были раны служанки.

Женщина подошла ближе, и своими глазами убедилась в правде сказанного возбужденной толпой.

В мыслях особы промелькнула одна мысль. Ракхали. И по не понятной причине женщина улыбнулась.

Еще пару минут она смотрела на умирающую от потери крови служанку, а потом, молча, повернулась к тому, кто стоял поближе и спросила.

– Где ребенок?

– В хранилище госпожа мы связали его.

– Ведите. – даже не удивившись тому, что они связали дитя, так же сухо сказала особа.

– Госпожа, а как же Рамина, как ее спасти? Что делать?

– Оставьте ее, она уже не жилец. – без компромиссов бросила особа и покинула комнату.

***

В хранилище горами лежали припасы и прочая утварь по хозяйству. Несколько крепких мужиков настороженно смотрели, куда-то в угол, на стол, где лежал виновник торжества, окровавленный и связанный как самый опасный зверь.

Никому не пришло в голову стереть кровь с его лица, да и вряд ли кто-то еще рискнул бы расстаться с конечностями.

Увидев госпожу, мужики освободили ей дорогу. Особа вплотную подошла к ребенку, и сначала долго рассматривала его лицо, пытаясь увидеть что-то непонятное, известное только ей.

Она протянула руку к младенцу и коснулась его губ, в эту же секунду один из мужиков взволнованно остановил женщину.

– Госпожа осторожней! – и показал обмотанную, первой попавшейся тряпкой, кровоточащую культю, которую сжимал все туже, пытаясь этим хоть как то остановить боль и кровь.

Особа бросила на него раздраженный взгляд и проигнорировала предостережение, продолжив начатое.

Женщина не торопясь раскрыла губы ребенка и приоткрыла его рот. Десны ребенка были распухшими, с едва заметными ранками, игл же не было совсем, они словно испарились, и там где совсем недавно торчали сотни острых шипов, сейчас не было абсолютно ничего. Только распухшие ранки давали понять, что там все-таки, что-то было, но исчезло.

Женщина убрала руку, немного подумав, она снова протянула ладонь к ребенку, но на этот раз она подняла его веки и посмотрела в глаза. Обычная голубая радужная оболочка глаз и лишь легкий остаток желтизны в самом верху.

Стоявшие рядом мужики недоумевали, почему она это делает, что она хочет увидеть и что движет ее помыслами. Почему она не боится монстра, хотя возможно она просто не понимает чего бояться, чем ей может грозить такая вольность, и поэтому так бесстрашно себя ведет.

Но она представляла, и более того, знала больше всех здесь вместе взятых, что это за существо.

– Соберите всех, кто был здесь. Мне нужно кое-что им сказать. – так же сухо и властно сказала особа, как и в первый раз, а потом развернулась и покинула хранилище.

***

Во внутреннем дворе замка собралась приличная толпа. Все собравшиеся стояли о чем то, размышляя и держа в руках факелы, ожидая особу. Через некоторое время к ним на встречу вышла все та же высокая особа, в сопровождении закованных в доспехи воинов.

Эта высокая черноволосая женщина являлась не родной сестрой короля Окниля.

Когда то давно, отец Окниля король Винкель Громадный, также как и сам Окниль привез с собой ребенка. Девочку, которую как он сказал, нашел в лесу.

Винкель удочерил малышку, и закрепил за ней права королевской особы, как будто это была бы его родная дочь. Можно было только догадываться, что послужило тому причиной, но так решил король.

Вскоре Винкель погиб на войне, в сражении с горными народами, в землях Осгота, пытаясь подавить восстание.

Маленькая девочка, которую Громадный назвал Синда, осталась на поруки, занявшему тогда трон вместо отца, молодому Окнилю.

Уже через пару лет Окниль разбил горный народ, и изгнал с континента, отдав почесть, таким образом, памяти своего отца. Он доказал что достоин восседать на троне и править королевством. Не обидел он и маленькую Синду, он принял ее как родную сестру, и воспитал по обычаям своего отца. Однако наследие девочки давало свое. Неизвестно кто были родители Синды, но складывалось ощущение, что ей досталась дурная кровь.

Начиная с девичества, Синда показывала свой характер с дурной стороны. Как-то раз она до смерти забила служанку, которая отказалась лизать ее ноги.

Расстроен был Окниль, что такова оказалась его названная сестра, но ничего поделать уже не мог, слишком много времени прошло, что бы что-то менять. С тех пор он изменил свое отношение к сестре. С того дня когда Синда забила служанку она стала меняться еще больше. Теперь все королевство знало Синду Жестокую такой, какая она есть сегодня. Не однократно она выказывала недовольство и порой закатывала истерики, почему она не имеет права править королевством, и почему Окниль носит корону, а не она. Окниль молчал, он всегда молчал. Не смел он, сказать ей ни слова дурного, ни упрека, таков уж он был.

Спустя годы открытая ненависть Синды к Окнилю перешла в скрытую, она замолчала, но не переставала грезить стать королевой. Окниль знал это, он все прощал ей, даже те покушения, что она устраивала на него, подкупая разных убийц. Однако не учла она того, что Окниля уважали все в его королевстве, и никто не решался поднять на него руку, а те кто решались, знали что Окниль искусный мечник.

Убийцы приходили, отдавали почтение королю, рассказывали, что затеяла его сумасшедшая сестра, желали быть осторожней и уходили. Деньги за убийство они, конечно, брали, но это было глупостью с их стороны.

Считая это открытой и неслыханной дерзостью Синда находила наемников, точнее ее нанятые головорезы, находили их. Пытали в присутствии Синды предателя и отправляли к праотцам. Так Синда заработала себе репутацию палача, что еще сильнее ухудшило отношение к ней.

Окниль не знал о пытках. Как правило, тех, кого посещала мысль пойти и рассказать славному королю, что творит его безумная сестра, отговаривал Герк. Ассасин которого Синда заставила присягнуть себе, выкупив все его долги.

Гораздо позже, когда Жестокая научилась управлять своим даром, она выдернула его душу и, очернив и смешав с тьмой, вновь запихала в тело, таким образом, сделав его вечным своим рабом.

Герк умел отговаривать весьма убедительно, не сказав при этом ни слова. Он просто перерезал жертве горло. И та не то, что сказать, что то не могла, она и вздохнуть не успевала, прежде чем, задыхаясь, падала ниц.

Нанимать убийц Синда прекратила, когда поняла, что никто не сделает этого, если только она сама. Спустя некоторое время ее шансы стать королевой и вовсе поравнялись нулю, когда Габриэла, жена Окниля, забеременела и в скором времени родила ему прекрасного сына.