- Здесь нам не дадут поговорить. Давай туда, - медсестра подтолкнула наёмника плечом в сторону небольшого закутка, отгороженного от регистратуры этажеркой, заставленной толстыми картонными папками. - Кофе будешь?
- Давай, - Шеннону понравилась её прямолинейность, граничащая с цинизмом. Он расселся на небольшой диванчик, стоявший у дальней стенки. Флорис повернулась к нему спиной и грациозно наклонилась к допотопному кофейному аппарату и начала вертеть какие-то ручки и нажимать кнопки.
- Эспрессо, американо?
- Эспрессо,- Шеннон любовался её крепкими ногами. Затем его взгляд перешёл на ягодицы, прикрытые медицинским халатом, под которым был минимум белья. "Совсем как у Джулии",- подумал он. Вдруг его охватило желание. Он понимал, что эта женщина его намеренно дразнила, но не мог совладать с собой: он провёл более месяца в мужском обществе. Дальше всё произошло как бы само собой. Они занялись сексом прямо в каморке, не обращая внимание на шум в регистратуре...
- Это было здорово, - сказала Флорис, одернув свой врачебный халат. Она поставила перед ним чашку кофе и, как ни в чём не бывало, стала рассказывать о госпитале:
- Наша больница построена в 1924 году по распоряжению колониальных властей. Она была изначально рассчитана на полсотни пациентов. В здание имелось два операционных, четыре перевязочных и четыре ванных комнат. Больным было предоставлено десять общих и пять отдельных палат, а для медперсонала - семь комнат. Этого с излишком хватало для обслуживания европейской колонии. Перед войной было открыто родильное отделение, а через год Кирк Аграт приобрёл оборудование для рентгеновского и зубоврачебного кабинетов. С началом войны здесь был построен карантинный барак для интернированных солдат и моряков. После войны госпиталь расширили до восьмидесяти коек, пристроив дополнительный флигель. С началом независимости персонал разъехался, поэтому больница была взята на попечение ООН. Я не хотела возвращаться на родину и согласилась поехать сюда...
- Откуда ты?
- С Кабо Верде. Мои родители - асимладуш, имеют португальское гражданство. Десять лет назад я уехала в Лиссабон и поступила в медицинский колледж. Потом клиника, замужество... - она махнула рукой. - Мой муж был топасом...
- ??? - Шеннон недоуменно уставился на женщину. Та, поняв его недоумение, пояснила:
- Ну, мардийкером, индонезийским креолом из Амбона...
- ???
- Это в Индонезии. В конце концов он оказался бездельником, наивным болтуном. Как только представился случай, я его бросила и уехала. Вот так я попала сюда...
Взгляд наёмника принял осмысленное выражение. Допив кофе, он спросил:
- У тебя контракт с какой-то структурой ООН?
- Да, с ЮНЕСКО. Он заканчивается через год...
- Это хорошо. Я здесь надолго, может навсегда, - Шеннон закурил сигарету и нагло уставился на медсестру. - Ты ещё будешь со мной встречаться? Я живу в "Индепенденсе" ...
Флорис выхватила её и затушила:
- Здесь не курят! И так дышать нечем!
- Извини, забылся. Я чем-то ещё могу помочь?
- Конечно. Больнице срочно требуется карантинный блок. Если эпидемия возникнет в этом ограниченном пространстве, она распространится по всему госпиталю быстрее чумы. Рано или поздно, она должна появиться. Лучшее, что мы можем сделать - это изолировать пациентов с появлением первых симптомов...
- Это даже не просьба, полковник, - сказал вошедший в закуток Мильтадес. - Это - ультиматум. Флорис сделай мне кофе!
Женщина подошла к кофейному аппарату и начала колдовать над ним, а Мильтадес продолжал:
- Нам нужно больше продуктов, реанимационное отделение и изолятор, - он повернулся и со злостью зашагал к выходу. Когда он удалился Шеннон издевательски спросил:
- Что, ревнует?
- Возможно, в дальнейшем будут новые требования, - Флорис проигнорировала вопрос. - Идёмте...
Через небольшую дверь они вышли в главный коридор. Шеннон повернул к выходу, как вдруг раздался крик. Это было резкое, пронзительное, истерическое улюлюканье ненависти и смерти. В считанные мгновения этот вопль превратился в рев льва-убийцы или в боевой крик каратиста. Он парализовал всех, кто находился рядом. Краем глаза наёмник заметил источник этого безумного вопля. Огромное дикое полуголое существо в лохмотьях выкатилось откуда-то сбоку, схватив по дороге что-то похожее на кусок трубы. Продолжая что-то кричать, негр расталкивал больных и направился прямо к нему. Его застывшие глаза были налиты кровью, волосы взъерошены, а тело - мокрым от пота. Позади себя Кот услышал учащенное дыхание Мильтадеса и крика Флорис, которая вроде не была подвержена истерикам. А может это была одна из пациенток? Труба приблизилась на расстояние бокового удара, животное уже почти достигло цели: наёмник почувствовал запах ненависти, появляющийся во время драки, опасности для жизни или во время приступа безумия. Без слов он шагнул вперед левой ногой, правая оставалась полусогнутой. Когда негр приблизился в стремительном рывке, Шеннон захватил его правое плечо своей правой рукой и молниеносным ударом локтя поразил его подбородок. Одновременно правой ногой он шагнул за спину противника и, размахнувшись, сделал подсечку. Нападавший рухнул на пол как подкошенный. Наёмник схватил запястье его правой руки, державшей трубу и больше не отпускал ее. Левым каблуком он надавил ему солнечное сплетение и прижал к полу. Все еще полусогнутый Шеннон отступил назад. Его лицо светилось азартом убийцы. Но поняв, что дальнейшей атаки не последует, он опустил руки. С момента нападения прошло не более двух секунд. Флорис безотчётно схватила Кота за руку и прошептала теперь уже бессмысленные слова:
- С тобой все в порядке?
Шеннон молча отстранил её. Доктор Мильтадес опустился на колени перед упавшим.
- Что это было? - Шеннон задал этот вопрос больше для того, чтобы как-то разрядить обстановку. Хугу посмотрел на него и сказал отрешенно:
- Амок!
- Так что это с ним?
- Вы его убили, полковник.
Не сказав больше ни слова, наёмник пошёл по коридору к выходу. Пациенты расступались перед ним с выражением ужаса на лице. Когда Шеннон вышел из здания госпиталя, "миневра" уже была загружена. Он с удивлением отметил, что в её кузове лежит не один, а целых три трупа.
- Это наши, добровольцы,- мрачно пояснил Земмлер. - Все они умерли от заражения. Вообще-то это не больница, а барак смертников. Здесь нельзя вылечиться, можно только умереть. Ну что, едем к отцу Алоизу?
- Да. Послушай, ты не против, если я пошлю тебя в Турек с инспекцией?
- С какой стати?
- Помнишь наш разговор с Хоросом?
- Угу.
- Я переговорил с Вальденбергом, он не против высадить тебя на рейде завтра утром и простоять там до вечера.
Надо посмотреть обстановку и доставить радиопередатчик.
- А сколько людей дашь?
- Одного. Мозеса Ниса.
- Есть, мой командир!
Доставив покойников в церковь, а Земмлера - в казармы, Шеннон проехал во дворец. Он был приятно удивлён распорядительностью Бенъарда, которому удалось отыскать в Кларенсе приезжего специалиста по связи. Его африканского имени он не помнил, а коллеги звали его Спарксом от недостатка воображения, и он охотно откликался на это имя. Поскольку в его услугах нуждались во постоянно дворце, ему выделил и для проживания небольшую хижину на Прибрежном Шоссе. Около полудня Спаркс принёс телеграмму из Абиджана, которая содержала точные данные о визите генерала Оджукву. Отдав необходимые распоряжения, Кот отыскал Бенъарда и пересказал ему историю о подпольном производстве оружия в таксидермической мастерской Борлика. Комендант дворца его внимательно выслушал и не выказал даже тени удивления:
- Мы давно знаем об этом. Ведь это он доставал нам оружие. Кстати мы ему остались должны двадцать три тысячи африканских франков. Спасибо, что напомнил: я обязательно включу эту сумму в перечень первоочередных выплат.
- Сколько же всего мы должны ему будем заплатить?