6. Отель "Индепенденс"
Когда Курт освоился в радиоцентре дворца, он обнаружил, что радист бестолково общается с капитаном "Комарова" на странной смеси нескольких языков. Отобрав у него микрофон, он довольно скоро выяснил, что конечным пунктом назначения русского парохода является Кларенс. Судно доставило срочный груз для Зангаро и ждёт лоцмана. Он связался с Шенноном по рации:
- Кот, советский сухогруз "Комаров" вторично просит разрешения войти в порт, чтобы выгрузить какое-то оборудование и группу геологов.
- Пошли русских к черту, - помехи сильно искажали голос начальника. - Точнее, вежливо сообщи им, что порт на ближайшую неделю будет закрыт для всех морских судов. Вежливо! А потом повтори первую телеграмму! Затем свяжись с Вальденбергом и прикажи ему идти в порт Уарри... - тут связь с командиром окончательно прервалась. Он больше на связь тоже не выходил. Курт попытался связаться по рации, но это тоже не удалось. Расстроенный происходящим Земмлер поднялся на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Тут ему на глаза попалась открытая бутылка пива, которую он умудрился осушить в три глотка. Прихватив кусок хлеба, он, жуя, вернулся в радиорубку и отправил телеграмму на "Комаров". Потом он связался с Патриком, который доложил, что отвёл пленных в полицейские казармы и ждёт дальнейших распоряжений. Курт отправил его патрулировать в порт, чтобы убедиться в уходе советского судна. Затем он растянулся на стуле и захрапел прямо в радиорубке.
Всё это время Жан-Батист и Барти сидели в винном погребе, изучая наследство Кимбы. После того, как Горан запустил дизель, в помещении было светло. Барти вскрывал все ящики подряд, выкладывая содержимое для осмотра. В пяти ящиках были совершенно новые чешские карабины, по десять штук в ящике, хорошо смазанные и тщательно упакованные. К каждому карабину прилагалось по пять обойм, штык и устройство для чистки. Отдельно лежал снаряжатель и промасленный свёрток. Лангаротти поднял один карабин и прочёл:
- VZ33. Странная маркировка, никогда такую не видел...
В следующих двух ящиках лежало по дюжине "вальтеров" в каждом. Каждый пистолет хранился в отдельной промасленной коробке, все устройства для чистки и запасные обоймы были в комплекте. Перебрав оружие, Лангаротти и Барти продолжили осмотр. Цинковые ящики с тысячей патронов каждый, один подле другого. Полевые радиостанции "Телефункен" и аккумуляторы к ним в полном комплекте За коробками с сухим молоком обнаружилась ниша, в которую был вмурован сейф. Жан-Батист решил подняться за связкой ключей, которую нашёл утром. Почему-то он был уверен, что один из её ключей обязательно подойдёт. По дороге он заглянул в радиорубку, где обнаружил спящего Земмлера. "Пусть поспит," - решил он. Связка валялась в спальне там же, где её бросил Жан-Батист. Вернувшись, корсиканец легко подобрал ключ к замку. Заскрипев дверца отворилась, открыв проход в небольшой бункер размером где-то два на два метра. В нём стояли два одинаковых ящика из стали. Ключи к ним отказались в той же связке. В первом из них находились золотые монеты. Жан-Батист взял одну из них и стал вертеть в руках:
- Смотри, Барти, это - двадцать долларов!
Его напарник нагнулся и взвесил монету в руке:
- В ней граммов тридцать никак не меньше, сая ...
- Никогда раньше не видел таких.
- Я тоже.
Они начали считать монеты, но когда дошли до тысячи, то сбились со счёта.
- Чёрт с ним,- в сердцах сказал Лангаротти, захлопнул крышку ящика и повернул ключ. Во втором ящике тоже были золотые монеты. Только их номинал был меньше. Поверх них лежали банкноты и массивный золотой портсигар. Лангаротти подумал: "Сколько всего можно сделать на эти деньги". Когда он хотел зачерпнуть горсть золота, его рука наткнулась на какой-то плоский предмет. Он извлёк его из-под груды монет папку из крокодиловой кожи. При тусклом свете лампы он разобрал надпись на золотой табличке "Торговый дом Аграта". Закрыв второй ящик, напарники опечатали сейф и вернулись в погреб. При тусклом свете лампы Жан-Батист решил изучить содержимое папки. Однако в ней оказались страховой полис на имущество и бумажный листок, испещренный бесчисленным набором цифр и букв. "Видимо здесь что-то зашифровано. Ну ладно, Шеннон разберутся, - усмехнувшись подумал он. Пока он возился с папкой, Барти достал "вальтера", обойму к нему и увлеченно снаряжал её патронами. Он закончил своё дело и, вставив обойму передёрнул затвор:
- Хороший все-таки пистолет придумали чехи.
Жан сердито ответил:
- Это не чешский пистолет, а немецкий. Система "вальтер".
Заложив нишу ящиками, Жан-Батист запер погреб на ключ и поставил у его входа часового. Оружие из винного погреба диктатора не шло в никакое сравнение с ржавыми железяками, которые привезли из бараков и аэропорта. Правда, надо признать, что трофейный пулемёт и оба "скорпиона" были в приличном состоянии, как и немногие винтовки. Ещё меньше было патронов. У больших миномётов не было опорных плит, а число зарядов к ним минимально. А вот подвал президентского дворца позволял вооружить сразу полсотни человек. Довольный собою, он вышел во двор и сообщил адъютанту Окойе о результатах проверки.
Полуденная жара постепенно спадала. Несмотря на физическую усталость, Лангоротти спать не хотел. Он заявился кухню в поисках чего-нибудь съестного и наткнулся на своего давнего знакомца - сержанта Ракку, который держал под мышкой какой-то тюк. Увидев Лнгаротти, он встал по стойке смирно. Его лицо приняло сначала удивлённое, а затем плутоватое выражение.
- Что ты здесь делаешь?
- Вот несу эту к Вам. - Жан-Батист сразу признал дробовик Харриса, оставленный у стены в столовой.
- Что ты делал наверху, - строго спросил Лангаротти.
- Ждал распоряжений президента! - Ракка в порыве даже притопнул ногой.
- Ну что, дождался?
Щуплый полицейский отрицательно покачал головой.
- Ладно, ступай вниз и сдай всё это добро Барти. Обязательно проверю, - корсиканец снисходительно махнул рукой. Ракка бегом бросился из помещения. Не найдя ничего съестного, Жан вновьспустился в оружейную. Он прислонил дробовик к стене. Затем достал из ящика два "вальтера" и цинк с патронами.
Откуда-то выглянул заспанный Барти. Заметив начальника, снаряжающего обоймы, он удивлённо уставился на него.
- Это - мне и Земмлеру, - пояснил француз. - Ракка приходил?
Барти отрицательно мотнул головой. Жан-Батист рассовал пистолеты и обоймы по карманам и запер погреб на ключ. Стоявший у дверей погреба часовой неуклюже попытался взяять на караул. Корсиканец похлопал его по плечу и направился в радиорубку. На этот раз он всё же разбудил Земмлера:
- Курт, я тут видел отель. Пошли перекусим!
- А? Что? Босс сказал, что нам нельзя светиться...
- Брось! Я всё продумал! Возьмём наверху цивильную одежду. Пистолеты я достал. Деньги у меня есть. - Жан достал подсумка толстую пачку африканских франков. - Барти скажем, где нас искать. Возьмём с собой рацию, когда босс будет в зоне её действия: он обязательно нас наберёт. Часа за два управимся...
- Ну, не знаю...
- Они тут сами справятся, а если что Барти и Тимоти присмотрят за дворцом, доктором и его людьми.
- Ну, ладно...
- Я уже связался с Патриком по рации и сказал, чтобы ждал нас у отеля.
- Хорошо! Пошли, а то меня после арака с пивом немного мутит! Заодно и узнаем, что к чему...
Около четырех часов пополудни два очень загорелых европейца, одетых в лёгкие светлые костюмы, бодро шагали по прибрежному шоссе в сторону города. Их сопровождали два негра в камуфляже со "шмайсерами" в руках и пангами на поясе. Африканское солнце нещадно палило им в спину.
Отель "Индепенденс" был единственным местом в Кларенсе, где Кимба разрешал селиться иностранцам. Вообще-то "отель" было не совсем подходящее слово для этого заведения. С провозглашением независимости главная гостиница города выродилась в ночлежку. Её преимущества заключались в том, что здесь была своя дизельная электростанция и автостоянка. По мнению Шеннона, директор гостиницы Жюль Гомез был свой человек. В последние дни Французского Алжира, он продал свой процветающий бизнес по производству сельхозтехники. С вырученными средствами он перебрался во Францию, но год спустя понял, что не сможет жить в атмосфере Европы, и стал присматривать себе другое местечко. На свои сбережения он приобрёл в Кларенсе самый шикарный отель и существенно улучшал его год от года. В 1828 году, когда полуостров был аннексирован голландцами, новенькая гостиница получила название "Амстердам". При них истинными хозяевами города оставались метисы, побочный результат португальской колониальной политики. В них смешалась кровь арабов, португальцев и индийцев. На протяжении столетий они были полновластными хозяевами на полуострове, a на побережье жили чернокожие жители из племени бакайя. Они строили травяные хижины и разводили тощий скот, который с завидным упорством истребляли местные паразиты и хищники. С ними метисы завели меновую торговлю и воевали. На протяжении веков не раз и не два до полуострова доносился угрожающий барабанный бой, а джунгли заволакивались дымом - это горели туземные деревни. В Кларенсе возникали и разорялись торговые дома, которые вывозили в Европу слоновую кость, каучук и, конечно, чёрное дерево. Вслед за ними на побережье была построена первая католическая миссия.
