- Это так, но они будут идти не за нами, а за форонами. Даже сейчас на выборах мы оказались на грани...
- Понимаю. Думаешь, они смогут консолидировать всех винду вокруг себя?.
Окойе кивнул головой и произнёс:
- Мы начнём преобразование страны с борьбы против колдунов и знахарей! Возьму пример Маланды в Конго...
Шеннон напрягся, вспоминая всё, что слышал об этом "пророке", когда оказался в Леопольдвиле. Это было очень немного, и он только пожал плечами.
- Это было лет двадцать назад. Я, совсем молодой адъюнкт, приехал в Браззавиль, где стал работать в госпитале. У своих коллег я услышал об этом человеке и решил встретиться с ним. О Маланде мало что знали. Его точная дата рождения неизвестна, а год его появления на свет определен весьма приблизительно. Когда Маланде было около десяти лет, он прошел обряд крещения и получил имя Виктора. В Канкате, его родной деревне, школы не было и начальное образование он смог получить лишь после того, как поехал в Леопольдвиль на заработки. Там он поступил в вечернюю школу с преподаванием на лингала. Сначала Маланда работал в мастерской одного европейца в качестве резчика по дереву, но потом занялся огородничеством, которое обеспечивало его средствами к существованию. Он не пил, не курил, ежедневно причащался и слушал обедню. Среди своих соседей он выделялся набожностью и этим привлёк внимание приходского священника. Он принял участие в движении Мукунгуа, возникшем для борьбы с влиянием колдунов и знахарей, но потом отошел от него и основал собственное учение. Его проповедь вырывала почву из-под ног традиционных элементов, выполняя важную социальную функцию. Как-то раз я с одним своей коллегой оказался недалеко от Канкаты. Воспользовавшись случаем, я захотел поговорить с Маландой. Не без труда я уговорил шофёра завернуть к нему.
Когда мы приехали, "пророк" сидел посередине своего двора дворе на циновке, окружённый толпой учеников, и что-то им говорил. Пока Маланда был занят, я в сопровождении своего коллеги побывал в сараях, где на деревянных помостах были свалены фетиши, принесенные сюда ищущими исцеления верующими. Здесь были шкурки мелких хищных животных. Один из учеников объяснил, что с их помощью колдуны превращают спящего человека в соответствующего зверя, и тот опустошает курятник соседа. В другом месте лежали кучки могильной земли, которая. по словам нашего гида, нужна для вызова душ предков. На отдельной полке я увидел ритуальные ножи самой причудливой формы - в виде птицы, почти полного круга с острием в середине, похожие на полумесяц. Как я узнал потом, отдавая этот нож, вожди отказывались от своей мистической силы. Здесь же лежали браслеты из мелких бус, с помощью которых женщины охраняли себя во время беременности от сглаза. В одной корзине лежали десятки мелких деревянных фигурок, которые назывались "муджири" - "лихорадка". Они защищали от малярии. Много собрано в этих сараях и различных народных музыкальных инструментов.
- Та Маланда требует от верующих, чтобы они отдавали ему фетиши,- сказал нам его ученик, заканчивая показ. - Он берет на себя и защиту от колдунов и исцеление - все, что верующий ждал от фетиша. А теперь пойдём: он хочет поговорить с Вами. Начало нашего разговора ознаменовалось небольшим, но довольно характерным эпизодом. Приехавший со мной коллега был из племени баконго, но заговорил с пророком по-французски, объясняя, кто я и зачем ищу с ним встречи. Маланда в ответ резко спросил у него, почему он не говорит на родном языке? Мой коллега чрезвычайно смутился и смолк. Хотя Маланда хорошо понимал французский и прекрасно на нем изъяснялся, вся дальнейшая их беседа шла на лари - племенном диалекте "пророка". Маланда говорил спокойно, без малейшего раздражения. Было очевидно, что он фанатично верит сам и в божественное внушение, и в свою избранность. Конечно, эта убежденность не могла не привлекать к нему верующих. Я задавал ему вопросы на лингвала, который он хорошо знал. Маланда отвечал сразу, без долгих раздумий или колебаний, оставляя впечатление полной искренности. Сначала я спросил его о движении Мукунгуа, в котором принимал активное участие мой отец. Он ответил, что это движение было организовано колдунами для борьбы против своих соперников. Потом я спросил его, знал ли он лично Андрэ Мацуа.
- Кто это? - спросил Шеннон.
- Ещё один местный "пророк". В 30-е годы он возглавил первое социальное движение на правом берегу Конго. Он был арестован колониальными властями и брошен в тюрьму. Там он умер в 1942 году якобы от амебной дизентерии. Вскоре после этого во Французском Конго возникла секта, сторонники которых обожествляют Мацуа. Так вот, Маланда ничего мне не ответил, молча встал и отвёл к небольшой часовенке, расположенной рядом с приходской церковью Кинкаты. На её цементном столбе была помещена керамическая скульптурная группа - сидящий на престоле Иисус Христос, справа и слева от него - Андрэ Мацуа и Симон Кимбангу, проповедник, действовавший в 20-е годы на левом берегу Конго и умерший в изгнании, а перед ними коленопреклоненный, с молитвенно сложенными руками та Маланда. Тогда я его спросил:
- А что побудило вас заняться проповедничеством и целительством?
- Внушение бога.
- Почему вы избрали столь уединенное место для своей деятельности?
- Оно было мне указано господом.
- Покидаете ли вы временами Канкату?
- Никогда.
Здесь в наш разговор вмешался один из сопровождавших нас учеников и пояснил, что по Центральной Африке бродят десятки лжепророков. Если Маланда покинет родную деревню, его могут спутать с одним из этих шарлатанов.
- Есть ли у вас ученики и последователи? - продолжал я задавать вопросы. Пророк развёл вокруг руками и показал на своё окружение:
- Есть. Все они здесь!
- Есть ли у вас семья?
- Да, у меня двое детей.
Тут нас прервали: кто-то из почитателей захотел лицезреть Маланду:
- Я ему не могу отказать.
Но прежде чем он нас оставил, я задал еще один вопрос:
- Чего вы хотите достичь своей проповедью?
Ответ был лаконичен:
- Освободить людей от зла.
И снова в беседу вмешался один из учеников Маланды. Он начал рассказывать, что в прежние времена страх молодежи перед колдунами, перед ворожбой был так велик, что она бежала из деревень, пряталась от колдунов в городах. Маланда освобождает людей от этого страха. Люди приходят к нему со всей страны, и Маланда защищает их от зла. Он их и излечивает, если они больны. Ведь болезнь порождена злом, за которым скрываются колдуны...
- Вайянт, ты хочешь применить что-то из арсенала этого самого Маланды?
- Да. Поэтому мне очень нужна поддержка церкви...
Вдруг в кабинете оглушительно зазвенел телефон. Президент снял трубку. Из неё послышался чей-то взволнованный голос. Доктор прикрыл её рукой и, как бы прощаясь, помахал Шеннону: "Иди, иди!". Тот всё понял и вышел из кабинета. Здесь он столкнулся нос к носу с комиссаром полиции.
- Теперь вроде бы Вы мой подчинённый, полковник, - он улыбаясь протянул руку.
- Пока ещё нет, - ответил на рукопожатие Шеннон. - Нам надо с Вами обсудить структуру министерства Хорос. Да и Вас должны утвердить в должности. До свиданья!
- До завтра, Карло. Мы обязательно должны поговорить об этом.
- Конечно, комиссар. Извините, мне надо ехать.
- Больше Вас не задерживаю, полковник, - произнёс Хорос. Он заложил оуки за спину выражая недовольство всем своим видом...
Шеннон направился обратно в казармы. Емцу не терпелось переговорить Дженсеном. Он нашёл своего квартирмейстера в цейхгаузе. Вместе с Дальтром он сидел на корточках и с увлечением разбирал сваленный в кучу оружейный хлам.
- Здравствуйте, сэр, - устало произнёс квартирмейстер, вставая. - Вот, изучаем Ваши трофеи.
- Ну и что?
- Не густо. Вот как?
- Да, увы. Винтовки, в основном, изношены, пулемёт годится только на запасные части, - посетовал квартирмейстер. На нём был френч с накладными карманами, почти новый с шершавыми пуговицами; только левый нагрудный карман, против сердца, был попорчен. К счастью, пулей из браунинга. Как известно, раны от неё заживают плохо, но вот дырки на одежде латаются легко, куда лучше, чем от парабеллума. Следа не остается. "Что же Куома знает толк в военной одежде и умеет латать дыры," - подумал Шеннон. В Африке никто не видел ничего зазорного в том, чтобы раздеть мертвеца. Получив должность квартирмейстера, Дженсен обязан был носить этот френч вместо потёртой десантной куртки с плохо различимыми знаками различия. Она никак не годилась для штабных совещаний и визитов во дворец.
