- Я заеду за Вами через час.
- Я буду ждать в фойе. Есть ли информация по интересующему меня вопросу?
- Есть,- произнёс Эверар и быстро повесил трубку. В прекрасном расположении духа Саймон стал собираться в поездку. Его приготовления прервал звонок из Лондона. Это был полковник Роджерс.
- Вы сейчас едете на встречу. Ради Бога, никому не говорите к кому и зачем. Даже персоналу!
- Но...
- Это приказ! На месте всё узнаете. Ещё раз - максимум осторожности, мистер Эндин! - даже не попрощавшись полковник в отставке повесил трубку.
- Проклятый параноик! - пробурчал Саймон, закрывая дорожный чемодан. Он не знал сколько пробудет на базе и решил, взять с собой спальные принадлежности: мало ли что произойдёт. Кроме этого он заложил в чемодан пару бутылок виски, блок сигарет и несколько колод карт. Он спустился в фойе задолго до приезда Эверара и успел выпить эспрессо. Одетый в цивильный костюм адъютант Спиффа вошёл в фойе отеля. В это время Эндин рассчитывался с портье. Бросив десятку в качестве чаевых, он подошёл к Эверару,как старому знакомому и дружески приобнял его:
- Привет, дружище,- сказал он. - Я тебя уже заждался.
Со стороны это выглядело, как встреча богатого европейского туриста с гидом, организующим сафари. Они прошли к неприметному серому "фольксвагену". Эверар загрузил багаж Эндина и сам уселся за руль.
- Давай рассказывай,- сказал он, усевшись на заднее сиденье.
- Бригадир получил чёткие инструкции....
- Об этом поговорим позже,- Саймон прервал плавную водителя.- Расскажи, что удалось узнать о интересующей меня персоне...
- Да по ней информация давно собрана. Вас ждёт небольшой сюрприз.
- Какой?
- Прочтите, там всё узнаете. Эверар достал из бардачка конверт и протянул через плечо. Эндин жадно схватил его и небрежно надорвал его. Внутри оказалось целых три листа, напечатанных на пишущей машинке. Британец схватил их и начал жадно читать...
- Сэр, а деньги? - жалобно произнёс водитель
- Да, да, сейчас, - не отрываясь от текста Эндин вытащил бумажник, выудил из него три пятидесятифунтовые купюры и протянул их водителю. - Вот, держи.
- Вы очень добры, сэр.
Ответа не последовало: белый мужчина из Британии увлёкся, читая захватывающую историю жизни белой женщины в Африке, которую он случайно полюбил, но совершенно не знал...
Шеннон проснулся от того, что его лихорадило.
- Этого ещё не хватало, - подумал он. По-видимому это было следствием того, что его позавчерашняя рана воспалилась. Весь четверг он был постоянно занят. Сначала на до было организовать преследование повстанцев, затем осмотреть трупы и подсчитать трофеи. Когда это было закончено, к нему явился Ботоко и попросил двух солдат в сопровождающие.
- Зачем?
- Здесь, в Коро, скрываются сообщники злого колдуна. Это они привели "пантер". Я хочу их вынюхать!
Наёмник усмехнулся. Лет пять назад в Биафре один из его бойцов по имени Кисанга считался одним из лучших резчиков по дереву в королевстве Гбудве. Потом он стал солдатом. На привале он часто рассказывал о своём ремесле. Часто на отдыхе Кисанга вырезал чаши и сиденья для своих соратников. Хотя им отбирались самые твердые породы дерева, изделия иногда раскалывались во время работы или трескались уже по окончании работы. Когда это случалось, Кисанга объяснял свою беду колдовством и обычно много говорил о ревности и завистливости соседей. Кот с спорил с ним и убеждал, что он ошибается и все хорошо к нему относятся. Тогда собеседник протягивал ему треснувшую чашу или табурет как конкретное подтверждение своих слов.
- Если люди не околдовывали его работы, то как ты объяснишь это? - спрашивал он.
Таким же образом дед Номы приписывал колдовству тот факт, что его горшки лопались во время обжига. Ведь старый, опытный гончар может не бояться, что его горшки потрескаются из-за какой-либо ошибки. Дед Номы всегда выбирал подходящую глину, тщательно месил ее до тех пор, пока не будут удалены все мелкие камешки и другие примеси, а затем лепил горшок осторожно, не торопясь. В ночь перед тем, как копать глину, он воздерживался от половых связей. Казалось бы, ему нечего было бояться, а тем не менее его горшки иногда раскалывались. И это он мог объяснить только колдовством. Так и в этом случае Борот попытался объяснить внезапное проникновение "пантер" в бому колдовством. Шеннон решил лично поприсутствовать на процедуре вынюхивания. Сначала колдун ходил по кривым улочкам селения, заглядывая в каждую хижину. Его сопровождал возбуждённая толпа жителей Коро. Когда Борот обращался к ней с какими-то словами, она дико завывала. Обряд начался сразу после полуденного дождя. Едва немного подсохло, всех подозреваемых вытолкнули на площадку перед хижиной Джубала. К удивлению наёмника потенциальных жертв было восемь: пять мужчин и три женщины. Все испытуемые были обнажены,а их запястья и лодыжки - связаны. Они стояли на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, их эбеново-чёрные лица разом посерели от страх, фигуры сгорбились, руки безвольно повисли вдоль тела. Джубал восседал на циновке, постеленной пороге своей хижины, рядом с ним расположился Шеннон. Позади них встал Азат с ППШ на изготовку. В последнем бою, он прекрасно освоил это оружие и уже не хотел с ним расставаться. Солнце достигло зенита, когда на площадку вышел Борот. Его лицо было густо вымазано белой глиной, на шее и груди висело ожерелье из отшлифованных до блеска камней, костей и зубов хищных животных, голову украшал обезьяний череп, а тело прикрывали тонкие ремни выдубленной добела кожи. Они были закреплены в районе подмышек на чём-то вроде пояса. Опираясь на посох, колдун степенно двинулся к центру площадки. Глаза на его выбеленном лице сверкали будто два угля. Его чресла то и дело мелькали среди болтающихся полос кожи. Под прямыми лучами солнца мелькавшие в воздухе амулеты ярко блестели на солнце. Тёмные очки Шеннона сглаживали краски, но даже в них зрелище казалось потрясающим. Казалось, что он упивается своей ролью и властью над окружающими людьми. Установилась полная тишина, казалось, важностью момента прониклись всё живое в боме.
Вдруг Борот припал к земле, принюхиваясь, словно собака, идущая по следу. Потом вдруг вскочил и быстро завертелся в дьявольском танце. Под действием центробежной силы ремни разошлись почти вертикально, полностью обнажив худощавое тело. Глаза знахаря налились кровью и вылезли из орбит. В его вращении было что-то завораживающее. Шеннон в очередной раз поразился метаморфозам Борота. Через несколько секунд танец прекратился и Борот что-то произнёс на винду.
- Он говорит, что чует колдовство, - попытался переводить Азат. Его французский был скуден: он говорил на лингвала.
Знахарь опять умолк и стал медленно обходить испытываемых, по-собачьи нюхая воздух. Вдруг откуда-то вышли два пигмея. Шеннон удивлённо посмотрел на них.
- Это - судьи. Они нам скажут прав ли Борот,- пояснил Джубал, наконец сообразивший, что его гость присутствует на церемонии вынюхивания впервые.
- Зачем?
- Они скажут, если Борот вдруг ошибётся...
- А он хоть раз ошибался?
- Пока ни разу.
- А что будет, если ошибётся?
- Мы его прогоним из Коро навсегда...
- А если ошибутся пигмеи?
- Их убъёт Борот!
- Даже так?
- да, бвана Шено. Если пигмеи солгут, он их вызовет на смертельный поединок.
- Но они такие маленькие?
- Они уйдут в лес из бомы, а Борот должен будет принести их головы. Если он их убьёт, то ошиблись они. Борот уже дважды ходил в лес, чтобы подтвердить своё джу-джу...
- Жёстко тут всё у вас.
- Это наши обычаи, бвана Шено.
Люди мимо которых ходил знахарь, казалось, замерли в ужасе. Иногда он становился на четвереньки, подражая собаке, принюхиваясь к следам на земле. Никто из них не чувствовал себя в безопасности - ведь и ни в чём не повинный человек мог невольно совершить зло, а значит подлежал смерти. Шеннон заметил, что Борот не спешит. Со стороны могло показаться, что он растягивает минуты своего жестокого наслаждения властью, но на самом деле знахарь ждал, когда у кого-нибудь из его жертв сдадут нервы. Вдруг он подскочил к одному из испытуемых - мужчине средних лет и стукнул его по ноге посохом. Мужчина упал, его лицо исказилось от ужаса, но он ни единым звуком не выразил своих чувств. Толпа, окружавшая площадь тихо загудела. К упавшей жертве подскочили пигмеи. Вдруг они захохотали, подражая голосу гиены. Их жертва безвольно валялась в пыли.
