- Я тебя обманул, извини, но выхода не было. Прятаться на плантации бесполезно: там нас сразу выследят и арестуют.

- Ты совершил что-то незаконное, Морис?

- За мною давно следят, и выхода, повторяю, не было. Мы рисковали жизнью, пока ты здесь сидел. Пройдём сюда, прошу, - он повёл меня в пустой темный чулан.

- Ну?- недовольно спросил я, ничего не поняв. Голос Мориса приобрёл торжественный тон:

- Полчаса тому назад здесь произошло учредительное собрание.

- Какое?

- Мы основали политическую партию: один солдат из местного гарнизона, он как раз сменился с дежурства, два делегата от рабочих с плантаций какао, они привезли сюда какой-то мотор на ремонт, три крестьянина и я, представитель интеллигенции. Как видишь, широко представлены все группы населения. Партия называется Союз борьбы за освобождение Зангаро. Я избран генеральным секретарем, потому что все остальные не умеют ни читать, ни писать.

- Как вы все сюда пробрались?

- Делегаты пролезли в окно со двора и так же вылезли. Сошлись и разошлись поодиночке, быстро и незаметно. Прямо под носом Мутото, этой полицейской ищейки. Мы основали политическую партию, мсье: один солдат из местного гарнизона, он как раз сменился с дежурства, два делегата от рабочих с плантаций какао, они привезли сюда какой-то мотор на ремонт, три крестьянина и я, как представитель интеллигенции. Как видите, широко представлены все группы населения.

- Значит, вас всего семь человек? Немного, - ухмыльнулся я.

- Нет, это делегатов семь, а сознательных людей две-три сотни, а сочувствующих - двадцать тысяч. Да что там -все население Зангаро! Только эти люди сами еще не знают, что они с сегодняшнего дня уже являются сочувствующими патриотической партии!

- Ты и эти две-три сотни надеются опрокинуть колониальный режим? У губернатора двести жандармов, да армия метрополии за морем. Вы надеетесь на чудо? Где ваши винтовки? Пулеметы? Пушки? - усмехнулся я. Луле покачал головой и возразил:

- Их нет, мы будем воевать сначала только словом.

- Ах, словом...

Я только пожал плечами, а он зашептал убежденно:

- Слово приведет к нам жандармов и выгонит губернатора из дворца и посадит туда нашего президента. Мы начнем с рабочих - в портах и на плантациях. А когда нас станет много, мы возьмемся за оружие! Вы качаете головой! Не веришь?

- Что значит семь человек? - мне тогда казалось, что учреждение политической партии в маленькой кладовке - печальная гримаса местной жизни, бесплодное трепетание мушки в лапах паука. Мне стало грустно:

- У вас не было даже стульев?

- Ничего, все сидели на полу. Тем лучше!

- Стулья у меня есть в помещении, но семь стульев в кладовой - улика. Мсье Мутото мог ворваться и...

- Ворваться? - Луле поднял подбородок и смерил его взглядом.

- Бог послал вас, мсье, сам бог! Конечно, негодяй не посмел бы! Но все сошло хорошо: в землю вложено семя, земля у нас щедрая и богатая, и скоро из семени покажется росток! Великое понимается и оценивается только с большого расстояния, и я понял значение роли и личности Луле, когда потерял его, - закончил Окойе свой рассказ.

- А что было потом?

- А потом, - задумавшись Окойе подошёл к окну, посмотрел во двор, вернулся к столу и проговорил тихим шепотом. - Он хотел увидеть наше торжество своими глазами, но не дожил до этого.

- Почему?

- Трагически погиб во время эпидемии. Это произошло шесть лет назад. Его преемником на посту генерального секретаря стал Кимба...

Затянувшуюся паузу нарушил Шеннон;

- Мсье Луле был социалист?

- Нет, он был очень верующий католик, хотел стать священником.

- Генеральный секретарь социалистической партии - верующий?- Шеннон удивился такой трансформации политических идей на африканской почве.

- О, да, конечно! Он воспитывался в католическом приюте Кларенса.

- Он не мог быть социалистом хотя бы потому, что не знал, как следует, чего они хотят. Ведь тогда в Кларенсе нельзя было достать нужных книг и газет.

- Почему же он стал социалистом?

- Опыт русских говорил сам за себя. Именно они опровергли сказку об избранных народах и победили Европу.

Луле их понимал по их же делам. Нам всем казалось, они сделали у себя то, что нам нужно сделать в Зангаро. А затем наступило отрезвление...

- Кимба?

- Да, он и его советники.

- Почему им это так легко удалось?

- Колониальные власти не понимали местной специфики. Многим казалось, что мы здесь думаем, как они: такие же ценности, такие же мысли, такие же запросы, но это было не так.

- Что-то пошло не так?

- Конечно. В Зангаро издревле существуют тайные общества. Их основная цель - укрепить дух племени, рода, клана, вселить веру в себя и объединить его на борьбу с внешним врагом. Неважно кто это: соседнее племя или белый господин. В Стране Винду стихийно возникло тайное общество, символом которого является пантера, самый сильный зверь джунглей. Члены этого общества узнавали друг друга по рычанию "роу-роу".

- Примитивные голые люди! - посетовал Шеннон.

- И слабые, потому что они еще не имели языка!

- А что, Союз Борьбы имел тоже свой девиз?

- Да! - Окойе за считаные мгновения помолодел на десять лет. Его лицо осветилось одухотворенной гордостью. Он, как дирижер в большом оркестре, широко взмахнул обеими руками и громко, нараспев произнёс:

- Ухуру!

- Свобода! - эхом повторил вслед за ним Шеннон. - Так как же всё-таки случилось, что у власти оказался Кимба?

- Всё сложилось очень банально. Лидеры "пантер" присоединились к Союзу борьбы. Как говорят, на выборах нового генерального секретаря они поддержали кандидатуру Кимбы. Я тогда был в Биафре и не знаю всех деталей. Кимба пригласил русских и китайских советников, которые обеспечили ему преимущество на выборах. Остальное тебе известно.

- Слушай, Вайант, а что случилось с Мутото?

- Он эмигрировал и сейчас живёт в Луисе, говорят, процветает...

Беседу прервал Барти. Он доложил, что Горан починил замки в винном погребе и радиорубке. Потом он осмотрел стоявшие во дворе машину, снял с неё радиатор и отправился его запаивать на "Тоскану". Чиприани всё ещё возиться с перегородками, но и он скоро закончит. Вслед за ним ввалился Тимоти:

- Миномёты установлены на заднем дворе дворца и готовы открыть огонь в любую минуту.

- Что с позициями на берегу?

- Я уничтожил все следы. Упаковка сожжена и сброшена в море.

- Молодец! Как Санди?

- Разместили в отдельном кабинете на первом этаже. Он дышит, но пока без создания. Ему бы сейчас врача...

- Я попросил доктора осмотреть его. Как только появится транспорт отвезём его в госпиталь. Отдыхай пока. Затем на связь вышел Валленберг. Он доложил, что Чиприани на втором "зодиаке" прибыл на борт. Обе лодки подняты и уложены в трюм, все члены команды на борту и ждут дальнейших распоряжений.

Шеннон был доволен: к девяти часам утра в городе было тихо, уборка дворцовой территории была почти полностью завершена. Ему несколько беспокоили только корабль на рейде и уехавший с Площади Победы грузовик. "Уоки-токи" лежал на коленях: его тихое равномерное потрескивание подбадривало. Он ждал тревожных сигналов от Лангаротти и Земмлера, но их небыло. Это вселяло уверенность в том, что организованного сопротивления не возникнет. Оба его соратника прибыли во дворец почти одновременно. Они нашли Шеннона в одной из парадных столовых дворца. Он уписывал за обе щеки, обнаруженный на дворцовой кухне хлеб с джемом.

- Присоединяйтесь, - промямлил он. Курту и Жан-Батисту не нужно было намекать дважды. Со знанием дела они быстро распотрошили холодильник. Не успели они присесть, как на кухню вошёл Окойе:

- Я осмотрел Вашего человека. Он серьёзно ранен и не приходит сознания. За ним присматривает лейтенант Слит. Он бывший аптекарь, получил некоторую медицинскую подготовку и один или два раза действовал как мой помощник. - Он помолчал и потом тихо добавил. - Без срочного хирургического вмешательства он вряд ли выкарабкается. Мне очень жаль. - Его непроницаемые чёрные глаза блестели в полумраке комнаты.