– Ты откуда взялся, бесёнок? Или это пивные пары вздумали шутить со мною шутки? Вот я т-т-тебя…

Хозяин схватил палку, замахнулся, намереваясь достать ею Пинуччо, но столько с грохотом завалился в проход.

– Нарезался, жирный боров. – Хозяйка таверны заперла дверь на засов, вышла к очагу.

Худая, жилистая, проворная, деловитая она, фактически, управляла хозяйством. И мужем.

Протянула руки к огню.

– Х-х-хелма, – выдохнул "боров", приподнялся на руках, сел на пол. – Ты видишь это? Или черти явились только за мной? Пресвятые апостолы, простите мою душу грешную!

Пьяные слёзы потекли по щекам хозяина. Он размазывал их ладонью.

– Чей ты, мальчик? – спросила фрау Хелма. На мужа она не обратила внимания, очевидно привыкнув к его пьянству. – Пойди ближе… сюда, к огню. Я хочу разглядеть тебя.

Она поманила пальцем, а когда Пинуччо подошел, взяла его за подбородок. Подняла голову, откинула капюшон. Смотрела долго, внимательно. Потом взяла руку, посмотрела на пальцы. Увидев под ногтями грязь, брезгливо поморщилась.

– Ты точно не местный, – произнесла задумчиво. – Судя по стоптанным сапогам, ты пришел издалёка… Верно? – Пинуччо кивнул. – Ты одинок, но… – она ещё раз бегло обежала мальчишку взглядом, – но если ты рассчитываешь получить приют бесплатно, тебе не повезло. Убирайся.

Мальчик не пошевелился, только выражение глаз изменилось: в них появилась просьба.

– Хвала небесам! – "Боров" перекатился со спины на живот, придерживаясь за стену, взобрался на стул. – Он не дьявол… это можно считать удачей! Хе-хе! Не выгоняй мальца, Хелма. Пусть погреется… пока я приду в себя. Через пару минут я встану и вышвырну его сам. – Тавернщик захихикал. – Ну и напугал же ты меня, паскудник! Я едва не напрудил в штаны!

Пинуччо перекрестил лоб (этот жест показался уместным) и сказал, что хочет остаться здесь жить.

– Что-то? – переспросила фрау Хелма.

– Я хочу остаться у вас, – повторил Пинуччо.

– Жить? – удивилась Хелма. – У нас? – Она посмотрела на мальчика с чуть большим интересом. – А что ты умеешь делать? Попрошайничать? Воровать?

– Он хилый сопляк! – неожиданно-твёрдым голосом заявил "боров". – Нам такой не нужен. Сейчас я его вышвырну.

Хозяин попытался встать, однако колени не подчинились, и он опять плюхнулся на табуретку.

– Хм… – какая-то мысль пришла ему в голову. – Пускай переночует, Хелма. А утром я отведу его к аптекарю и продам за… за сколько получится. Аптекарь давно меня просил об одолжении, ему нужен доброволец, чтобы опробовать новые порошки.

Фрау Хелма улыбнулась, обнажив крепкие острые зубы, и муж продолжил, заискивающим тоном. Сказал, что смерть юнца "в случае чего" будет быстрой и безболезненной.

– Притом, учти, – хозяин обратился к Пинуччо, – похоронят тебя за счёт аптекаря. А это большая щедрость с его стороны.

Хозяин дотянулся до кочерги и, опираясь на неё, как на трость, переполз в кресло перед камином.

– Я могу размять вам ступни, герр! – подал голос Пинуччо.

– Что? – не понял тавернщик. – Зачем это?

– Это любимая процедура сирийских шахов, герр. Я умею разминать очень хорошо. Меня учил оте… у меня был хороший учитель.

Хозяин развеселился.

– Валяй!

– Гюнтер! Прекрати! – всплеснула руками фрау Хелма. – Что ты себе позволяешь? Прекрати немедленно!

– А что такого, Хелма? Он сам предлагает. Я хочу попробовать, только и всего! Как тебя зовут, мальчик?

– Пинуччо.

Герр Гюнтер зашелся смехом:

– Это имя для поросёнка! Ха-ха! Тебе нужно придумать что-то более человеческое, например Парзифаль! Хотя… какой из тебя Парзифаль… Давай уже, шевелись, бездельник, отрабатывай ночлег.

Мальчик подошел, стянул с Гюнтера сапоги. Потёр друг о друга ладони, чтобы согреть их, затем осторожно взялся за левую ногу мужчины. Надавил большими пальцами на подъём, провёл вдоль ступни. Герр Гюнтер хрюкнул от удовольствия.

…Не прошло и пяти минут, как мужчина захрапел.

– Оставь его, – велела фрау Хелма. – Можешь остаться на ночь. Утром я решу, что с тобой делать.

***

На заднем дворе, между хлевом и ригой, притулившись стеной к конюшне, стояла маленькая гута (сарайчик). Когда-то хозяева собирались оснастить ригу молотилкой, сделали для этого пристройку, но, очевидно, так и не собрались. Теперь гута стояла заваленная мусором: плетёными корзинами, дырявыми бурдюками и сломанными черенками от лопат – руки фрау Хелмы не доходили до этого заброшенного уголка хозяйства.

– Жить будешь здесь, – сказал герр Гюнтер. – Здесь тебе будет уютно.

Он обвёл мутным взглядом помещение и громко икнул. Воздух наполнился "ароматами" вчерашнего перепоя и чем-то кислым, уже сегодняшним.

– Сдвинь этот хлам, – он толкнул сапогом ящик, – куда-нибудь… Но ничего не выкидывай! Сена можешь взять сколько угодно… если захочешь.

Хозяин вздохнул и пожаловался, что голова трещит, как молочница в базарный день.

– Прямо молот колотит в затылок: "бум-бум-бум!" Ты это… похмелье лечить не умеешь?

Пинуччо отрицательно покачал головой. Герр Гюнтер развернулся и пошел в таверну, пошатываясь и хватая ртом воздух. Под ноги ему попался слепой цыплёнок – он беспорядочно метался по двору, ударяясь о предметы и падая каждое мгновение.

– Пшел прочь! – Герр Гюнтер пнул цыплёнка так сильно, что тот отлетел к дверям гуты.

Пинуччо поднял беднягу, погладил. Худой, измождённый – хозяйка перестала кормить его за ненадобностью. Удивительно, за что цеплялась в нём жизнь?

Из жалости мальчик хотел свернуть цыплёнку шею, но передумал. Когда Пинуччо устроил своё жилище, он привязал птицу за лапку в дальнем углу сарая. Так чтобы цыплёнок мог гулять, не спотыкаясь ежеминутно, но его не было видно от двери (Пинуччо опасался гнева хозяйки).

"Надо бы дать ему имя", – подумал.

За пищу и приют Пинуччо убирал двор, чистил коня и таскал воду. Если с посетителем таверны случалась неприятность, и его выворачивало, прежде чем Гюнтер выставлял пьянчугу за дверь, убирать вызывали мальчика. А ещё он каждый вечер разминал хозяину ступни.

– Давай, малыш, – мужчина усаживался в кресло и вытягивал ноги. – Постарайся на совесть, и я заплачу тебе золотом.

Про золото это он, конечно, врал. Если герр Гюнтер оставался доволен, он платил половину батцена. Когда это случилось в первый раз, мальчишка сжал в кулаке медяк и отвернулся. Слёзы выступили у него на глазах.

"Золотой! – думал он, и душу захлестнуло отчаянье. – Мне нужен золотой! Так я никогда его не заработаю… мне потребуется год и даже больше!"

Но потом он вспомнил слова отца: "Не торопись, сынок, и всё будет". Через два месяца Пинуччо скопил всего семнадцать батценов – даже такую смехотворную плату хозяин таверны порою отказывался платить.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.