Кажется, не холодно, дорогу развезло... Сойдет в одном свитере!..

Все еще боясь подвоха, решил выскочить незаметно. Не получилось. Открывая дверь, столкнулся с человеком, который его остановил. Человек был большого роста, в капитанской форме и лицо имел соответствующее, крупное и красное. Не сразу признал в нем капитана "Бристоля", друга Просекова. Войдя, капитан как-то нелепо переменился. Даже фуражку снял, как вошел к начальству.

- Азбукин, - представился он, пожимая Суденко руку и не выпуская из своей. - С прибытием вас.

- Если ты насчет осмотра, - сразу предупредил его Гриша, который не церемонился с капитанами, -то мы сегодня не делаем.

Капитан "Бристоля" смотрел прямо на Суденко.

- У вас дело ко мне?

- Есть дело, старшина... - Он показал на барокамеру. - Хочу в этой бочке посидеть.

- Зачем?

- Со здоровьицем, как бы сказать... - Азбукин дохнул в сторону, пригнувшись. Потом сжал свой огромный кулак: - Песок в пальцах...

- А кролики есть в глазах? - спросил Гриша, рассмешив Аннушку, которая затряслась за занавеской.

Смеяться было грешно. Такое ощущение, про которое он сказал, бывает при кессонной болезни... Где он мог ее получить? Это был первый человек, неводолаз, который обращался к ним с такой просьбой. Пожалуй, был один смысл, чтоб засадить его в бочку: чтоб не пил с Просековым. А лучше всего засадить обоих. Просеков был травмирован сжатым воздухом и нуждался в профилактике барокамерой.

Азбукин смотрел умоляюще:

- Сделай услугу, старшина!

- К услуге нужна прислуга. А кто будет с вами сидеть?

Тотчас остановил глаза на Грише. И попал в точку: Ковшеваров ответил ему просветленным взглядом, предвкушая общение.

- Что дашь?

- Омулька, икорки... Могу парочку песцов, живых...

- Зачем живых?

- Линючие они сейчас, как раз к городу дойдут, - объяснил Гриша, и Аннушка затряслась опять.

Суденко выпрыгнул на причал.

"Агат" отошел, и от него стало расширяться пустое место, зияющее водой. Начал отходить и "Кристалл", выбирая по одному концы. Кокорин уводил его с осторожностью, оправданной сильной парусностью суденышка, и в то же время свободно. Даже с каким-то просековским изяществом освободился от навала деревяшек. Лайки, лежавшие на досках, тут же подняли лай, глядя в окно капитанской каюты. В ответ им загавкали собачонки на шхунах, а также, признав своих, баском откликнулся с "Агата" Филимон. Но лайки не обратили на них внимания. С самого утра они сидели тут, ожидая Дика, и сейчас переживали, где он... Вот друзья! Полюбили легавого, чужого - пойми ты их! Наверное, думали, что "Кристалл" уходит совсем... Суденко услышал три гудка и обернулся, удивленный: гудки давали ему. Вся команда "Кристалла" вышла на палубу, желая ему удачи. Даже Кокорин, приоткрыв рулевую, махнул трубкой...

Прошел мимо рядов машин, высматривая Федоса. Среди шоферов не было, но в колонне грузовиков, съезжавших по угольной дороге, Суденко различил его приметный знак - белый медведь на дверце кабины. Теперь надо ждать, когда Федос развернется на поворотном круге. Но все-таки ехать быстрей, чем идти. От нечего делать прошел дальше, глянул в трюм баржи, где были уложены рядами бараньи туши, отглазированные льдом. Отдельно в бочках лежало эндокринное сырье - для кормления собак. Разгрузка шла обыкновенно, но бригадир проявлял нервозность. Это был такой человек, которому давай темп, а потом дело. Внезапно в той стороне, куда он убежал, возникла паника: один из грузчиков упал в трюм с фруктами. Когда Суденко подошел, грузчика подняли. Он не пострадал, но вид имел обалделый. Бригадир принялся его распекать. Грузчик клялся, что не виноват. Суденко глянул вниз: фрукты, вызрев по дороге, выделяли сильный углекислый газ. Сразу почувствовал его как водолаз и понял, что грузчик не врал: там было просто потерять сознание. Ввязавшись в перепалку, чуть не проворонил Федоса.

- Подкинь до кузницы.

Федос посмотрел: дорога вокруг гавани, кручеными закоулками. А потом нагоняй остальных, устраивайся в поток...

- В Полынью спешишь? - спросил он вдруг.

- Надо быстрей.

- Садись.

Суденко залез, ощутив такое густое тепло, не уходящее между расшатанных дверок, что изумился. Федос, отсунувшись на сиденье с треснутым дерматином, протянул две груши величиной в стоваттовую лампочку:

- Девкам подаришь!..

3

Кузнец чего-то припоздал с работой, только разжигал горно. Ожидая его, Суденко с удивлением ощутил в хибаре такое же густое тепло, как и в кабине Федоса. Эта развалюха была так выпестована природой, что только казалась хлипкой. А сложена из досок, очернелых от жара и копоти, не горящих, твердых, как сталь, выносливее ее, каким может быть лишь закаленное дерево. Он хорошо знал сельские кузницы, состоявшие из наковальни, расплесканной молотом, из горна и нехитрой вентиляции к нему, вроде сапога при самоааре. Даже довелось постоять в детстве у поддувала, раскачивая мехами пламя. Но эта кузница обслуживала не поле, а море.

Помимо баржи со смененной обшивкой, которую он видел под навесом, тут еще чинили вехи, буи. Теперь их снимали с воды, чтоб не срезало льдом, и привозили сюда, на зимний ремонт. А на каменном полу громоздились цепи, очищенные от ржавчины, провороненные, густо смазанные жиром. Одну из цепей, разнесенную по шлагам, сейчас расклепывал подручный кузнеца, выбивая поврежденное звено. Он оказался не подручным, а подручной, что Суденко не сразу разглядел. Баба была одета, как кузнец, в ватных штанах, с фартуком.

Вошли в пристройку с инеем, свисавшим в щелях толя, который покрывал хибару снаружи. К стенам были прислонены полосы стали. Много металла разложено на полках. В основном сплавы, употреблявшиеся для клепки и чеканки: латунь, цинк, бронза, красная медь.

Кузнец, подребезжав рукомойником, взял чертеж чистыми руками, но глянул по нему вскользь, больше слушая, что ему говорил водолаз.

Тут же возникли неясности...

Он спросил, на какой примерно удар должны рассчитывать крылья. Этого Суденко не знал. Форма крыльев тоже, оказывается, зависела от удара. Не менее важно, сказал кузнец, и место, где они будут стоять. От этого будет подобран способ крепления. Основное же в том, чтоб крылья стояли идеально по плоскости. Даже при минимальном перекосе подъемная сила моря, приложенная перпендикулярно, будет самоуничтожена сопротивлением воды. Не будет обтекания, объяснил он. Любые крылья тотчас сломает, как спички.

Суденко был поражен, как быстро схватил мастер суть подъема "Шторма". Он ожидал разных придирок, рысканья по чертежу, в котором был не силен. А разговор произошел в ином ракурсе. Кузнец попросил его выяснить силу удара, как первое. Если не знаешь удара моря, то нечего делать крылья. Суденко обещал добыть сведения, пока кузнец сложит материал. О сроке изготовлеипя разговора не было. Это тоже понравилось. Судя по всему, дело попало в верные руки. У Суденко как гора свалилась с плеч.

Покуривая в затишке, под навесом кузницы, он рассмотрел в осиненности моря несколько шлюпок, отчаливавших от пароходов, чтоб взять направление на поселок. Он видел, что "Ясная Погода" опять подошла к устью реки, и видел на ней желтый маячный флаг. Окна лоцманского судна отливали золотом, словно были освещены. Вдали, за пароходами, как из глубины моря, поднялся красно-зеленый танкер. Все было отлично видно. Он посмотрел на флюгер над кузницей - петух показывал чистый юг. День был неплох, и он пожалел, что проворонил его начало. Когда же глянул на часы, от изумления замер: они показывали восемь утра. И все правильно: "Агат" жил по своему времени, которое опережало местное. Выходит, что он, отсидев на совещании, попал тем не менее в самое утро.

День начался неплохо, предвещал удачу.

Прошел краем бухты, видя, как в воде, отсвечивавшей серенькой прозрачностью, проскальзывает льдинками рыбья мелочь. Постоял возле водолазной шаланды, которая брала воздух напротив рыбацкого слипа. На веревке висели костюмы старой конструкции - на двенадцати болтах. От движка трепетал на древке лоскут флага, распущенный ветром в нитки... Помешал наблюдать пограничник, который поздоровался с Суденко, распахнув окно сторожевого поста.