- Как? Как мы могли их не заметить!

- Прости. Ночь была страшна и не отпускала, - Леон весь был скорбь. Я догадался - трёхголовая навещает его тоже. Возможно, каждого на корабле.

- Не стоит Юз так убиваться, - Джером стоял наверху на палубе, согнувшись и вглядываясь внизу, руками обхватив колени. Мне казалось, оторви я ему ухо, а он и не поморщится. - Мы сбросили балласт, это хорошо. Теперь можешь оставить птицу в покое - корабль принял жертву, - он выпрямился и обвёл глазами команду. - Старый капитан умер, чтоб появился новый. Теперь нужен боцман посвежее.

- Как ты его назвал? - я не мог смолчать, никак не мог. - Балластом? А сам ты кто?

- Не злись, мой капитан, успокойся. И перестань отпугивать несчастных трудяг.

- Ты хочешь, чтоб я отдал им Томаса?!

- Сам подумай: ушей на всех не хватит, - сказав это, он помахал на прощание. Не мне или команде, а Томасу. Всякий знает, он его не любил. Мне даже показалось, что Томас был его последней преградой, пусть я и не знаю, на пути к чему. Теперь, когда боцман стал равнодушен к простой матроской жизни, я начал опасаться, что ему захочется продолжать дружбу с огнём.

На печаль времени не хватало, мы сразу принялись снаряжать Томаса на тот свет. Близнецы сетями выловили всех крабов, утащили на палубу и прочь, прочь с корабля, выбросили за борт. Я нашёл длинное полотно, кажется, парусину. На корабле нет мачт, не на что натянуть парус, кроме как на Томаса. Не удивлюсь, что это грубая лошадиная шутка: на корабле есть всё необходимое, все снасти, да вот сам корабль - фальшивка!

Сейчас я сижу в каюте капитана и записываю всё то, что произошло. Сейчас ночь. Я всегда пишу ночью. Всегда надеюсь, что зажжённая свеча упадёт на журнал и спалит его вместе со мной. Вместе со всем кораблём. Тогда некуда будет писать, да и не кому. А команда пускай тонет дальше.

Может, я так и поступлю. Но сначала, допишу всё до конца. Странная потребность, согласись? Зачем я слепну здесь, в полутьме, ломаю свой язык, чтоб лучше изъясниться? Как будто ты существуешь! Как будто Грегори сможет прочесть и похвалить, сказать, что я всё сделал правильно и нет моей вины ни в чужих ошибках, ни в чужих смертях.

Смотри, друг: если рукопись прервётся, значит, я утонул в роме.

Закончить бы на этом, больше нет сил! Прости за депрессию, как говорят на твёрдой земле. В море такая глупость карается ударом под палящем солнцем.

А ведь я обязан рассказать тебе о чем-то важном.

Мы вытащили Томаса наверх, и застали блюющего Бьёрна. Волна отравления пошла на нас - моряки ели крабов.

Игорь сварил их в камбузе. Команда Джерома расселась вокруг миски с крабами и каждый, взяв красное тельце, ломал конечности краба в поисках мяса. Джером сидел и курил. Всё его лицо так и сияло! Никто из нас даже не сказал толком ничего, а Джером уже дал ответ:

- Я то, что я ем, и, сдаётся мне, я стал на процентов десять человечнее, чем был вчера!

Какие же глупцы! Обглоданный Томас ещё не успел отплыть в Вальгаалу, как они уже съели крабов, в чьих желудках ещё не успела перевариться его нога!

Леон всегда был проворным. Не успел я ничего сказать, как он в один прыжок преодолел расстояние от люка в трюм до пирующих у правого борта матросов, и вмазал Джерому так, что, я был уверен, всё его самодовольство рассыпалось по палубе вместе с зубами! Леон схватил его за грудки (рубашки!) и поднял над собой, а потом с размаху бросил прямо на бочонки. И, когда он двинулся к Джерому, когда я сам уже бежал вперёд в надежде запинать гадливого недоноска ногами, команда взъелась, всколыхнулась и кинулась разнимать нас. Игорь и Дон схватили Леона, но справиться с ним у них сил явно не хватало. Они закатали рукава! И, представляешь, стали вдвоём бить его!

Понимаю, я часто упоминал о пьяных драках. Но это же совсем другое! С ромом драка - весёлое занятие, да и боли не чувствуешь. Я никогда не видел, что бы один держал, а второй бил. Но Бьёрн, хоть и был грубым, глупым, но был справедливым, по-своему. Он кинулся на помощь Леону, а я, мысленно поблагодарив за это, ринулся на Джерома. Тот сидел на обломках бочек, весь мокрый и красный. Он вытер рот тыльной стороной ладони, стёр кровь, но не ухмылку.

- Ты проиграл, мальчик. Сразу, как взял книги капитана. В одной из книг уже был написан его конец. И твой.

- Откуда тебе знать про сокровище?

Джером медленно поднимался. Я был поражён! Откуда?

- Это сокровище везде здесь есть, и в хвосте, и в голове, - он встал передо мной, сложил руки в боки, - или ты думал, уметь читать - это сверхспособность? Ты и капитан вообразили себя избранными. Но, как в любой хорошей книге, избранных всегда двое, и оба по разные стороны.

- Это точно. Ты - самое мерзкое, самое злое на этом корабле!

- Да что ты? А разве ты - святой? Сказал нам правду, как мило... А ты не думал, что это может свести с ума? Они, конечно, невежественны, но со временем, поди, додумались бы.

Я слышал, как за моей спиной уже вовсю кипит драка, друзья избивают друзей. Вспомнил на миг, как крабы дрались за мясо.

- Я обязан был сказать!

- Да? И зачем?

- Я не мог скрывать! Это - общее дело, наша общая беда!

- Конечно! А я-то, дурак, решил было, что ты хотел поделиться с нами безумием! Бедный, несчастный Юз... Я видел, как до тебя страдал Грегори, но он - молчал. Он не мог ничего исправить, я не могу, ты - подавно. В чём толк страдать вместе?

- Всё не так! Я не мог...

- Страдать в одиночку? Откуда ты знаешь, что держит этот корабль на плаву? Вдруг, именно пьяная вера движет конём?

Я смолчал. Что мне ответить? Как мне страшно? Что я слишком много грезил о счастье и потерял ту нить, которая связывала меня с командой, с живыми людьми, которые топили себя в роме?

- Я не мог им лгать! И разве ложь спасёт их?!

- В нашем случае - вполне вероятно! Да, и может это книги лгут, ты не думал? Какой-нибудь трикстер подбросил их и смотрит сейчас за нами, следит, как получив ответы, мы стали задавать всё больше вопросов и постепенно сходим с ума.

Джером подобрал дощечку и сделал ко мне шаг. Я весь напрягся. Ждал любого удара. Ждал слова.

- Видишь ли Юз... ты дурак. Будь ты на земле, разве стал бы спорить с почвой под своими ногами? Ты смачно сплюнул в свою кружку, из которой пьёшь, на что же ты теперь надеешься?

Джером подошёл ко мне совсем в плотную, размахнулся и закинул доску за борт. Плеска слышно не было, звук поглотили распри на палубе. Теперь я осознал причину его постоянной улыбки. Джером уже давно сошёл с ума. Сам ли нашёл, утаскивал ли одну за одной книжку из-под носа Грегори, или я не заметил пропажи - неважно. Джером знал всё. Знал, молчал и спятил.

Не выходит ли, что выхода всего два и третьего не дано? Либо, как Грегори, уйти через повешение, либо остаться и потерять ту крупицу ума, которая ещё не погублена ромом, как Джером? Мы стояли нос к носу, размышлять мне пришлось недолго. Уже всё решено за меня.

Из-за туч показался Альбатрос.

- Дай нам одно ухо.

- Хочешь отправить Томаса в Вальгаалу? - Джером сщурился и расплылся в улыбке. Сказочная страна забавляла его. - Ну попробуй! Я уверен, что он вернётся сюда крабом, или чайкой. Но это не решит всех наших проблем.

- Дай нам одно ухо и одну ночь, это всё решит.

Глаза Джерома так и засияли от чувства победы и любопытства. Не думал, что чужая радость может так злить и быть отвратительной. Мне хотелось увидеть его кровь на своих руках! Увидеть его кости, запрокинутую назад голову, кошачий глаз. В голове пронеслась чётко эта картина и послышался смех, множество голосов были рады такому исходу. Я потряс головой чтобы скинуть это наваждение. Тихий смех исчез не сразу.

- Хорошо, одно ухо, одна ночь, - Джером прошёл мимо меня, крича матросам остыть, повернулся и сказал: - знаешь, один наш общий друг очень любит твою игру в могильщика. Думаю, мне пригодится похоронное бюро под боком. Мало ли, что ещё может произойти, а трупы на корабле - некрасиво как-то.