- Ты что будешь? - спросил Наруто, обращаясь к Саске.

- Новую пепельницу, - пожал плечами брюнет, пристально разглядывая миловидное, но какое-то неправильное лицо Сакуры.

И что в ней нашёл его сосед… обычная девчонка, коих сотня, если не больше. Да ещё и умом не блещет.

- Ты так и будешь курить весь вечер? - прошипел Наруто, когда официантка с заказом ушла обратно на кухню.

- Тебя что-то не устраивает?

- Хотя бы перерывы делай…

- Я могу уйти, - пожал плечами Саске. - Третий всегда лишний.

Судя по взгляду Сакуры, она просто-таки надеялась, что слова с действиями у Учихи далеко расходиться не будут, а Наруто как-то стушевался.

- Или тебе страшно оставаться с девушкой наедине? - хохотнул брюнет, скидывая ноги с дивана и садясь ровно, будто штырь проглотил.

- Да какая муха тебя сегодня укусила?!

- Да ты не бойся, - словно и не слыша его, продолжал Саске, улыбаясь. - Напоишь её, и она тебе даст. Как и тому своему спортсмену.

- Наруто, мне кажется лучше уйти, - сдавленно пробормотала покрасневшая то ли от обидной правды, то ли просто от обиды Сакура.

- Сиди, - каркнул Учиха, сверля блондина тяжёлым взглядом. - Я сам.

С этими словами он поднялся, накинул на себя куртку и, махнув рукой перед носом Узумаки, двинулся прочь из кафе.

Зачем только Наруто притащил его сюда, если знал, что встреча с Сакурой будет извращена, обращена в нечто чёрное, злое.

Саске раздражённо толкнул дверь кафе, выходя на улицу.

В нём жила темнота. Она отражалась в его глазах яркими всполохами нездорового блеска, который больно резал чужие эмоции, чужие тёплые чувства. Он только и мог, что извращать, ломать и разбивать… делать больно.

Было противно от себя такого, но эта пустота всё сильнее и сильнее впивалась своими длинными клыками в кости, ломала их и вставляла железные прутья, дёргая за натянутые жилы, словно заправский кукловод. Она заставляла делать так, как хотелось ей. Чтобы занять место не только в душе, за рёбрами, но и вокруг.

Чтобы он остался один… чтобы никто не мог увидеть большее, спрятанное за спасительной стеной грубости.

К чёрту всех. Они не лучше тех санитарок из клиники. Даже Узумаки… напялил свою нелепую улыбку, поверил в свою благородность, а теперь страдает изо дня в день.

Саске фыркнул, ссутуливаясь и пиная носком кеда какой-то камушек. Хотелось почувствовать холодный ветер, чтобы тот, как прежде, выдул из головы все мысли, опаляя кожу своими резкими прикосновениями.

Но вместо этого Саске с размаху налетел на чьё-то плечо.

- Смотри куда прёшь, - рыкнул Учиха, поднимая глаза и с удивлением уставившись в своё отражение, также непонимающе смотрящее на него. Моргнул пару раз, прогоняя странное ведение, и всё встало на свои места.

- Саске? - прошептал Итачи, аккуратно придерживая брата за рукав куртки. - Ты…

- Тебя ещё не хватало, - сквозь зубы процедил младший Учиха, окидывая старшего презрительным взглядом. - Руку убрал.

- Стой, Саске.

Итачи наоборот переместил свою ладонь на плечо парня и требовательно сжал.

- Не уходи…

- С каких херов? - привычно огрызнулся брюнет, отталкивая руку старшего.

- Я давно тебя не видел, - как-то вымученно улыбнулся Итачи, и его бледное лицо действительно казалось уставшим.

- И что теперь? Я должен воспылать к тебе братской любовью?

Саске сощурился, пристально вглядываясь в лицо пришельца из прошлой жизни. Он думал, что все связи порваны, но, наверное, пока Саске жив - он продолжит встречать этих безликих призраков, которые так сильно напоминали о том, что было раньше.

- Саске, мы все за тебя очень волнуемся.

Итачи вновь попытался положить свою руку на плечо брата, но тот резко увернулся, отшатываясь в сторону и налетая спиной на стену магазина. Взгляд старшего взволнованно пробежал по вовсе исхудавшему телу Саске, по его тонким запястьям, острым скулам и тёмным кругам под глазами. Хотелось оградить это будто прозрачное тело от резких порывов ветра, но, чтобы приблизиться хотя бы на миллиметр, придётся напороться на острейшие невидимые иглы, которые младший уже выставил вокруг себя.

- Хочешь я подвезу тебя… куда скажешь, - проговорил Итачи, убирая всё же руку, и как-то безнадёжно выдохнул: - А потом уеду.

- Без тебя дойду, - огрызнулся Саске.

В голове опять начиналась какофония из колокольного звона, и очень не хотелось показывать себя таким этому заигравшемуся в семейные узы типу.

С трудом отлипнув от стены, Саске было сделал несколько шагов, но ноги предательски подкосились, роняя тело куда-то вбок.

- Блядь, - прошипел брюнет, когда его подхватили руки брата.

- Я тебя довезу, - уже твёрже заявил Итачи.

- Да пошёл ты! - Саске попытался вырваться, но тщетно. - Я лучше доползу или здесь подохну, чем…

Договорить он не успел. Его просто поволокли к ближайшей машине, которая, судя по всему, принадлежала Итачи.

- Я не стану говорить родителям, что видел тебя.

Произнося это, старший спокойно открыл перед братом дверь, буквально впихивая его на заднее сиденье. Сам обошёл машину и уселся за руль.

- Хотя мать… она очень волнуется, Саске.

Младший Учиха раздражённо оправил куртку, придавая телу вертикальное положение и цепляясь пальцами за сиденье.

- На хера ты мне всё это рассказываешь?

Взгляд поймал чужие глаза, отражающиеся в зеркале. Спокойные, с затаённой болью…

Саске фыркнул. Словно Итачи было до него дело… словно им всем было до него дело. Носятся со своими чувствами и не забывают при удобном случае напомнить, как им плохо, как им грустно, и вообще какой Саске весь плохой, что бросил всех.

Но ведь в головы людей не приходит подумать: каково ему смотреть на то, как в чужих телах бьётся жизнь, пропуская свою собственную сквозь пальцы.

- Ты просто должен знать, что любой твой поступок несёт за собой последствия.

Мотор мерно загудел, и машина тронулась.

- Куда везти?

- Я не идиот называть тебе адрес, - рыкнул брюнет. - Остановишь, где я скажу.

Итачи кивнул, и вскоре они оказались на широкой дороге.

- Матери очень плохо, Саске. Она почти не разговаривает с нами… знаешь, иногда мне кажется, что она ушла вместе с тобой.

- Заткнись, тэмэ. Заткнись, - шипяще выдохнул Учиха, сжимая пальцы, комкая грубую обивку сиденья.

- Ты выслушаешь, - как-то нехорошо сказал Итачи, мельком взглянув на брата через зеркало. Тот показался ему зависшим где-то между бодрствованием и подбирающимся обмороком.