- Саске он… он бы никогда не попросил у меня помощи, - как-то рвано улыбнулся мужчина. - Хотя я всегда мог её ему оказать… проблем с деньгами не было, и сын мог иметь всё, что захочет.

- Скажите, - внезапно прервал Учиху Орочимару, щурясь. От этого прищура взгляд стал ещё острее. - Вы действительно думаете, что Саске можно купить?

Учиха вскинул на доктора какой-то затравленный взгляд, но промолчал.

- Умирающему человеку не нужны деньги…

Внутри у Фугаку всё похолодело. Когда его сын успел стать «умирающим человеком»? Это было трудно услышать, хотя он тысячу раз проговаривал эти же слова в голове, особо не замечая их. А сейчас они словно резали кожу.

- Но ведь… он не всегда был таким. Однако, общий язык мы не могли найти, и тогда… когда он был маленьким.

- Такие люди не похожи на нас изначально, - пожал плечами брюнет. - В их психике с самого детства что-то… что-то не так, как у нас. Они видят мир по-другому, словно подсознательно чувствуют, что нужно успеть рассмотреть его со всех плоскостей. А Саске…

Орочимару усмехнулся, опуская глаза и отпивая кофе.

- Саске… он видит мир лишь с одной плоскости, Фугаку. С той, с которой вы его ему показали. Плоскость одиночества, сухости, излишней сдержанности.

Учиха хмурился, смотря на Орочимару так, словно тот говорил на неизвестном языке. Внутри уже бушевало возмущение, которое прорывалось наружу лишь в зло сверкающем взгляде.

- Вы обвиняете меня в чём-то?! - прошипел мужчина.

- Да, - просто кивнул Орочимару. - Вы не научили сына любить.

- Бред, - вспыхнул-таки Учиха, взмахнув рукой. - Кому нужна любовь? Он жил в полной семье, в которой всё, что он хотел - было бы его.

- Он хотел любви. Пока был маленьким, разумеется.

Тон Орочимару оставался таким спокойным, таким размеренным и даже слегка убаюкивающим. Что-то гипнотическое в этом брюнете заставляло Фугаку пристально вглядываться в странные глаза доктора, ловить каждое его слово, камнем оседающее где-то в душе.

- Микото любит сына и всегда любила!

- Скажите, вы когда-нибудь пытались пить кофе… без кофе?

Орочимару пытливо взглянул в тёмные глаза собеседника.

- К чему вы клоните?!

- Я бы мог прочитать вам лекцию о том, что мальчики всегда хотят любви от своих отцов, но не стану. Мне за это не платили…

- Вы ругаете меня за то, что я зациклен на деньгах, а сами? - мстительно прошипел Фугаку.

- А я не пытаюсь за эти деньги купить последние месяцы своего умирающего сына.

Наверное, от удара доктора спасло лишь то, что они находились в людном месте, а Учиха Фугаку слишком дорожил своей репутацией, хотя кулаки действительно чесались…

- Следите за словами, Орочимару.

- Правда, - задумчиво прищурился доктор, - может причинить самую страшную боль, Фугаку. Вы не признаетесь мне никогда… да я и не желаю вашего признания. Но именно вы виноваты в том, что ваш сын так и не узнает любви.

- Саске сам во всём виноват! - резко отрезал Учиха, поднимаясь и хлопая себя по карманам в поисках бумажника. От переполняющей его злости мужчина невольно забыл, куда его дел. Пришлось достать скомканные купюры из кармана и бросить на стол, хотя их обед стоил гораздо дешевле.

- Он сам загнал себя в то, где находится сейчас! - рыкнул Фугаку. - Это только его вина!

- Поверьте для начала в это сами, Фугаку, - спокойно посоветовал Орочимару, глядя на скомканные деньги на столе и ухмыляясь.

- Вы ничего не можете знать, - тихо шикнул Учиха, понимая, что привлекает много внимания своим громким голосом. - И не вам судить…

- Не мне, - пожал плечами Орочимару. - Я посторонний человек, однако…

Он сделал паузу, чтобы подняться и накинуть на плечи чёрное пальто. Застегнувшись под пылающим праведной злостью взглядом Фугаку, мужчина поднял лицо и улыбнулся:

- Однако, когда Саске было плохо - он позвонил мне. Ни вам, ни матери и ни брату. Кстати… как там Итачи?

- Вы… ужасны, - выпалил как можно тише Учиха. - Я жалею, что связался с вами.

- Не переживайте, - беззаботно усмехнулся Орочимару. - Нам с вами осталось не так уж долго. Сейчас у Саске именно та стадия, когда всё…

- Замолчите. Я не хочу ничего слышать и знать.

С этими словами Учиха окинул собеседника злым взглядом, сухо кивнул и поспешил выйти из кафе.

Хотелось бежать от этого человека, который знает слишком много, в чьих словах так много горькой правды.

Но Учиха Фугаку никогда этого не признает. Вновь обвинит мысленно доктора в несостоятельности его предположений и поскорее забудет обо всём.

Как забывал всегда.

Во всяком случае, Саске сам виноват.

А любовь… любовь - это мелочи. Её не существует.

***

Шум без проблем проникал через тонкую яркую дверь, ввинчиваясь в уши раскалённым буром. Упёршись руками о гладкую столешницу, Учиха пытался отдышаться, видя, как на белом керамическом теле раковины расползаются красные подтёки. Кровь, его собственная кровь, замысловато закручивалась, растекалась, образуя какие-то пугающие своей красотой узоры. Тёмная, почти чёрная…

А в голове мелькало: лишь бы никто не зашёл, лишь бы никто не увидел.

И зачем он пошёл на поводу у Узумаки, отправившись с тем в кафе. Ведь знал же, что ничем хорошим это не закончится, а теперь приходится постыдно прятаться в мужском туалете, трясясь и надеясь, что единственными свидетелями внезапного приступа будут грязные толчки.

Он поднял глаза на своё отражение, дрожащей рукой утирая кровь, что всё ещё струилась из носа. Словно что-то в голове не выдерживало давления.

Словно его тело уже начало рассыпаться, разлагаться…

Отражение вновь пилило его тяжёлым взглядом чёрных глаз, в которых не было ничего. Наверное, внутренняя пустота всё-таки выскользнула из-под контроля.

- Тебе нравится это? - тихо прохрипел Учиха, следя за тем, как движутся губы его зеркального двойника, и едва ли отдавая себе отчёт в том, что разговаривает с собой посреди мужского туалета.

- Тебе нравится видеть, как всё это происходит?

Отражение оставалось безмолвным. Оно смотрело на Саске с лёгким презрением на меловом лице, а затем двинулось. Подняло руку и провело по стеклу, оставляя кровавый след. Ещё один, ещё один…

Бессмысленные штрихи неживых, негнущихся пальцев. И смех, срывающийся с губ хрипом.

- Мы сдохнем вместе, - прошипел Учиха, включая воду. Та с шумом полилась в раковину, смывая кровавые следы.

***

Неровную походку скрывала полумгла зала, где приходилось опасно лавировать между столиков, чтобы дойти до нужного. Белобрысый говорил что-то о друзьях, которые должны были подтянуться попозже, но эти слова только сейчас всплыли в воспалённом мозгу и тревожно ударили о череп. Саске не имел никакого желания проводить этот вечер, обернувшийся очередным разговором с самим собой, в компании дружков Наруто. Если судить по Узумаки, то друзей он себе выбирал под стать: шумных и тупорылых.