Ему осточертело барахтаться в этих сетях, утягивая на дно не только себя, но и Узумаки, который оказался хреновым рыбаком. Если бы можно было развернуть всё вспять, то Саске с радостью бы поджог сети и они никогда бы не вернулись из лесного домика, где не было всех этих крючков и лесок.

Дрожащими пальцами Учиха вытянул из пачки сигарету, сразу же зажимая её зубами так сильно, что челюсти заныли. Нужно было придумать выход из всего этого дерьма. Нужно было вырваться…

Взгляд зацепился за красную полоску горизонта, что рваной линией проглядывался в прорези меж домов. Завтра будет новый день. День, когда ему придётся идти к Мадаре…

Только вот кто сказал, что он обязан.

Саске даже усмехнулся, чиркая зажигалкой и затягиваясь.

Мадара закинул свой невод, который покрыл собой всё это беспокойное море, но и представить не мог, что у некоторых рыб зубы поострее его собственных и тонкие лески им не преграда. Бег всегда был смыслом жизни - пока ты двигаешься, ты живёшь, а если сложил руки и смирился с судьбой, то можно копать яму.

Оставалось только придумать, как выбраться так, чтобы лопнувшие путы не стеганули по другому.

Нарастающая боль в виске отвратительно стрельнула во всю голову, и пришлось приложить к пульсирующей точке пальцы, морщась. Саске совершенно забыл о том, что его собственный организм стал походить на треклятую марионетку, что двигается только на таблетках. Они стали его топливом. Сжирая круглые горьковатые колёса, оболочка продолжает функционировать, двигаясь, разговаривая и пытаясь вытащить чужой зад из проблем. Нити, что поддерживали марионетку, провисли и теперь едва ли не волоклись по земле, потому что Кукловод устал их держать, сдавшись. Приходилось жить на химии.

Сколько он не спал? День? Два? А не ел…

Желудок отвратительно заныл, напоминая, что оболочка требует хоть чего-то, кроме кофе, что продержит её функционирующей ещё немного.

Телефон в кармане завибрировал так неожиданно, что Саске едва не выронил сигарету из пальцев. Это взбесило ещё сильнее, и пришлось, ругнувшись, доставать сотовый и отвечать на звонок, надеясь, что на том конце окажется Мадара и можно будет попытаться выместить на нём свою злость. Однако трубка заговорила совершенно другим голосом…

- Наруто? - выпалил Нагато. - Это ты?

- Что ты хочешь? - сухо спросил Учиха, щурясь от едкого дыма.

- Я так и знал, что нарвусь на тебя… - разочарованный смешок.

- Говори.

- Я хочу помочь вам…

Саске недоумевающе приподнял бровь. Если этот придурок вдруг решил стать матерью Терезой, переняв эстафету у Наруто, то все его благие намерения казались сплошь пропитанными каким-то лживым желанием выгородить самого себя. Нагато изо всех сил пытался влезть в белые одежды, которые были для него слишком просторными и, волочась по земле, всё равно окрашивались в пыльно-чёрные.

- С чего бы вдруг? - едко спросил Учиха.

- Наруто - мой друг.

- Друг? Значит, в твоём понимании нормально травить друга наркотиками?

- А ты хотел бы, чтобы он повесился на ближайшей ветке? - раздражённо прорычала трубка. - Ты не видел его тогда, не знаешь, что с ним было…

- Зато его видел ты, - пожал плечами Учиха. - Наш взрослый, мудрый Нагато, к которому идиот Узумаки бежит при первом же случае. Разве ты не нашёл ничего лучше…

- Не тебе меня судить, - резко перебил его красноволосый, и в трубке послышался тяжёлый вздох, будто бы парень боролся с самим собой, чтобы не повысить тон. - Ты угрожал ему пистолетом…

- И это он тебе рассказал, - хмыкнул Саске, облокачиваясь спиной о стену и отщёлкивая окурок. Рука полезла в карман, но он вовремя вспомнил, что и эту сигарету пришлось просить у прохожего. Раздражённо скривив губы, брюнет постучал пальцами по ржавым балконным перилам: - Что ещё он тебе рассказал? Давай, обвиняй меня, Нагато. Может быть, на моём фоне ты будешь казаться лучше…

- Это сейчас не важно, Саске. Мы оба…оба в своё время натворили глупостей. Но сейчас я действительно хочу помочь. И глупо отказываться…

- А я вообще не умный, - усмехнулся Учиха, сбрасывая звонок и убирая телефон в карман. Пнув дверь, он вышел в коридор, подгоняемый прохладным сквозняком.

Кто-то, кто шагал с кухни в свою комнату, недовольно окликнул о чём-то вроде запрета курения в общежитии, но удостоился лишь оттопыренного среднего пальца и безразличного взгляда. Сейчас было не до всех этих дурацких правил.

Сотовый в кармане завибрировал вновь, когда Учиха вернулся в их с Наруто комнату. После уличной прохлады здесь казалось очень жарко и душно. Оглядевшись, Саске подошёл к окну, дёргая за ручку и со скрипом открывая его, дабы впустить внутрь немного свежего воздуха.

- Холодно. Закрой, - проворчал свернувшийся в три погибели на кровати Наруто, заставив удивлённо поднять брови и отрицательно качнуть головой:

- Тут дышать нечем.

С этими словами Учиха стянул с соседней кровати плед и набросил на странно вздрогнувшего блондина. Наруто зацепился пальцами за ткань, натягивая её до самого подбородка и будто бы специально смотря только на пол. Брюнет даже сейчас видел, что парня бьёт мелкая дрожь, а губы побелели и ссохлись.

«Он сам виноват», - резко отозвался внутренний голос на желание убрать с бледного лица налипшие пшеничные пряди.

Саске ненавидел, когда чужая слабость так сильно бросалась в глаза. И не потому что считал, что каждый из людей должен быть из камня, а потому что не хотел признаваться себе в том, что иногда и сам выглядит не лучше. Видеть в отражение другого собственную боль было отвратительно. Хотелось взять за плечи, поставить на ноги и хорошенько встряхнуть.

Он вперился взглядом в Наруто, ища в нём эту треклятую червоточинку, которую так хотелось вырвать, чтобы парень вновь стал собой.

Телефон вновь завибрировал, и пришлось раздражённо сбросить звонок и удалить, не читая, несколько назойливых смс от Нагато. Кажется, тот сделал своей жизненной целью доставать его предложениями о помощи.

Хотя Саске понимал, что других возможностей спастись из этой паутины у них нет. Оставалось только просить помощи у Итачи, чего он делать категорически не хотел, или же принимать уже протянутую.

Наруто сонно поморщился, накрываясь пледом сильнее и, кажется, проваливаясь в сон, судя по расслабленному лицу. Оно перестало напоминать гримасу боли, став безликой ровной картонкой.

- Видишь, он такой же, как и все…

Тихий голос над самым ухом, затем мягкое касание ледяных губ к виску и колкие мурашки по позвоночнику, дробящие кости.

Она отошла от него, склоняя голову набок и улыбаясь губами, в глубоких трещинах которых залегла подсохшая кровь. Длинные чёрные волосы, спутанные вместе с блестящими водорослями, тонкая кожа и проступающие линии вен…

- Он стал для тебя такой же картонкой, как и все остальные.

- Только не он, - резко отрезал Саске, тут же прикусывая язык: разговаривать вслух с самим собой было не особо приятно.

Странный липкий страх пробежался по телу траурным саваном, когда она подошла ближе, обнимая за дрогнувшие плечи и заставляя посмотреть на Узумаки.

- Ради него ты остался здесь, а он оказался ненастоящим…