«Это ты заложил этот лист в книгу», - напомнил голос.

Учиха уткнулся губами в белобрысую макушку. Взъерошенная выгоревшая на солнце солома пахла знойным летом, травами и горечью.

- Я не буду с тобой, Саске, - сильно зажмурился Наруто. - На этот раз действительно нет выхода.

Сердце сжалось и забилось мелкими частыми ударами. Пришлось зацепиться за плечи брюнета, чтобы не съехать на пол, но в ту же минуту Наруто понял, что лучше бы упал. Острые косточки под пальцами, напрягшиеся мышцы, когда Саске подхватил его осторожно, чтобы не придавить рану, тихая ругань, когда он, Учиха, опустил это тело на кровать и, кажется, упёрся руками по обе стороны от него.

- Посмотрим.

Наруто отрицательно качнул головой, хотел сказать, что всё уже решил, но темнота накрыла слишком быстро. Вместе с ней губам стало почему-то холодно. Он попытался вырваться из плена забытья, но это было слишком трудно. Оно не отпускало.

***

- И какого хера я должен пускать тебя сюда?

- Потому что я староста этого этажа, и…

Зашуршали какие-то листы.

- У вас трёшка по документам.

- И? - голос Саске злой, едва сдерживается, чтобы не послать подальше. Но почему не пошлёт? Или уже пробовал, но безрезультатно?

Наруто вяло приоткрыл глаза, но перед ними всё плыло и раскачивалось, так что пришлось вновь опустить веки.

- Завтра я заезжаю в вашу комнату.

- Почему ты?

- Так решил комендант. На моё место заселят новенькую девочку.

- У нас две кровати.

- Завтра занесут третью.

Дверь тихо скрипнула, закрываясь, и Наруто попытался провалиться в сон, плохо уловив суть разговора. Нейджи заселяют к ним? Зачем?

Телефон слабо пикнул, информируя о том, что пришла смс, но Узумаки даже не проснулся, чтобы прочитать её.

***

Саске выставил на стол горячий чайник, пакетик с чаем и кружку. Подумав, сыпанул в неё несколько ложек сахара. Наруто спал весь день, просыпаясь лишь изредка, чтобы сделать несколько глотков воды, но и тогда, кажется, вряд ли он понимал, что вообще вернулся в реальность.

- Эй, - бросил Учиха, тронув плечо. - Проснись.

Блондин открыл глаза далеко не сразу, а когда тонкие потемневшие веки поднялись, то белок показался болезненно розоватым, а бирюза слишком яркой, нездоровой.

- Я не хочу чай.

- Мне плевать.

Саске потянул его за плечо, помогая сесть и опускаясь рядом с кружкой в руках.

- Ты будешь пить чай, есть еду и мне насрать на твои желания. Понял?

- Я не хочу.

- Тебе повторить ещё раз? - нахмурился Учиха, поднося кружку к пересохшим губам Наруто.

Тот нехотя вцепился в неё, на всякий случай отодвигаясь подальше от брюнета. Узумаки казалось, будто бы Саске вот-вот примется насильно заливать в него чай, но этого организм, судя по ощущениям, просто не выдержит.

Делая небольшие глотки, он смотрел поверх края кружки на Учиху, который коршуном уставился в ответ, будто бы опасаясь, что его подопечный не будет пить злосчастный чай. Тот получился излишне горьким, но Наруто не подал виду, практически не обращая внимания на вкус: ему хотелось быстрее протолкнуть в себя питьё и вновь растянуться на кровати.

- Зачем ты это делаешь? - спросил Узумаки.

- Делаю что?

Чёрные брови вопросительно изогнулись, когда Саске услышал этот странный вопрос. Наруто не казался сейчас тем человеком, который мог проследить логические связи его поступков. Узумаки, скорее, напоминал едва ли проснувшееся нечто с путанными мыслями и мутными глазами.

- Чай и всё это…

- Мне нельзя сделать тебе чай? - усмехнулся Учиха и достал из кармана сотовый Наруто. Блондин заметно оживился, будто бы готовый потянуться за телефоном и выхватить его из холодных рук. Только вот прыти не хватит. Это понимали оба.

- Мадара запретил? - новая усмешка, а пальцы легко нажимают кнопки, чтобы через несколько секунд повернуть сотовый экраном к Наруто.

Последний, сощурившись в тщетной попытке сфокусировать расплывающееся зрение, ухватился за телефон, удерживая его так, чтобы тот не плясал на месте. Стало немного легче.

«Мой человек будет жить с вами до тех пор, пока Саске не разочаруется в тебе окончательно. Продолжай жить так, как живёшь, Наруто. Но помни: если что-то пойдёт не так…».

Эти многозначительные точки в конце были красноречивее слов. По спине Узумаки прокатился ледяной ком, и парень сделал торопливый глоток, всё ещё прорезая взглядом внезапно потухший экран.

- Мадара, - кивнул Учиха. Его пальцы, сжавшие пластиковое тельце, ощущали на себе лихорадочный жар чужих. Это было приятно, но пришлось опустить руку, потому что она стала затекать, а вот телефон никто из них не отпустил. Учиха внезапно понял: они оба цепляются за сотовый, как за предлог, чтобы коснуться друг друга, и раньше Саске бы съязвил по этому поводу, но сейчас…сейчас он старался не показывать виду, что вообще это заметил.

Наруто поднял на него глаза, едва касаясь пальцами холодных костяшек. Они белые, гладкие, а на правой руке сбитые и покрытые мелкими белёсыми росчерками - напоминание о ссоре с Нагато и разбитой стеклянной дверце. Узумаки ссутулился, опуская взгляд на тонкое запястье, увитое канатами вен. Ядовитый плющ, тянущийся по белому, холодному дереву. Такому тонкому, что ветер не способен сломать его пополам, а лишь гнёт к земле, заставляя своими ветвями подметать пыль.

Сидеть вот так в комнате, допивая чай в полной тишине, когда за дверью кипит общажная жизнь и кто-то гремит кастрюлями на кухне, было физически невыносимо. Это как нырнуть в раскалённое железо, выстудив себя на арктических ветрах до колкого льда в венах. Сначала приятно: кровь оттаивает, вновь бежит по жилам к бьющемуся сердцу. А потом больно, потому что с тебя слезает мясо и остаётся оголённый костяк, который уже не прикрыть за нагромождением лживых сухожилий. Это как в прошлом, когда был наивным идиотом, желающим спасти всех, а напротив сидел не меньший придурок со стеклянным взглядом и холодной усмешкой. В прошлом. Всё осталось там. за тонкими стеклянными дверями прожитых жизней.

Саске потянулся ближе, но Наруто отпрянул, выпуская телефон и вжимаясь спиной в стену.

- Ничего не изменилось, - глядя на колени Учихи, выпалил блондин. - Я…когда мне станет лучше, я уйду. А ты…будешь жить.

Саске тяжело вздохнул, убирая телефон в карман и поднимаясь. Его кружка с кофе гулко стукнула о стол, и половицы скрипнули, когда парень в полном молчании покинул комнату. Учихе хотелось ругаться, хотелось заехать по этой физиономии так, чтобы нос треснул, но приходилось сдерживаться, сжимая скрипящий телефон.

Он раздражённо толкнул лязгнувшую расшатавшимся стеклом в раме дверь на балкон. В лицо ударил вечерний воздух, уши заложило от шума проносящегося мимо поезда. Вцепившись во влажные перила, Саске зло выругался, глядя на колыхающуюся тёмную полоску посадки, за которой начинался вокзал и железнодорожные пути.