Итачи, тяжело вздохнув, подошёл к нему, заглядывая в тусклые чёрные глаза. Саске был настолько бледен, что старшему подумалось, будто парень вот-вот и сам потеряет сознание.

- Тебе здесь делать нечего, - процедил Орочимару, склоняясь над Наруто и расстёгивая ветровку. Он буквально силой отцепил от раны на боку руку Учихи, и тот зло посмотрел на него.

- Я останусь.

- Саске, - мягко позвал Итачи. - Ты будешь мешать…идём.

- Так, - холодно начал Орочимару. - Или ты выходишь, или мы спорим, и он умирает. Выбирай.

Шикнув, брюнет бросил взгляд на спокойное лицо Наруто, куснул свою губу и резко вышел прочь из комнаты.

- Ты не вызывал полицию? - спросил Орочимару, включая верхний свет и закрыв дверь, вернулся к постели. Судя по тому, что мужчина был предельно собран и спокоен, жизнь Узумаки была не под серьёзной опасностью, но Итачи не стал делать поспешных выводов, прекрасно понимая, что тот привык к операциям и по его эмоциям понять степень риска почти невозможно.

- Нет. Я забрал нож и…Орочимару, что…

- Я предупреждал вас, - неожиданно зло прорычал тот, задирая футболку Наруто и цепким взглядом ощупывая плоский живот. Рана под ребром была небольшой, но кровила достаточно сильно, чтобы перепачкать тёмным одежду и вызвать у парня обморок.

- Вы меня не послушались, - продолжил мужчина, вынимая из сумки бинт, вату и какие-то флаконы. - Теперь один почти труп, а второй почти псих.

- Псих? - нахмурился Итачи, пропуская часть с трупом. Страх за своего брата был куда как сильнее.

Желтоватые глаза больно резанули по совести, и старший Учиха понял, что Орочимару насмехается над этой его эгоистичностью.

- А как ты думаешь, что чувствует Саске, едва не убив его? Иди к нему. Ты мне здесь не нужен.

Итачи, отрывисто кивнув, без лишних вопросов вышел из комнаты.

***

Саске стоял у окна, выкуривая вторую сигарету. И хоть воздуха в лёгких давно не было, он предпочёл травить вакуум едким дымом.

Радужку заволокло сизым туманом, разбавляя её чернила и делая глаза похожими на подёрнувшееся ледком зимнее озеро. Холодное, тёмное, но стянутое морозным пленом.

Всё было кончено?

Взгляд опустился на перепачканные в чужой крови руки, и из пальцев выпала сигарета. Учиха только сейчас понял, что натворил…и это болью отозвалось во всём теле.

На ватных ногах брюнет прошёл к дивану и рухнул на него. Взгляд бесцельно блуждал по комнате, цепляясь за то, что когда-то было важным: картины на стене, фото в рамках над камином, корзина с вязанием и клубками Микото, которую почему-то до сих пор не убрали.

Атмосфера этого места давила на плечи. Было такое впечатление, словно Саске забрёл в самый настоящий склеп, и чем дольше он сидел в нём, тем ближе становился к застывшим в воздухе призракам прошлого.

- Ты убил его… - тихий довольный шёпот на ухо, и её руки нежно касаются плеч. - Ты, мой мальчик, ты сделал так, как я хотела…

- Пошла отсюда…

- Теперь ты будешь один…совсем один. А я буду рядом.

Пальцы вновь вытащили из кармана пачку сигарет, но, дрогнув, рука выпустила её из судорожной хватки, рассыпая белые палочки по ковру. Нагнуться, собрать, но Саске бездумно смотрел на разрозненные, валяющиеся хаотично сигареты.

В мозгу что-то щёлкало, требуя немедленно выложить их ровно, чтобы не было неразберихи, путающего беспорядка, но руки так и не двигались. Вместо них жил взгляд, мечущийся, тяжёлый. Он скользил по сигаретам, а мысли плыли куда-то далеко…

Мы ненавидим, презираем. И что из этого? Все эти чувства: сплошная шелуха, которая потом с болью отваливается от тела, оставляя лишь одну верную суть - ты любил. Больше ничего не важно.

И как только последняя чешуйка отвалится, затерявшись в ворохе уже начавших тлеть, станет холодно под пронизывающим ветром холодной правды. Придётся посмотреть своему страху в глаза…

Саске поднял взгляд. Перед ним, у дальней стены, стояло тёмное зеркало в красивой витой оправе. Мать любила эту вещь, а Фугаку всегда хотел выбросить…вот и поставили в гостиной, где оно никому не мешало.

Но только не сейчас…

В нём отражался худощавый парень. Простой, живой и с мерцающими в темноте глазами. Ничего особенного, даже лицо сейчас у этого незнакомца было обычным, посредственным: слишком бледным, чтобы острые черты были приятными, а чёрные волосы стали куском окружающего его сумрака.

Без масок мы все обычные, а в глазах грусть…или пустота.

У отражения в глазах не было ничего. Да, и их тоже не было: сплошные чёрные провалы, в глубине которых что-то слабо блестит.

Ведь ничего не осталось…

Учиха не выдержал. Схватив с журнального столика пепельницу, он с рыком запустил её в зеркальную гладь. Во все стороны сыпанули искры-осколки, блеснув синим и зазвенев по полу, кто-то схватил его за плечо, дёргая назад и прижимая к себе.

- Тише, Саске, - прошипели голосом Итачи.

- Отпусти, - рыкнул он.

- Успокойся…всё будет хорошо.

- Отпусти!

Он упёрся руками в грудь брата, всем телом пытаясь вырваться из обманчиво успокаивающих объятий. От рук Итачи было слишком жарко, слишком душно, слишком больно. Брат не понимал, что эти подачки в виде жалости, сочувствия никому не нужны. От них становится только хуже, больнее, безразличнее. И двигаться не можешь, парализованный чужим глупым желанием успокоить. Зачем успокаивать? Что успокаивать?

- Это…это не твоя вина…

Итачи провёл рукой по напрягшейся спине брата, чувствуя, как под кожей проступает позвоночник, острые лопатки. Такой худой…что же тот делает?! Он даже подумал, что младший всё-таки затих, но молчание это было ошибочным. Оно внезапно взорвалось хриплым смехом, разнёсшимся по комнате глухими хриплыми звуками.

- Не моя вина? - прошипел Саске, поднимая на лицо Итачи глаза. - Не моя?!

Он резко оттолкнулся, и Учихе пришлось разжать руки.

- А чья? Кто держал нож?!

Брюнет говорил громко, и голос его, отражаясь от стен, камнем возвращался в старшего брата. Итачи смотрел на него, не зная, что сказать. Он ловил невидимые удары, как всегда молча.

- Виноват только я, - резко подытожил Саске. - Только.

- И что теперь? - неожиданно резко выпалил Итачи, поднимая голову. Он смотрел на брата так, как смотрел лишь однажды: в детстве, когда младший разбил любимую вазу матери.

- Что?

- Что теперь делать будешь? Злиться? Ломать всё вокруг? Орать на меня?

- Иди на хер, Итачи! Я не просил лезть ко мне!

Саске отвернулся, запуская руки в волосы и сжимая кулаки. Он резко выдохнул, опускаясь перед рассыпанными сигаретами на одно колено и собирая их в ладонь.

Одну за другой. Нужно было разобраться с этим хаосом…нельзя оставлять их лежать вот так. В беспорядке.

- Не просил? - тихий шелест. - Ты дважды приходил ко мне за помощью.