Этим всё должно было закончиться.

Невозможно любить…так.

И ненавидеть тоже невозможно.

Остаётся только позволить яркому пламени сжечь крылья мотылька, который паяльную лампу принял за свечу.

Саске хрипло выдохнул, вновь ловя холодные губы, желая поделиться своей никчёмной жизнью. Чувства били оглушающе. Не так, как раньше…совсем по-другому. Они хватали сердце и выворачивали его, пока то не пронизывалось сквозь рёбра кровавыми лоскутами.

Наруто дышал тихо. Он был холодным, но всё ещё цеплялся за рукав его куртки. Губы его подрагивали, и Учиха всё время касался их лёгкими, нервными поцелуями, будто бы проверяя: тёплые ли, дышит ли.

Ловить чужое дыхание стало смыслом…

А вокруг клубились голоса. Пришлось зажмуриться, чтобы не видеть её водянистых глаз, чёрных волос, потому что Белокожая опустилась по другую сторону от Узумаки, ласково проводя истлевшей рукой по искромсанной щеке блондина.

- Он пойдёт со мной, Саске, - нежно пропела она, улыбаясь. - Потому что ты тогда отказался.

- Пошла к чёрту, - прошипел он, прижимаясь к губам вновь.

- Смерть заберёт одного…всё равно заберёт…

Брюнет лишь сильнее сжал плечи Наруто одной рукой, второй зажимая рану. Пошла к чёрту эта смерть…

А потом плеча мягко коснулись, позвали по имени и, кажется, что-то спросили про нож. А Саске спросил про скорую, но в ответ промолчали. Помогли поднять Наруто и захлопнули чёрную дверь машины, заставив Учиху сесть на переднее сиденье.

- Хер тебе, - рыкнул Саске, забираясь следом за Узумаки и вновь укладывая вихрастую голову у себя на коленях.

Машина тронулась.

========== Глава 9. Колыбельная для Солнца. ==========

Глава 9.

Колыбельная для Солнца.

«Солнце, мне кажется, ты устало светить.

Солнце, мне кажется, ты просто устало.

Ляг скорей в облака, отдохни,

Я поправлю тебе одеяло

Солнце, забудь обо всём,

Я отменю все метеосводки

Хочешь, я буду беречь твой сон -

Самый сладкий и самый короткий».

Fleur - Колыбельная для солнца.

Жизнь не игра. Хотя многие считают её таковой.

Здесь нет ничего весёлого или интересного: сплошная череда случайностей, закономерностей и того, что заслужил ты сам.

Всех с детства учат, что нас кто-то оберегает: ангел-хранитель, крёстная-фея или же какие-то там духи предков. Нас с самого детства учат воспринимать эту жизнь, как очередную сказку, где ответственность за свои поступки можно переложить на злой рок, коварную Судьбу или же на планы Господа. В головы наши вдалбливают, что каким бы козлом и отморозком ты ни был, это не ты виноват. Жизнь такая.

Жизнь сделала тебя жестоким, злым, холодным, злопамятным. Жизнь. И никто другой.

Но стоит задаться вопросом: а кто управляет этой жизнью? Та самая крёстная-фея? Бог? Или зелёные человечки с Марса, что давно поработили наш разум и теперь ставят на нас опыты?

Во всех своих бедах виноват только ты, тот маленький мальчик, который привык перекладывать вину на других, на мифических или не очень существ.

Только ты закрываешься в себе, выстраивая стены-границы, только ты покрываешь кожу острейшими шипами и смотришь на людей зверем. А люди, как зеркала. Они показывают тебе в ответ то, что видят сами.

И ты гордишься тем, что ты вырос моральным ублюдком. Ты на каждом шагу заявляешь, что не умеешь общаться, что злой, что жестокий и вообще имеешь редкую степень социофобии. А на самом деле…

…Ты просто ребёнок, которому слишком часто рассказывали сказки.

***

Саске, согнувшись над Узумаки, прикрыл глаза, вдыхая мягкий запах его кожи, задыхаясь им. Жизнь не игра…

Не поставишь на паузу, не перемотаешь назад.

Руки мелко дрожали, сжимая чужую ветровку, пока машина неслась по ночной дороге, утопающей в желтоватом свете фонарей.

Когда понимаешь, что жизнь утекает сквозь пальцы чужой кровью, начинаешь сбрасывать с себя маски. В них нет нужды, потому что страх обнажает. Страх не за себя, не за то, что останешься один.

А за то, что он там будет один.

Наруто…

Пальцы сжали светлые, жёсткие волосы.

И отвечать за этот поступок придётся самому, потому что не свалить на злой рок. И даже крёстная-фея тут не при чём.

А уж Бог…

В него брюнет никогда не верил.

Разве что в Дьявола, который живёт в душе каждого из нас, но и его винить Учиха не мог.

- Что произошло, Саске? - голос Итачи доносился сквозь заполнивший голову монотонный гул.

Парень поднял на него глаза, но ответить так и не смог, понимая, что слова застряли в горле битым стеклом. Рядом пахнуло холодом, и плеча его коснулась невесомая рука.

- Отдай его мне, - нежно прошептала на ухо Белокожая. - Ему будет хорошо со мной…

Белые, тонкие пальцы девушки переплелись с его собственными, проходя сквозь и накрывая рану под его рукой. Саске дёрнулся, отмахиваясь от неё, и внезапно поймал взволнованный взгляд Итачи в отражении.

Нахмурившись, парень вновь опустил глаза на бледное лицо Наруто.

- Узумаки, - позвал он тихо, скользя пальцами по порезам. - Открой глаза.

Словно услышав его, блондин сделал глубокий вдох, но приходить в себя не спешил. Пришлось сильнее сжать рану, не пропуская кровь. Учиха кожей чувствовал, что убери он руку и они не довезут Наруто…

***

Холод окутывал. Небольшая комната виделась как-то со стороны. Звуки доносились с хрипом и помехами, словно кто-то сунул испорченную пластинку в патефон.

Наруто помнил это место. Более того - он жил здесь…

И знал этих двух парней, что застыли друг напротив друга…

Они разговаривали: один пытался унять дрожь от боли, а второй пытался казаться беззаботным и не напуганным.

- Тебе лучше уйти отсюда, - сказал темноволосый.

- Почему? - резко спросил второй.

- Я могу тебя убить.

- Кишка тонка.

Усмешка на его собственных губах.

Тогда Наруто не знал, не верил, что Саске способен убить его.

А сейчас…был благодарен.

***

Итачи пропустил брата, что тащил на себе Узумаки в дверь их старого дома, закрыв её за ними. Был ли блондин жив до сих пор парень не знал, но хотелось верить, что тот хотя бы дождётся Орочимару, который прозвонил старшему Учихи перед этим и предупредил не вызывать ни полиции, ни скорой.

Итачи и сам понимал, чем это может грозить его младшему брату, который, кажется, вновь наделал глупостей.

Не прошло и несколько минут, как двери открылись, едва не толкнув Итачи в спину, и в комнату вошёл Орочимару. Подмышкой мужчина зажимал аптечку, в руке нёс увесистую сумку, а лицо его было настолько спокойным, словно бы его вызвали смерить температуру.

- Где он? - сухо спросил тот, скидывая пальто и вновь поднимая свою ношу.

Прижав руку ко лбу, Итачи кивнул в сторону открытой двери и поспешил следом за доктором.

- Уведи Саске отсюда, - быстро приказал Орочимару. Тон голоса мужчины разительно изменился. Раньше он был вкрадчивым, тихим, а сейчас плескался раскалённым железом и больно бил по телу, заставляя беспрекословно следовать приказам. Разве что Саске опять не желал быть как все.

- Я останусь здесь, - упрямо выпалил младший. Он стоял рядом с кроватью, на которую положил Узумаки.