- Если бы моих пациентов никто не заставлял жить, то большинство из них сейчас бы лежало на кладбище.

- Возможно, так им было бы лучше, - пожал плечами Орочимару и прислонился спиной к стене дома. - Вы же понимаете, что это не жизнь. Учиха просто…доживает. Потому что уже нацепил на себя ответственность за чужие чувства.

- Вы его так хорошо знаете или же это пустые домыслы?

Цунаде сложила руки на груди - становилось холодно с каждым мигом, и темнота заползала внутрь. Женщина пожалела, что оставила куртку в кухне и теперь вынуждена покрываться мурашками от малейшего дуновения ветра.

- Я хорошо знаю больных его типа.

- Все люди разные, Орочимару. И, если вам доводилось встретить кого-то с таким же диагнозом, то это совсем не значит, что Саске его копия.

- Истории иногда повторяются.

- Истории? - вздёрнула она брови, прохаживаясь взглядом по мужчине. Эти его вечные недоговорки, тоска в голосе были слишком очевидными, чтобы их пропустить мимо ушей. Заметил бы даже безалаберный студент первого курса психологического факультета, что уж тут говорить о ней.

Орочимару тяжело вздохнул, выбрасывая из лёгких ошмётки застрявших в теле чувств.

- Мы с Джирайей знакомы уже очень долгое время. Часть этого времени мы считались лучшими друзьями. Считались, - он усмехнулся, - Или же были…кому как казалось. Сейчас я даже сам не могу с точностью сказать, кем мы были друг другу. Скорее всего, это было выгодно нам обоим…

…Так случается, что более слабый часто прибивается к сильному. Это закон природы, закон существования людей вместе. Мы часто выбираем того, кто может нам помочь, кто может поддержать падающее на голову небо, пока мы спасаем свой зад.

Джирайя был из разряда тех людей, который не очень-то и заботились об учёбе, но всегда помнили о друзьях. Такие люди быстрее обрастают компанией, нежели репутацией прилежного студента.

Так и случилось. Открытость и дружелюбность нынешнего отшельника стала светом фонаря для нелюдимого и замкнутого Орочимару, который предпочитал общество книг шумным компаниям и исследования - дружеским беседам.

Они никогда не были друзьями в том понятии, в котором мы приняли понимать это слово. Не было задушевных бесед, клятв в вечной дружбе. Ничего. Мерное сосуществование рядом в качестве соседа по комнате, человека, с которым можно пройтись по городу, выпить и расслабиться после долгих занятий.

Взаимовыгодная дружба, как её привык называть Орочимару, устраивала их обоих.

Пока в ней не появился третий человек, разрушивший мирное течение дел.

- Значит, ваша дружба развалилась из ревности? - спросила Цунаде, слушавшая слова Орочимару с присущей каждому психологу внимательностью.

Орочимару тряхнул головой, усмехаясь. Почему он решил рассказать всё это именно ей? Сейчас?

Была ли причина в том, что Цунаде, по сути, посторонний человек? Ведь всем известно, что незнакомцам мы открываем душу намного охотнее, выбалтывая то, за что перед друзьями будет стыдно.

Или же это её профессиональная аура спокойствия и умение расположить к себе даже такого покрывшегося толстой чешуёй человека, как Орочимару?

- Нет. Не ревность, - отрезал он. - Для нас это было бы…странно. Хотя мы с Джирайей и общались, но всё равно имели какие-то свои компании, в которых так же проводили время. Так что…нет. Мы не ревновали…

…Ревновать не было смысла, ведь никто никому не был чем-то обязан.

Тот парень, что стал камушком, брошенным в застоявшуюся воду, был младше их обоих. Он едва поступил на первый курс и казался неуверенным в себе, затюканным ботаником, который остервенело желал покончить со старой репутацией. Начать жизнь в институте с чистого листа, но ничего так и не вышло.

Он стал белой вороной: слишком умный, чтобы прибиться к самым последним разгильдяям и бездельникам в группе, слишком безрассудный, чтобы стать частью местной элиты, тянувшей на красный диплом.

Наверное, поэтому он выбрал двух странных пятикурсников, купившись на их непосредственность и какую-то непохожесть на остальных.

Так и дружили. Втроём.

А потом…

- А потом Орочимару, - тяжело вздохнул Джирайя, решаясь сказать чужую тайну.

Он посмотрел на притихшего Наруто и качнул головой. Блондин слушал с неподдельным вниманием, но его взгляд то и дело становился пустым, будто мысли возвращались куда-то. К кому-то.

- Потом Орочимару признался, что ему нравится этот парень, - резко выпалил отшельник. - Ну вот…нравится и всё тут.

- То есть, - наморщил лоб Наруто, поражённый тем фактом, что Орочимару вообще когда-то умел испытывать тёплые чувства. - Он в него что? Влюбился?

- Называй это как хочешь, - махнул рукой Джирайя. Ему было заметно неудобно говорить обо всём этом. - Влюбился…скорее заинтересовался. Привязался, как ни странно бы это звучало.

- Странно слышать…

- Вот и мне было странно. Ведь Орочимару уже тогда с головой ушёл в учебу и редко выныривал из своего мирка терминов и книг. А тут - привязанность. Меня тогда как громом ударило…я даже поверить не мог.

- И что было дальше?

- Дальше было хуже…

…Всё иногда заканчивается.

И институт стал одним из того, что, кажется, длится целую вечность, а потом кончается слишком резко.

Орочимару не понимал своих чувств, но и не отвергал. Ему были чужды моральные терзания, а Джирайя вроде бы и не осуждал странные наклонности друга.

Время шло. Экзамены закончились, и компания троих друзей разошлась по своим реальностям. Хотя для кого-то две реальности стали одной.

Джирайя не вникал во взаимоотношения Орочимару с тем парнем, зная, что у них всё вроде бы нормально, а остальное было не его делом.

Конечно, сначала было трудно вот так резко оказаться без двух друзей сразу, но со временем грусть стёрлась прочими заботами. Джирайя закрутился в родном городе, всё больше и больше поглощаемый рутиной. Он и сам не заметил, как юношество прошло, как ветер практически ушёл из головы, оставив в ней лишь лёгкие сквозняки.

Первое время они с Орочимару пытались поддерживать связь, но вскоре обоим стало ясно, что их реальности теперь слишком разные. Учёба была тем, что держало парней вместе.

Или же оба не хотели признавать, что дружба втроём стала бы чем-то лишним для отношений Орочимару.

А потом Судьба вновь свела их, но теперь роли поменялись.

Джирайя и Орочимару к тому времени были уже начинающими хирургами, у которых за плечами числилось по несколько спасённых.

А вот третьему другу…

- Он был болен, Цунаде, - жёстко сказал Орочимару, глядя в пространство своим пугающим стеклянным взглядом. - Конечно, с самого начала я замечал какие-то признаки, но мне было плевать. А когда этот человек стал мне не безразличен…я пытался не придавать значения симптомам, которым находил подтверждение в книгах. Я был слишком хорошим студентом…

Орочимару горько усмехнулся, опуская голову и вынимая из кармана пачку сигарет.

Цунаде молчала. Она давно перестала чувствовать себя обычным психологом, которому пациент вновь решил излить душу. Сейчас она была простой женщиной, подкупающей своей мягкой энергетикой, своим присутствием. А Орочимару - простой уставший мужчина, который молчал слишком долго.