- Я знаю, что говорю. Саске рано или поздно станет овощем, Наруто. Без разума, без эмоций. И он будет умолять тебя о смерти, а ты не сможешь ему отказать.

- Это ваша жизнь, а это моя!

- Различия не так велики, - пожал плечами желтоглазый. - Ты зря думаешь, что с тобой это никогда не случится.

- Заткнитесь, просто заткнитесь, - прошипел Наруто, не в силах сдерживать внутри злость и отчаяние. - Всё будет не так…не так…

Сердце сделало мучительный толчок, и Узумаки вновь схватился за грудь, широко распахивая глаза.

- Поразительно, - хмыкнул Орочимару. - Поразительно, как быстро боль вытесняет из головы все мысли. Не так ли, Наруто?

Он склонился слегка, чтобы их лица были на одном уровне - спокойное его и искажённое болью и злостью лицо блондина.

Очередной болезненный удар заставил сжать зубы.

- Скажи мне, сейчас в твоей голове есть мысли о Саске? Когда твоё сердце думает - биться ли ему дальше, ты думаешь о нём?

Наруто с трудом выдохнул, поднимая на Орочимару глаза. Хотелось сказать что-то злое, едкое, но язык будто онемел.

- Когда есть боль - нет мысли. Нет чувств и любви, дорогой мой Наруто, - ядовито прошелестел голос совсем рядом. - Единственное различие тебя и Саске в том, что он чувствует боль постоянно.

Холодная рука легко похлопала парня по плечу, затем зацепила пальцами за подбородок.

- Вы все - лишь декорации для его жизни.

Орочимару смотрел в его глаза долго, слишком пристально, чтобы отвести прилипший взгляд или попытаться вздохнуть. А потом, усмехнувшись, перехватил поперёк туловища и медленно двинулся в дом.

- Тебе нужно принять кое-что. Иначе твоё глупое сердце решит закончить этот спектакль.

- Вы…вы омерзительны, - едва слышно прохрипел Наруто.

Двери открылись, и в лицо ударил свет, а потом и голоса.

- Что с ним? - выпалила Цунаде, подбегая к ним и поддерживая Наруто под другую руку. Блондин раздражённо дёрнулся, стремясь оторваться от чужих рук, и его отпустили, позволив соскользнуть на стул.

- Глупость, - пожал плечами Орочимару. - Глупость губит нас всех. И вера.

Взгляд застыл на взволнованном лице Джирайи.

- Отшельник, расскажи ему нашу историю. Может быть, это поставит его мозг на место.

***

Саске сразу понял, что люди здесь сделают всё, чтобы лишить его личности, уважения к себе, мыслей и желания думать. Он смотрел на женщину перед собой и видел лишь пожелтевший остов, который всё ещё продолжал двигаться и скалить свой безобразный алый рот в улыбке.

Она была местным призраком, одной из сотни. Возможно, когда-то у этой женщины была жизнь внутри её тогда ещё молодого тела, а потом лечебница высосала из неё всё, оставив лишь оболочку. Как паук, что, поймав свою жертву, сначала разжижает её внутренности, а потом с упоением наслаждается ужином. На выходе лишь хрупкая шкурка.

Так будет и с ним.

Его мозг разжижат и вытянут через трубочку местные божества, местные призраки. Их холодные костлявые руки он уже чувствовал на своих плечах и не хотел оборачиваться, зная, что, однажды обернувшись, назад вернуться не сможешь.

Осмотр прошёл быстро, и Учиха пытался уходить как можно глубже в себя, пока руки женщины быстро и жадно ощупывали его кожу. Наверное, она была ещё более мёртвой, чем он, раз позарилась на те едва тлеющие искры внутри тела Саске.

Когда он вновь оказался в одежде, желание посетить тот затхлый душ стало просто невыносимым. Увы, никто такой роскоши предоставлять не собирался.

Боль пришла внезапно. Она никогда не предупреждает о своём визите, накрывая с головой.

Виски проткнули железным штырём. Он был ледяным, проламывая хрупнувшую кость и выходя с другой стороны. Кажется, его всё-таки вывернуло на пол, прямо под ноги брезгливо отшатнувшейся женщины. За ворот дёрнули, заставляя выпрямиться, но тело всё ещё клонило к земле непреодолимой силой.

- Полагаю, это то, о чём говорил господин Канори, - деловито проворковала женщина, приближая своё лицо к его и внимательно рассматривая. - Интересно, весьма…

Саске выдохнул. Её духи резали нос, спиртовым привкусом оседая на языке.

Боль в черепе становилась сильнее, будто стремясь наказать его за своё долгое отсутствие.

- Стой ровно! - рыкнул санитар, вновь выпрямляя клонящееся к полу тело.

- Наверняка, ты должен принимать какие-то таблетки…посмотрим-посмотрим.

Саске не видел, решив закрыть глаза, но отлично слышал шелест бумаги и то, как женщина тихо бормочет себе под нос что-то. Все его мысли пульсирующим клубком собрались лишь вокруг одного - не упасть. Сжать зубы, дышать носом…

Терпеть.

- Нет. Указаний не поступало.

Конечно, никто и не думал помогать ему…

Учиха криво улыбнулся, разлепляя глаза и глядя на женщину. Все её кости внезапно отчетливо проступили, являя истинную сущность. Страшную, жёлтую с чёрными потёками вместо глаз.

- Отведи его в общую. Пока там, а потом решим.

То, что нужно двигаться, Саске понял лишь по толчку в спину.

Давай же, Учиха. Стой ровно, сделай шаг. Второй, третий.

Вот.

Молодец.

Его бросило на стену в коридоре, и сильная рука вновь дёрнула в сторону, сопровождая это ругательством.

«Я с тобой, мой мальчик», - ласково проворковали рядом.

Саске скосил глаза на звук и даже не удивился, увидев рядом с собой размытый силуэт Белокожей.

«Только я всегда буду с тобой», - улыбнулась она, протягивая к нему тонкую руку, и Саске вновь отшатнулся, ударяясь плечом о стену.

- Иди! - рыкнул санитар.

Толчок в спину.

«Только я».

Только…

Цепляясь пальцами за гладкую стену, Учиха мерно брёл вперёд. Мысли, мысли, мысли…

Они исчезали и появлялись, сгорали от огня, полыхающего внутри черепа. Ещё чуть-чуть…

Наверное…

А потом ноги всё-таки не выдержали, роняя тело на шершавую ковровую дорожку, которой была устлана эта часть коридора.

Перед глазами мелькнул потолок: тёмный, жёлтый с потёками. Просто так их не заметишь, нужно задрать голову. Но кто смотрит вверх?

«Только я», - повторила Белокожая, опускаясь рядом.

Учиха криво улыбнулся, чувствуя, как в носу привычно засвербело. Боль окутывала, укрывала и уносила на своих жгучих волнах. Ещё немного и всё померкнет…

Холодные пальцы забрались в волосы, перебирая их и распутывая. Она была здесь, он видел её худое лицо над своим. Её потрескавшиеся бледные губы, улыбающиеся самой жуткой из улыбок.

А потом пришло другое ощущение. Холод её прикосновений сменился знакомыми касаниями горячих пальцев, которых здесь и не могло быть. Разрывающийся от боли разум играл в странные игры, подсовывая в гаснущее сознание воспоминания.

Наивный.

Какой же ты наивный глупый идиот, Узумаки.

Какой же ты…

***

- Эй! Эй! Эй!

Звонкий голос пробивался в мир без света, вытаскивая его на поверхность из забытья. Саске не хотел просыпаться, но оклики становились всё громче, и пришлось всё-таки открыть глаза. Лишь чтобы она заткнулась, прекратила…