Стало как-то безразлично то, что он ведёт себя, как последний идиот, как полный безнадёжный придурок, отказывающийся принимать тот факт, что вода мокрая, а огонь горячий.

- Я бы был рядом…

- Я не хочу забирать две жизни, - резко отрезал Саске, вновь морщась от накатывающей боли. Она возвращалась…

- Так что засунь свои благородные порывы себе в…

Наруто не стал дослушивать, быстро цепляясь губами за губы Саске. Не хотелось слушать всё это вновь, прокручивая в голове каждое слово, взвешивая. Опять думать - было ли это сказано от чистого сердца или же очередная защитная реакция Учихи на внешние раздражители его спокойствия.

Брюнет зажмурился, не двигаясь. Чужие губы скользили по его, и отчего-то было плевать, что вокруг улица и их могут увидеть. Было плевать на всё, даже на эти самые губы.

***

Воспоминания. Они пробуждают сожаления. Они мешают спать, мешают отмахиваться.

Фугаку сидел в своём кабинете, допивая бутылку виски и не пьянея. Перед глазами была забытая картина, в ушах… забытый уже диалог…

- Это твой сын.

Она указала на лежащего в кроватке младенца, который смотрел на них своими большими чёрными глазами.

- Я сделала тест на отцовство. Он твой, Фугаку.

Женщина не улыбается, признавая этот факт. Она смотрит прямо на него, и от неё веет холодом. Учиха невольно сжимает руки при взгляде на ребёнка, который ещё ничего толком не понимает.

- Мне не нужен второй сын. У меня… у меня есть семья.

- Ты не думал об этом тогда… в отеле, - усмехается черноволосая женщина, отходя от Учихи и останавливаясь у низкого столика.

Её рука берёт с него какие-то таблетки, но тогда Фугаку не обратил на это внимания.

- Ты должен признать его, Учиха, - скупо говорит она, глотая пилюли. - Признать и принять в свою семью.

- Что ты несёшь?! - почти кричит мужчина, но тут же понижает голос. - Моя семья - это не место для… для этого! Что подумают люди?

- Мне всё равно.

Она пожимает плечами, встречаясь с этим злым взглядом. Её глаза холодны, лицо расслабленно, словно происходящее не волнует совершенно.

- Если ты не признаешь его своим сыном и не заберёшь в свою семью, - твёрдо, чеканя каждое слово, говорит женщина, - то об этом узнают все, и тогда твоя карьера очень быстро закончится. А ведь…

Она окинула его взглядом и вновь усмехнулась:

- Она только начала идти в гору.

- Я заплачу тебе, я буду платить до тех пор, пока он не станет совершеннолетним, - горячо выпалил Фугаку.

- Нет, - тихое и твёрдое. - Ты возьмёшь его к себе в семью.

- Но я не могу!

- А ты постарайся, - прошипела женщина, опускаясь в кресло и потирая высокий белый лоб рассеянно. - Так или иначе, мне больше некуда его деть.

- Так расти его сама. Я буду платить!

- Не всё можно купить, милый.

Горькая усмешка трогает её тонкие губы, и взгляд вновь взлетает к глазам Фугаку.

- Я больна, милый. И через год ребёнок останется один и попадёт в детский дом. Но… у него есть живой отец, и мой нотариус обо всём знает. Стоит мне умереть, как о твоём сыне станет известно общественности, потому что ты его единственный законный опекун. Ты не можешь от него отказаться, иначе отказаться придётся и от Итачи.

Она прищурилась, улыбаясь как-то жутко. На худом лице вообще все эмоции казались слегка искажёнными…

- Отказаться придётся и от гордого имени Учиха. Тебя ведь собственная семья сожрёт с потрохами за такую… низость.

- Ты больна? - шикнул Фугаку. - Чем?

- Жизнью, - горько усмехнулась женщина, поднимаясь из кресла и подходя к кроватке.

Она взялась своими тонкими руками за бортик, глядя на младенца внезапно потеплевшим взглядом.

- Когда ты возьмёшь его себе, а ты возьмёшь, - с нажимом произнесла она. - Ты не расскажешь ему правды о его больной матери. Его будет растить Микото, а она женщина хорошая, хоть и слабая.

- Она откажется!

- Не откажется, - выдохнула она. - Ты не позволишь.

- Но я не хотел этого ребёнка.

- Что поделать, - пожала плечами. - Он есть, и теперь ты в ответе за него.

- Но…

- Фугаку, - её взгляд вновь уколол мужчину, - не будь тряпкой. Научись нести ответственность за свои поступки. Ты же знаешь, что я могу уничтожить твоё имя, твою карьеру. И ты сам будешь в этом виноват…

- Ты тоже виновата!

- Да, - просто признала женщина. - Виновата. И я своё наказание уже несу. Мне нелегко оставлять его, Фугаку.

Она тяжело выдохнула, прикрывая глаза, едва заметно сжала руки на бортике.

- Почему ты не избавилась от него?!

- Было слишком поздно…

Учиха тяжело вздохнул, переводя взгляд на ребёнка.

- А что, если он унаследует твою болезнь?

- Надеюсь, этого не случится.

Это воспоминание почти стёрлось из головы под яростным напором попыток забыть. Остался лишь ребёнок, который с каждым днём становился всё больше похожим на «ту женщину».

Саске стал живым воспоминанием, которое не сотрёшь, не подавишь и не затмишь какими-то новыми.

Он каждый день напоминал Фугаку о его слабости, о том, что он недостоин быть Учиха, о том, что он едва не потерял всё из-за… из-за какой-то женщины. Инстинкта. Глупого желания…

Микото приняла ребёнка безропотно, как и новость о том, что она не единственная. Никто не знал, чего стоило женщине смириться. Но она смирилась и полюбила Саске. Ведь не он виноват в том, что его отец не смог сказать себе «нет».

А вот Фугаку… Фугаку винил, и ребёнок будто чувствовал это.

Любой бы почувствовал…

Стакан с виски полетел в стену. Сожаления накрыли плотным гранитным облаком.

***

Итачи завёл машину.

Он должен был сказать Саске. Рассказать брату правду, пока ещё было кому рассказывать.

Учиха не знал куда ехать, где искать брата. Он просто гнал по дороге, набирая номер младшего.

Но в трубке раздавались лишь длинные гудки, и сердце билось быстрее.

***

Наруто отстранился, чувствуя, что Учиха странно напрягся.

- Ты как?

Саске не стал отвечать, мотнув головой и садясь, а затем медленно осматриваясь по сторонам. Шорох гравия сменился шёпотками, и в сером воздухе замелькали какие-то тени. Учиха видел, что мир опять начинает принимать какие-то картонные очертания, а местами обшелушивается, как старая краска с металла.