– Да.

Очередная затяжка.

Следующий вопрос вышел из горла как-то трудно и легко одновременно:

– Когда?

– Предположительно… весной, – задумавшись ненадолго, ответил Орочимару.

– Ясно.

========== Глава 3. Waking up the ghost. ==========

«No one knows the secrets that I keep

No one knows what’s in my head

I can’t control the other side of me

I have lost my breath».

10 Years – Waking up the ghost.

«Никто не знает тайны, которую я скрываю,

Никто не знает, что творится в моей голове.

Я не могу контролировать свою обратную сторону.

Я потерял дыхание».

Они не приехали.

Даже не позвонили, оборвав всевозможные способы связи с ним.

Саске провёл рукой по лбу. Голова болела… почти привычное уже состояние. Иногда ему давали какие-то лекарства и пристально следили, чтобы он их пил. Пару раз его водили на дополнительные обследования, а Орочимару пытался ненавязчиво вытянуть из него разрешение к началу более интенсивной терапии. Но Учиха отказывался, неизменно пожимая плечами и задавая один единственный вопрос: «Зачем?»

Он пробыл в клинике неделю, надеясь, что вскоре Итачи объявится, тогда-то уж никуда не денется и получит по морде. Заслужено. За то, что оставил его в этой чёртовой богадельне, где и делать толком нечего.

С началом второй недели парень перестал злиться. Злость и раздражение ушли куда-то на второй план, уступив место глухой и холодной ненависти. Всё больше и больше эта дорогая клиника напоминала ему тюрьму, как бы банально это не звучало. Да, красиво обставленную, с дорогим оборудованием и вкусной едой, но тюрьму. Тут даже надзиратели были… улыбающиеся и порядком раздражающие этим. Саске предпочёл, чтобы все эти многочисленные медсёстры перестали строить из себя ангелов, прекратили скалиться всем вокруг, изображая безграничную любовь.

Правда, приходя к нему в палату, некоторые уже не улыбались так широко и жизнерадостно. Они успели изучить пациента и его способность кратким замечанием бить по самому больному месту, будь то вскочивший на лице прыщик или лишний вес.

– Я хочу уехать отсюда, – как-то раз заявил Учиха на очередной встрече с Орочимару.

Тот сидел за своим письменным столом, что-то кропотливо записывая в небольшой блокнот. Услышав эти слова, доктор поднял на Саске глаза и вздёрнул брови:

– Тебе здесь что-то не нравится?

– Всё, – коротко ответил парень, глядя куда-то в окно. – Я просто хочу свалить из этого дурдома.

– Ты злишься, потому что твои родные не приезжают тебя навестить.

В голосе Орочимару послышалась улыбка, и Учиха всё-таки перевёл взгляд на него:

– Я злюсь, потому что это херовое место.

– Ты здесь один, – откинувшись на спинку кресла, кивнул мужчина. Его жёлтые глаза уставились на Саске так, будто он видел его насквозь. – Там вокруг тебя были какие-то близкие люди, и ты упивался этой близостью. Подсознательно… а сейчас понял, что один.

– Да что ты можешь знать? – презрительно прыснул Учиха.

– Действительно, я ничего о тебе не знаю, кроме твоего диагноза, и того, что твой отец очень богат и влиятелен, раз смог найти для тебя здесь место.

– Отцу по хер на меня.

– Ты ошибаешься, – качнул головой Орочимару и встал из-за стола, подходя к Саске.

Парень сидел на спинке массивного кресла, беззастенчиво поставив ноги на мягкую сидушку. Но, кажется, это совершенно не смущало доктора.

– Если бы ему было… всё равно, – тактично начал Орочимару, – ты бы сюда не попал. Здесь есть хоть какой-то шанс…

– Разве врачи вроде тебя не должны излучать волны позитива и убеждать всяких калек, что их ноги обязательно отрастут?

Орочимару пожал плечами. Как заметил Учиха, этот жест стал для мужчины чем-то вроде привычки, но смотрелся странно. Так обычно делают неуверенные в своих поступках и словах подростки, но не интеллектуалы вроде него. В том, что Орочимару получил отличное образование, Саске не сомневался. Различные дипломы, награды, висевшие на стене за письменным столом, здесь были ни при чём. Этот высокий мужчина с прямыми чёрными волосами, убранными в аккуратный хвост, распространял вокруг себя какую-то холодную ауру образованной сдержанности. Такая бывает или у аристократов, или у обладателей ума поразительной силы.

– Я предпочитаю говорить своим пациентам правду.

– А если бы я был чувствительной девицей и повесился на первом же дереве? От твоей правды.

– Меня бы уволили и, скорее всего, лишили права лечить, – как-то странно весело улыбнулся Орочимару. – Но ты ведь не девица.

Учиха фыркнул. Сказать ему было нечего, поэтому он предпочёл вновь отвернуться к окну, наблюдая, как какая-то девушка неспешно прохаживается по аллее.

– Твоя болезнь предполагает ряд… неудобств. Я могу рассказать…

– Зачем? Я сам вскоре узнаю.

– Чтобы это не было шоком для тебя.

– Я же не девица, – язвительно припомнил парень, оборачиваясь к доктору.

И вновь этот жест.

– Мне нужна новая одежда, – твёрдо заявил Саске, спрыгивая с кресла.

Когда ноги ударились о пол, в голове неприятно отдало болью, словно мозг хорошенько тряхнуло в черепе.

– А то в этом вашем больничном дерьме я чувствую себя бомжом с улицы.

– Я сообщу твоему отцу, – обронил Орочимару, записывая что-то в блокнот.

– Уйти мне отсюда не дадут – я правильно понял? – бросил Учиха, уже готовый покинуть кабинет своего врача.

– Нежелательно. Твой отец будет очень против прерывания лечения.

Закатив глаза, Саске прорычал что-то бессвязное в потолок и вышел из кабинета, хорошенько хлопнув дверью. Конечно, Орочимару был ни в чём не виноват: он лишь выполнял свою работу главного надзирателя, но от этого Учихе легче не было. Хотелось вырваться из этого зловонного места, вдохнуть воздух, в котором нет этого приторного запаха лекарств.

***

Итачи спалось отвратительно в последние дни. Его терзала совесть за то, что он так и не съездил к Саске, не объяснил ему всю ситуацию. А тот, наверняка, уже надумал себе всякого.

Парень вздохнул, отпивая из чашки терпкий чай, с какой-то злостью глядя на визитку клиники, лежащую на столе. Пёстрая картинка, изображающая крыло здания и сад, золотистая надпись и телефон чуть ниже. Где-то там злится на него его младший брат. Звонок в дверь оторвал его от размышлений. Машинально сунув визитку в карман джинс, Учиха взглянул на часы и поднялся из-за стола.

Он никого не ждал в это время, а родителей не было дома. Возможно, это какие-то курьеры со своей никому ненужной дрянью?

– Карин, – удивлённо выпалил парень, открыв дверь.