Ящеры ничего не заметили. Впрочем, как и предполагал Дарак, здесь, рядом с бушующим пламенем термоядерной реакции, трудно было заметить хоть что-нибудь, кроме собственного желания выжить и поскорее убраться отсюда. Закончив сканирование, ящеры развернули корабли и направились к основному флоту, занимавшему ключевые и наиболее выгодные с военной точки зрения позиции в системе.

- Внимание! Поднять щиты! Активировать двигатели! – тотчас передал на скрытой частоте Дарак. Когда же приказ был выполнен, он обратился к Дервишу:

- Как думаешь, сколько времени мы сможем выиграть людям на Меридиане, если сейчас вступим в бой?

- Немного, – ответил тот. – Я думаю, пока следует подождать и посмотреть, что ящеры будут делать дальше.

- Ты так в них уверен? В этих людях?

- Да, – после паузы сказал управляющий. Потому, что некоторые сомнения у него всё же были. – Им по силам остановить надвигающуюся катастрофу.

- Что ж, подождём, – согласился Дарак. Хотя на самом деле он был против ожидания. Он считал, что ослеплённый верой в этих инопланетян, людей, Дервиш не вполне адекватно воспринимает ситуацию. Однако, Дараку было нужно время, чтобы подумать над дальнейшими действиями, да и саморемонт ещё не был завершён. Он решил использовать эту возможность. Этот предлог. Тем более всем было очевидно – принятых мер всё-равно не достаточно, чтобы остановить врага или даже существенного его замедлить. Нужен был план…

Удар был сильным, чувствительным, но не смертельным. Однако приятного в нём было мало. Казалось, что сначала он вдруг – в одночасье – раздулся до размеров вселенной во всём многообразии её форм, а затем лопнул, ужавшись до размеров всего одной, такой маленькой и тесной формы, как человеческое тело, в которое невозможно было втиснуть его истинную суть полностью и пришлось довольствоваться частью, оторванной от целого.

Болезненно.

Неприятно.

Но терпимо.

А секунду спустя Васильев осознал себя стоящим в центре овального помещения с мраморными стенами и сводчатым потолком, опиравшимся на вычурные колонны. По правде сказать, колонны были везде, куда ни кинь взгляд, и создавали самый настоящий «лес», в котором лишь с большим трудом угадывалась хоть какая-то система. Кроме того помещение было освещено мягким, переливающимся светом, который излучал, казалось, сам воздух, и Пётр Андреевич, уже привыкший к кромешной тьме, невольно зажмурился. Именно поэтому он не сразу заметил, что находится здесь не один! Почти вся экспедиционная группа уже была здесь!

- Пётр Андреевич! – радостно воскликнул Румянцев, едва только Васильев появился в зале. Учёный ещё раз зажмурился, прежде чем что-либо сказать – проверял, не мерещиться ли ему то, что он хочет видеть. Но, похоже, не мерещилось.

- Румянцев, – пожал Пожал Пётр руку улыбающемуся молодому человеку. А затем ещё раз посмотрел на тех, кто были в зале: Холецкий, четверо беглых меридианцев – отдельной группой, пятеро бойцов Особого отдела. Пять человек. А было десять… Был здесь и Шро’так, который своей невозмутимостью подавал пример людям.

Потери? – с горечью в голосе спросил Пётр Андреевич, подходя к Холецкому.

- Да, – сухо ответил тот. – Василь, Петрович, Стёпа… Лазарев, Ваня Марченко и Игнат…

Холецкий был угрюм и неразговорчив. Он очень близко к сердцу воспринял гибель не просто подчинённых, но соратников, товарищей, добрых друзей, вместе с которыми ему довелось многое повидать и пережить. Он пытался казаться спокойным. Но сейчас это у него не получалось.

Васильев крепко, по-дружески, сжал плечо командира, понимая, что тот чувствует, и подошёл к Румянцеву, поскольку остальные члены группы явно были не расположены к ведению бесед.

- Что случилось? – спросил Пётр Андреевич. Тихо, чтобы другие не расслышали.

- Мы не знаем, – так же тихо ответил Румянцев. – Их, как и вас сюда выбросил портал. Но они уже были мертвы. Я думаю – они не прошли… тест. И, похоже, он здесь у каждого был свой…

- Не прошли, – задумчиво повторил Васильев, вспоминая свои собственные «приключения» во тьме, сражение с энергошаром, чуть не стоившее ему жизни и предположение об эксперименте. – Где они?

- Мы отнесли их к стене, – Андрей указал в сторону. Посмотрев туда, Васильев различил между колонн, что у стены и вправду лежали тела бойцов в бронекостюмах.

- Как долго вы уже здесь? – спросил глава экспедиции. По часам его скафандра прошло более пяти часов с тех пор, как он очнулся во тьме. Но Васильев не слишком доверял местному времени и скорости его течения.

- Минут двадцать, – ответил Румянцев. – По крайней мере – я. Когда я прибыл, Холецкий, ящер и двое меридианцев уже были здесь – ведьма и блондин. Остальные появились позже.

- Ясно, – сказал Пётр Андреевич. – А что значит – у каждого был свой тест?

- Ну, мне к примеру пришлось решать ряд пространственных и логических задач в условиях ограниченного времени для того, чтобы оказаться здесь… Если бы я вовремя не догадался, что некоторые вещи в этом месте могут подчиняться моим желаниям, то сейчас не стоял бы здесь. Я спрашивал у Холецкого – тот сказал, что ему пришлось делать выбор между тем, что правильно, и тем, что просто, но больше не сказал ничего. Спрашивал и у ребят, – кивок в сторону бойцов. – И каждый раз получал новый вариант испытания в ответ… Вот мне и подумалось, что каждый из нас здесь проходил какой-то тест… Будто нас кто-то испытывает и результат этого общего испытания зависит от того, как каждый из нас справиться со своим заданием… Как-то так.

- И что по-вашему это испытание должно выявить?

- Ну, не знаю… Может оно проводится в научных целях, а может – и мне это кажется более вероятным – тест должен определить, достойны ли мы того, чтобы узнать главную тайну Меридиана.

- Ни много, ни мало, – кивнул Васильев. Он и сам пришёл к похожему выводу.

«Вы правы», – проскрипел в головах обоих голос Шро’така. «Каждому были даны испытания, наиболее далёкие от его сути, убеждений, представлений о мире… Поэтому не все справились»

- Вы что-то знаете об этом месте? – посмотрел на командующего Васильев.

«Нет. Только то же, что и вы. Но не перестаю поражаться уровнем науки и мудрости тех, кто создал это место».

- Что за пределами зала? – Васильев обернулся к Андрею.

- Ну, не знаю, как сказать…, – замялся молодой человек. – Похоже, что это путь… куда-то. Вот только каждый опять же видит его по-своему. Я видел нескончаемой длины мост вроде «Золотых ворот» в Нью-Йорке. Ночь. И где-то очень далеко впереди тлела искорка света. Холецкому привиделся длинный тёмный туннель…

- Ясно, – оборвал рассказ Пётр Андреевич. – Здесь ведётся игра с нашим разумом… Кроме того могу поспорить, что метрика пространства тут больше трёх и мы видим далеко не всё, что тут есть. Наши органы чувств не способны дать нам точное представление об этом месте и мозг старается подобрать привычные образы, чтобы хоть как-то ориентироваться, – тут учёный замолчал – к ним подошёл Седрик.

- Я рад, что ваше… путешествие по неизведанному окончилось благополучно. Но не пора ли нам двигаться дальше? Наша цель всё ещё где-то там, впереди, – сказал Лорд.

- Вы правы, – согласился Пётр Андреевич, который и сам не желал более тратить время. – Внимание, группа! Мы выдвигаемся! – объявил он. Не скомандовал. Потому, что сейчас команды были не к месту.

- Но здесь же наши! Мы не можем их оставить тут! – вдруг возразил один из бойцов Особого отдела. Похоже, ему сильно досталось на «испытании» – бронекостюм был повреждён в нескольких местах. Часть брони на правой руке вообще отсутствовала, словно её вырвали с корнем.

- Отставить, Зорин! – мрачно посмотрел на него Холецкий, и боец замолчал. – Мы заберём их жетоны и пойдём дальше. Сейчас мы всё-равно ничего не можем для них сделать, – командир поднялся и пошёл к лежащим у стены телам погибших товарищей. – Я скоро, – сказал он. Васильев кивнул и двинулся к выходу-арке. Остальные пошли за ним.

Но едва выйдя из зала Пётр Андреевич замер от удивления – его взору предстала совершенно прямая, без единого поворота, кажущаяся безконечной, асфальтовая дорога, по обе стороны которой клубились высоченные – до самого неба – стены густого, молочно-белого тумана, в небольшой просвет между которыми где-то очень высоко заглядывало звёздное небо, где не было ни одного знакомого созвездия! Воздух был свежий и прохладный. Дул лёгкий ветерок, приносивший откуда-то странные незнакомые запахи…