- Всего три месяца прошло, – пожал плечами Звягинцев. – И к тому же – никто не говорил, что будет легко. Вы сами прекрасно знали это, принимая президентский пост.

- Знал, – согласился Сергей Иванович.

Воспоминания о том дне были ещё свежи. Не прошло и недели с их возвращения, как Владимир Путин сам завёл этот разговор. Он прекрасно сознавал и помнил всё, что делал под влиянием зомби-программы, от которой его избавил Странник. Помнил, как медленно вёл страну в пропасть. И не мог с этим примириться. Не мог быть президентом. Крутов тогда его внимательно выслушал, но ничего не ответил. Наверное, он и сам тогда был удивлён словами президента, да и последовавшее затем предложение занять его пост было весьма необычно. Всё нужно было хорошо обдумать. И Сергей Иванович обдумал. Решение далось не легко, но через три дня он дал согласие...

И вот он президент в стране, переживающей самое тяжёлое время в своей современной истории. В стране, балансирующей на краю пропасти.

- Всё не так плохо, – попытался проявить оптимизм Звягинцев. – Тот наноплащ, что нам достался от Странника, продолжает приносить плоды. Через пару недель на основе этой технологии у нас будет достаточно средств, чтобы решить большую часть наших проблем… Строительство, эпидемии, недостаток продовольствия – надо продержаться ещё немного, и мы с этим справимся.

- Я думал, технология плаща не поддаётся копированию…

- На нашем нынешнем уровне развития – да, – согласился учёный. – Но ведь ничто не мешает человеку, одевшему плащ, создать точную копию своей одежды…, – глаза его хитро заблестели.

- Дёшево, но сердито, – улыбнулся Крутов. – Кстати о Страннике – о нём до сих пор ничего не слышно? – он посмотрел в глаза собеседнику, точно надеясь в его взгляде прочесть что-нибудь обнадёживающее.

- Нет, – качнул тот головой, прекрасно понимая, что чувствует Крутов. Досада и разочарование. Ведь в глубине души он, как и сам Звягинцев, надеялся на помощь Странника. – Его никто не видел с тех пор. Ни стражницы, ни маги… Никто. Я думаю – как это ни печально – что он погиб три месяца назад, когда исчез из того странного белого мира.

- Кто угодно, но только не он, – качнул головой Сергей Иванович. – Этот засранец слишком живуч.

- Если так, и если он вправду тогда получил силу самого Бога, то я что-то не замечаю, чтобы в мире что-то переменилось, – скептически пожал плечами Звягинцев. Конечно, он и сам был бы рад, если бы Странник выжил, несмотря на его вину, но факты говорили об обратном.

- Он уже и так много изменил, – ухмыльнулся Крутов. – Хорошо хоть в этот раз удержался.

- Что верно, то верно, – согласился Николай. – Кстати – Васильев передавал вам привет.

- Даже так? И как он устроился на новом месте?

- Работает. Дальний восток под его руководством восстанавливается довольно быстро.

- Вот и хорошо, – кивнул президент.

- Хорошо? Не часто в последнее время я слышу это слово.

- Ну, ты сам только что говорил, что всё не так плохо, как кажется. Нам тяжело, но мы справляемся, – сцепив пальцы в замок, сказал Крутов. – Да, сейчас тяжёлое время. Но именно оно куёт характер нового человека для нового времени. И в этом новом времени не будет места эгоистам. Именно сейчас люди начинают понимать простую истину – сила в единстве. Отсюда взаимопомощь и альтруизм. Не сразу, но со временем.

- Ты идеалист, Сергей, – качнул головой Звягинцев. – Человеческую природу изменить не так уж просто.

- Знаешь, меня всегда удивляло, как такой блестящий учёный может быть напрочь лишён веры в людей.

- Я просто реально смотрю на вещи, – пожал плечами Николай Владимирович и улыбнулся.

- Ясно, реалист, – усмехнулся в ответ Крутов, поняв, что собеседник просто шутил. – Так что скажешь? Какой у тебя прогноз на будущее?

- Ну… Жить станет лучше и веселей.

- Значит, прорвёмся?

- Ещё бы! Всё в наших руках, – отозвался Звягинцев, похлопав друга по плечу, и вышел.

Сергей Иванович проводил его взглядом, а когда за учёным закрылась дверь, вновь подошёл к окну, созерцая вид возрождающегося из пепла города. И в душе у него крепла надежда на лучшее…

Занимался рассвет. Тьма медленно сдавала позиции, небо светлело, окрашиваясь на горизонте медными тонами. Первые лучи солнца уже щекотали облака, похожие на огромные белоснежные комья ваты. И они, будто боясь этой щекотки, неслись прочь, подгоняемые озорным ветром.

В небе облака были не одиноки. Огромный ощутимо массивный силуэт, подсвеченный неясными огнями, медленно и почти безшумно двигался на восток. Туда, где горели редкие городские огни. Несколько месяцев назад по ночам они создавали сплошное полотно света, устилавшего землю, ныне же были скорее оазисами в пустыне тьмы.

Джейкоб Симмонс был на мостике своего корабля, «Одиссея», подлетавшего к некогда великому и казавшемуся оплотом безопасности городу, имя которому – Вашингтон. Ныне столица Соединённых Штатов, как и большинство крупных городов на планете, лежала в руинах. Даже знаменитые на весь мир Капитолий и Белый дом представляли собой лишь груды обломков. Однако, по странному стечению обстоятельств, обелиск, стоявший перед Белым домом, уцелел, и всё так же гордо глядел в небо.

Симмонс смотрел на обзорный экран, куда выводилась картинка с внешних камер, смотрел на стёртые в порошок улицы, на разрушенное национальное достояние, видел гигантские воронки от ударов орбитальной артиллерии пришельцев, и в душе у него царила печаль. Но вместе с тем он видел и людей. Людей, помогающих друг другу – строителей, спасателей, полицейских и военных, даже простых граждан – все они работали не жалея себя, восстанавливая свой город. И это давало надежду.

- Созерцаете? – раздался позади мощный бас. Капитан не стал оборачиваться. Он прекрасно знал голос Эдгара Барретта. После победы над армадой Шао’ссоро в которой – и Симмонс это признавал, как и многие другие – решающую роль сыграли русские и их чудо-корабли, псионик стал частым гостем на «Одиссее». Не то чтобы капитану это совсем не нравилось – всё-таки он сам и экипаж были обязаны Барретту жизнями… Но общение с бывшим советником президента, а ныне министром по чрезвычайным ситуациям, ему было не слишком приятно.

- Оцениваю фронт работ, – сухо отозвался Симмнос, лениво переведя взгляд на собеседника, словно бы давая ему понять, что его общество тут излишне. Казалось за прошедшие три месяца Эдгар нисколько не изменился. Разве что костюм был немного потрёпан – теперь у Барретта просто не было возможности каждый день щеголять в новом.

- На наш с вами век работы хватит. А там можно и отдохнуть, – усмехнулся Эдгар, прекрасно понимая, что чувствует в его присутствии капитан. Похоже, сложившаяся в стране и на планете в целом после атаки пришельцев ситуация его нисколько не безпокоила. Или безпокоила, но не так сильно, как остальных.

- Весьма оптимистично, – отмахнулся Симмонс.

- Этот мир унаследуют оптимисты, – пожал плечами Эдраг. – Это ведь они там внизу сейчас вкалывают, отстраивая цивилизацию заново.

- Не многое в этой самой «цивилизации» достойно восстановления, – скривился Джейкоб.

- Ну, как прежде уже ничего и никогда не будет, – согласился министр. – Новому миру будут нужны и новые люди…

- Намекаете на себя и вам подобных? – резко спросил капитан.

- О, нет. Я – такой же раритет, как и вы, Джейкоб. Я имею в виду новый способ мышления и отношения к миру и людям… Или старый – это с какой стороны посмотреть. Ну, ты помнишь: «Возлюби ближнего своего как самого себя» и так далее. Сегодня это не пустые слова, а залог выживания.

- Проповедник из тебя никудышный, – отмахнулся Симмонс. Однако про себя не мог не отметить, что в целом согласен с Барреттом.

- Уж какой есть, – пожал тот плечами, улыбнувшись. Посмотрел на часы – старинные, на цепочке, которые он достал из кармана пиджака. Нахмурился. – Что-то О’Нил с сеансом связи опаздывает…

В этот момент связист громко сообщил:

- Капитан, на связи центр.