– Терри… – Знакомое капустное зловоние атакует его.

– Прости, Вик. Я поразмыслил и понял, что взял дурной тон… в смысле, для речи, – уступает Терри, снова отыскивая глазами молодого пособника Пуфа.

– Да ни хрена подобного! Блестящая речь! Просто у кого-то нет чувства юмора, – мотает головой Пуф. – Алек смеялся бы до усрачки. Это был его день, а не их. – И Пуф презрительно ухмыляется, с упреком глядя на скорбящую семью.

У Терри свалилась гора с плеч, и он так этому рад, что оставляет свою оборонительную позицию и проявляет куда большую восприимчивость к речи Пуфа, чем обычно.

– Слушай. Сделай мне одно маленькое одолжение. Я ненадолго улетаю в Испанию, на пару-тройку недель – может, чуть дольше. – Пуф понижает голос: – Между нами говоря, здесь сейчас немного жарковато. Нужно, чтобы ты присмотрел за сауной. «Досуг» на Лит-уок.

Если до этого Терри еще вяло кивал головой, то теперь он чувствует, как его подбородок медленно застывает в неподвижности.

– Э, вообще-то, я мало что знаю о саунах…

– Нечего там знать, – пренебрежительно машет покрытой кольцами рукой Пуф. – К тому же я слышал, что ты все еще промышляешь порнушкой вместе с этим придурком, как его там, ну, тот, что в Лондоне?

– Больной, да. Время от времени. Так, просто маленькое хобби. Ничего серьезного на самом деле.

Пуф приподнимает в сомнении бровь.

– Просто заглядывай туда пару раз в неделю. – Пуф смотрит на своего молодого подпевалу, как тот укладывает сэндвич и сосиску в тесте на бумажную тарелку. – И возьми этого долбаного маленького говнюка, Кельвина, он младший брат моей жены, трахает по-тихому всех шустрых шлюшек… а может, и не по-тихому. – Лицо Пуфа сморщивается в улыбке. – Проследи, чтобы как следует размыкались только губы нижнего этажа, а верхние были на замке!

Терри понимает, что должен ответить на это заговорщицким смешком, но вместо этого его лицо стекает на пол. Вся эта возня ему ни к чему.

Пуф слишком хитер, чтобы не понимать: угрозы – последнее прибежище для того, кто хочет заручиться чужим согласием, вначале же всегда лучше заслужить симпатию и доверие.

– Разумеется, для тебя все перепихоны бесплатно, за счет заведения. В качестве бонуса типа.

– Все по-честному, – произносит Терри, не в силах остановить срывающиеся с губ слова, хотя в глубине души он в бешенстве. Он еще ни разу в жизни не платил за секс и говорит об этом Пуфу.

– Все мы так или иначе за него платим, – замечает Пуф.

Терри вспоминает три своих бракоразводных процесса и обвинение в сексуальном домогательстве к несовершеннолетним и не может не согласиться с этим утверждением.

– Твоя правда. Я заеду на днях.

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать, приятель, – ликует Пуф и достаточно сильно бьет Терри в плечо. – Кельвин! – зовет он подручного, тот оборачивается, как собака на ультразвуковой свисток, и бежит к ним вприпрыжку.

– Терри, это Кельвин. Кел, Терри будет помогать тебе в «Досуге», пока меня нет.

– Я же сказал – мне не нужен…

– Разговор окончен, – отклоняет его возражения Пуф. – Будь вежливым, – предупреждает он.

Кельвин обдумывает услышанное, прежде чем удостоить Терри короткого, солдатского кивка, на который Терри отвечает в такой же сдержанной манере. Пуф, почувствовав царящее настроение, пытается привнести в разговор непринужденность и вставляет несколько бессмысленных замечаний о футболе. Терри и раньше мечтал вырваться на свободу, но теперь он уже решительно намерен это сделать. Он любит футбол, смотрит трансляции и по-прежнему ходит иногда на игры «Хибз», но считает пустопорожние разговоры на эту тему совершенного бессмысленными. Терри извиняется и, решив, что пора налаживать мосты, уходит искать Мэгги. Она в одиночестве сидит за барной стойкой, пьет виски и кажется погруженной в глубокую задумчивость. Терри берет стакан со стола и протягивает его Мэгги.

– За друзей, которых с нами нет?

Она неохотно чокается.

– Прости за это выступление. Просто я думал, что Алек чего-то такого и хотел бы.

– Да, ты не подумал, чего хотел бы мой брат?!

Терри счастлив видеть, что алкоголь смахнул с Мэгги профессиональную выправку и к ней прямиком из Брумхауза вернулись ее прежние манеры.

– Согласен, я был не прав. Об этом я не подумал, – кивает Терри.

Но по правде говоря, его речь была отчасти и задумана как пинок под зад ее кузену. Да, Алек действительно был алкашом, но сердце у него было доброе, чего не скажешь об отце Терри, а Стиви этого никогда не ценил.

– Вы с ним дружили, – говорит Мэгги.

– Он был одним из лучших, и мы долгие годы были не разлей вода, – соглашается Терри, и его лицо принимает дразнящее выражение. – А ты помнишь, как мы с ним познакомились? Благодаря тебе!

Несмотря на румянец от выпитого виски, Мэгги краснеет еще сильнее.

– Ага… – произносит она как раз с той долей заигрывания, которая нужна Терри, чтобы почувствовать воодушевление, и для него воскресает юная, знакомая ему Мэгги.

Пару бокалов спустя они вместе уходят из паба и идут по Ньюхейвен-роуд. На улице сыро и холодно, вокруг ни единого такси. Они решают попытать удачу и дойти до Ферри-роуд, но и там нет ничего, кроме тяжелых грузовиков, грозно несущихся мимо них в сторону доков. Терри чувствует, что если у Мэгги и был какой-то запал, то теперь он быстро проходит, однако, на его счастье, появляется такси с Клиффом Блейдсом, собутыльником Терри из таксопарка в Паудерхолле, за рулем.

– Запрыгивай, Терри! – радостно стрекочет с английским акцентом Блейдс, но потом замечает настрой, внешний вид и то, в каком месте он подбирает своих пассажиров, и у него в голове все сходится. – А… так вы из крематория… соболезную. Кто-то из родных?

– Не, мы с кладбища. Дядя ее, – Терри мрачно кивает в сторону Мэгги, – и мой очень близкий друг. Мэгги, это мой приятель, Блейдси. – И он с усилием берет непринужденный тон: – Только, ради всего святого, не заводи с ним разговор о шотландском национализме.

– Шотландской независимости, – замечает Блейдси.

– Хорошо, я не стану этого делать, – чеканя слова, отвечает Мэгги.

Клифф Блейдс англичанин, но, несмотря на это, ярый сторонник независимости Шотландии, в то время как Мэгги, хотя в душе и согласна с их аргументацией, в горсовете продолжает отстаивать позицию лейбористов.

Блейдси, как известно, лишнего не сболтнет, он высаживает Терри и Мэгги возле ее дома в Крэйглите. Терри удивлен, насколько Мэгги безудержна, как она без всяких любезностей ведет его прямо в спальню. Не думал же он, что Мэгги останется тем же целомудренным, застенчивым подростком, которой она предстала перед ним в схожей ситуации много-много лет назад? Похоже, Мэгги хочет, чтобы в нее просто хорошенько засунули твердый член и не задавали лишних вопросов. Терри слышал, что расставание с этим ее Колином затянулось и она потеряла много времени. Но теперь ее дочь в университете и Мэгги готова снова податься во все тяжкие.

И они делают это со смаком.

Позже, когда они лежат в кровати и Терри смотрит на свои часы и гадает, сколько пройдет времени, прежде чем у него снова начнется эрекция, хотя он только что выжал из себя все, что мог (Терри ставит на три-четыре минуты), они слышат, как с первого этажа доносится звук вставленного в дверной замок ключа.

– Что… – Мэгги вынуждена прервать приятную посткоитальную дрему и сесть на кровати, – что это за?..

– В доме кто-то есть, – отвечает Терри. – Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет, вообще-то… – Мэгги встает и надевает халат.

Терри следует ее примеру и влезает в свои серые брюки. Он привык к спортивной одежде, а от этой ткани остается странное ощущение.

Спустившись, Мэгги сразу направляется в открытую кухню-гостиную и встречает там свою дочь, Эмбер, которая готовит сэндвич.

– Что… Я думала, ты в Глазго, в университете…

– Я приехала на день рождения Лейси, ей двадцать один в эти выходные. – Эмбер быстро поднимает взгляд на мать.