Эмили, опершись о каменную ограду, слегка дрожала, легкий ветерок обдувал ее мокрую кожу.

Она вздрагивала еще и по другой причине. Когда Годрик прикоснулся к ней губами, руками, накрыл ее своим телом, девушка почувствовала замешательство. На несколько коротких секунд она забыла и о своей злости, и о том, как переживала, чтобы спасти собственную разрушенную жизнь.

В его объятиях и поцелуе таилось больше, чем нежная привязанность, которую она наблюдала между родителями. Нет, это был костер, пламя, что поглотило ее в попытке сжечь до останков. Когда он ее поцеловал, они были мужчиной и женщиной, а не лордом и леди.

Опасная игра в побег и погоню пробудила в ней самый примитивный инстинкт выживания. Если бы не появился виконт, Годрик, возможно, овладел бы ею здесь, на траве, на берегу. Эта мысль заставила девушку покраснеть.

Мужчины вернулись с лошадьми, и она скрыла свои эмоции за невинным выражением лица, которому научилась, живя с дядей.

Вспомнив это время, девушка замерла на месте.

Что предпринял ее дядя, узнав о похищении племянницы? Поблагодарил небеса или в панике побежал на Боу-стрит? Эмили не могла представить ни один из этих вариантов.

В уголках ее глаз появились слезы. Ей не хотелось признавать, насколько плохо она себя чувствовала в прошлом году, но это так, потому что жизнь с безразличным дядей была ужасной. Никто не заслуживает жить в семье, члены которой не любят и не заботятся о своем близком.

Эмили поспешила вытереть слезы, потому что мужчины показались с другой стороны ограды. Годрик протянул к ней обе руки, и она крепко схватилась за них, удивленная, с какой легкостью он поднял ее через ограду и усадил к себе на колени.

– Эй, дай мне пересесть на моего… – Она потянулась к своей лошади, но Годрик лишь крепче сжал свои руки на ее талии.

– Если ты считаешь, что я позволю тебе вернуться домой на каком-либо из жеребцов самостоятельно после твоего маленького приключения, ты ошибаешься.

– Но…

Годрик крепкой хваткой удерживал ее на своих коленях и одновременно направлял лошадь вперед.

– Думаю, пришло время установить несколько железных правил на случай твоих дальнейших попыток сбежать. Каждая попытка и провал будут лишать тебя какого-то преимущества, следовательно, никаких больше катаний верхом и побегов после наступления темноты. Слишком опасно для тебя.

Его снисходительный тон заставлял ее чувствовать себя провинившимся ребенком. «Почему я не дала ему утонуть?»

– Годрик. – Она раздраженно ерзала у его груди, пока они направлялись к поместью. – Я пойду пешком, если нужно, спасибо. Не надо этого.

Рука, державшая ее за талию, скользнула ниже и ущипнула ее. Она замерла, глаза горели.

– Ай!

– Из-за тебя я чуть не свернул себе шею, к чертовой матери, и едва не утонул.

– А тебе не нужно было гнаться за мной, – выкрикнула в ответ Эмили.

– Если я захочу отшлепать тебя до следующего воскресенья, то сделаю это, и ни один из присутствующих здесь парней не поднимет руки, чтобы защитить тебя, – проворчал он.

После таких слов Эмили погрузилась в молчание. Она никогда не надувала губы и не ходила с недовольной гримасой, но сегодня был подходящий день, чтобы начать это делать.

Девушка продолжала дуться с царской надменностью, пока лошади не прискакали к крыльцу поместья. Годрик, казалось, не обращал внимания на ее сердитый взгляд в его сторону. Он просто протянул руки, ссадил Эмили с лошади и перебросил ее через плечо, как мешок с зерном. Мужчина сдержал смех, когда она изумленно вскрикнула.

Дальнейшее варварское поведение Годрика было встречено ею молча, даже когда гогот и свист остальных парней заставили ее устыдиться во сто крат сильнее.

– Что с вами двумя случилось, Годрик? И ты, и она мокрые! – раздался голос Люсьена.

– Эмили снова попыталась бежать.

Маркиз поморщился, вытащил из кармана соверен и протянул Чарльзу.

– Отлично сработано, Эмили, на тебя делать ставки легче, чем на скачках. – Лорд Лонсдейл отвесил поклон головой и положил монету в карман. – Если ты устроишь еще один побег после ужина, я буду тебе и подавно благодарен.

Эмили открыла было рот, чтобы ответить, но Годрик дважды похлопал ее по попе, его рука задержалась там слишком долго. Девушка попыталась ударить его ногой, и это оттеснило его подлую руку.

– Она не станет угождать тебе, особенно после того, как только что едва не утопила меня.

– Ого, дай угадаю – она пыталась уплыть во Францию? – В голосе Чарльза сквозило самодовольство.

– Не предлагай ей никаких идей, Чарльз. – Годрик продолжал двигаться вперед. Остальные пошли за ним.

Эмили устала смотреть вниз головой на вереницу сапог. Она положила руки на спину мужчины и попыталась слегка оттолкнуться. Эштон и Чарльз с важным видом шли прямо за ней и оба улыбались. Глаза лорда Лонсдейла задержались на мокрой одежде вокруг ее груди.

Он засмеялся, заметив, какой огненный взгляд она бросила на него.

– Расскажи нам, Эмили, о плане, который ты придумала на сей раз?

Ее так и распирало внезапное желание заехать по челюсти этому златовласому графу. Так она и сделала – замахнулась кулаком, но Чарльз быстро пригнулся, что вызвало еще больше смеха в ее адрес.

– Не злите Эмили. Эта милая девушка достаточно отважная и может, сидя верхом, перепрыгнуть через каменную ограду, – сказал Седрик, идущий перед его светлостью.

– Ты шутишь! Последний раз, когда я попытался сделать такое, то упал в озеро. – Голос Чарльза смягчился, в нем звучало восхищение.

Но Эмили не хотела, чтобы его речи повлияли на нее. Она еще отомстит графу за его косые взгляды.

– Именно это произошло и со мной, однако не с нашей дорогой Эмили. Нет-нет, она удосужилась вернуться и спасти меня, когда я свалился и едва не утонул.

– Но ты же хо… – начал было Чарльз, и тут кто-то наступил ему на ногу, а он вскрикнул от боли.

Что? Любопытство изменило настроение Эмили. Она готова биться об заклад: похоже, Чарльз хотел сказать, что Годрик был хорошим пловцом. Если это правда… Она сжала руку в кулак и ударила Годрика по заднице. Он уклонился и теперь уже сам в ответ шлепнул ее по тому же месту. Эмили хотелось поколотить каждого из них. Из-за уязвленной гордости она готова была взорваться и уже не скрывала своих эмоций. Девушке не понравилось, что другие смеются над ней, особенно когда она боролась за свою свободу.

Эштон улыбнулся ей.

– Эмили, я одобряю твою смелость. Если бы не моя преданность Годрику, я бы пожелал тебе удачи в будущих попытках бегства. Пусть они окажутся такими же искусными, как предыдущие.

В его голосе не прозвучало и намека на насмешку – наоборот, читалась доброта и отзывчивость. «Это не имеет значения. Он из их компании. Никому из них нельзя доверять».

– И ради моего кошелька – может, это реально сделать до ужина, а не после, – добавил Люсьен, будто бы в подтверждение мысли Эмили.

Годрик вошел в одну из многочисленных комнат первого этажа и спустил пленницу со своего плеча в огромное кресло. Она плотно укуталась в жакет Седрика, чтобы спрятать мокрое тело от такого количества мужских взглядов. Ее пугало, что они столпились вокруг ее кресла и уставились на нее с их немалой высоты. Девушка пригнулась на дюйм или два, затем поджала под себя колени, положила на них подбородок и отвернулась. Из-за мокрой одежды чувствовала себя неловко, было холодно.

– Не хандри, Эмили. – Эштон убрал с ее лица мокрые волосы. – Ты слишком красива для этого.

Такое унижение убило ее уверенность. А к чему, она думала, мог привести этот побег? Сейчас возвращение в Лондон ничего не решило бы. Ею руководило лишь безрассудное желание что-нибудь предпринять, что угодно, только бы самой контролировать эту ситуацию.

Она выровнялась, прислонившись к спинке кресла, и стала рассматривать Годрика. Он пообещал обеспечить ей безопасность. Но доверять герцогу было сложно; мужчина наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, а глаза Годрика, казалось, приобретали другой оттенок зеленого всякий раз, когда менялось его настроение. Пусть неохотно, но она признавала: эта небольшая деталь интриговала ее.