Рэй тоже не мог ответить. И решить за неё не мог, потому что пути обратно не было. Что ждало бы Нэмиару в смертном теле, было ли ей ради кого отрываться от немого созерцания? Ведь они были практически незнакомы - Шэйран даже не знал, любила ли она кого-то.

Он отступил. Хотел спросить что-то ещё, но больше не мог смотреть на богов, поэтому, не оборачиваясь, быстро зашагал в сторону замка, ступая по сочной зелёной траве.

***

Смотреть на бесхозную армию из окна, по правде, было не так страшно, как выйти к ним и заявить о своих правах на власть. И, по правде, рано или поздно кто-то должен был это сделать - но отыскать крайнего или достаточно смелого, чтобы остановить бесконечный поток испуганных солдат было слишком трудно.

Дарнаэл Второй, разумеется, мог это сделать. Он предложил Бонье выбирать - уже дважды. Сказал, что вариантов есть много. Конечно, юный экс-посол теперь, как сын покойного Галатье, пусть и приёмный, сам мог занять трон. Править государством долго и счастливо. А значит, имел полное право сам обратиться к ним и потребовать вернуться обратно в свою страну.

Был ещё один вариант - Тьеррон мог выйти к ним сам. Как тот, кто руководил армией победителя.

Армией из одного всесильного бойца.

И, в конце концов, к ним спуститься мог Шэйран. Вариант безотказный - вряд ли торрессцы имели бы возможность отказать тому, что поставил на колени войско, победил страшного врага и подарил им каким-то чудом мир.

Но тогда всё упиралось в желание Рэя, и Бонье очень сомневался, что, овладей он войском во второй раз, у него самого будет право на власть.

Ему хотелось вырваться из тесной клетки - гостевой комнаты во дворце, - в которой юного наследника престола фактически заперли, оставив раздумывать над его прискорбным или царственным будущим. Он растянулся на широкой кровати и изучал теперь взглядом гобелен на стене, словно надеялся, что тот сейчас же обратится в некого рыцаря в белых латах, что спасёт Бонье из его плена.

Конечно, силой его здесь не держали, но подсознательно он понимал, что просто так сбежать, сбросив ответственность на чужие плечи не получится.

Скрипнула дверь, и парень вскинул голову, пытаясь убрать с глаз мешающие русые пряди. На пороге замерла блондинка, очевидно, тоже ведьма, но не в привычном нежно-голубом платье, а одетая, будто бы к походу, в брюки и рубашку из домотканого полотна.

Она казалась такой хрупкой и нежной, что Бонье даже вопреки собственной воле подался вперёд. Может быть, ему хотелось притронуться к ней, соврать что-то о защите, что подсознательно парень ярко осознавал, что в заверениях его хорошенькая незнакомка отнюдь не нуждалась.

Она улыбнулась ему до того весело и ярко, что экс-посол даже набрался смелости, перехватив её запястье, и всё так же молча, не сообщая о том, зачем пришла, опустилась на край его кровати.

- Здравствуй, - наконец-то проронила она, склонив голову набок.

В её “з” и “с” почувствовалось какое-то знакомое до боли шипение, и парень содрогнулся, с ужасом уставившись на неё.

- Ты из змей.

Он помнил, что Грету обнаружили мёртвой в её палатке на следующий день после битвы. Зэльда куда-то пропала, может быть, убежала, а может, тоже погибла, но никто в пылу битвы этого не заметил.

Нэмиара, третья змея, превратилась в берёзу.

Почему-то прежде Бонье был уверен в том, что змей всего три. И только сейчас, увидав эту девушку, внезапно подумал, что их могло быть гораздо больше. Ведь столько лет вечность королевства охраняли хрупкие девушки - и даже на иконах у ног Дарнаэла или Эрри вилось много змей - иногда пять-шесть, иногда целыми десятками.

- Возможно, - согласилась она, тряхнув белыми кудрями. - Меня сейчас узнают под именем Мизель, и, возможно, ты обо мне однажды слышал, но не стану гарантировать - я не самая популярная личность в этом государстве.

Она звонко рассмеялась, и Бонье тоже ответил на это заявление хрипловатым смешком. Впрочем, казалось, он так и не избавился от странного ощущения застывшей за спиной тени опасности, от которой не скрыться и не сбежать никуда.

Возможно, он сейчас и чувствовал себя не слишком хорошо, опасался возможности пострадать от её руки. Мизель протянула руку, едва ощутимо касаясь его щеки, и покачала головой.

- Ты знаешь, что король Галатье признал свою истинную наследницу?

- Что?!

Колокольчики её смеха теперь набатом отзывались у него в сознании.

Неужели у Галатье были ещё дети? Кто-то кроме Марты? Ведь он женился на матери Бонье уже лет в сорок, даже старше, и, разумеется, в молодости у него было немало любовниц. Вдруг какая-то из них привела в этот свет дитя, а сейчас этот ребёнок внезапно решил напомнить о своём существовании?

- Но почему тогда король Дарнаэл до сих пор не показал мне на выход? Или эта наследница оказалась чем-то похуже? - раздражённо поинтересовался он.

Он поднялся, ступил босыми ногами на мягкий ковёр.

- Может быть, - поспешно одеваясь, продолжал размышлять он, - король считает, что лучше убить меня подпольно? А потом уже спокойно, без лишних притязательств, усадить ту девушку или женщину на престол?

- Всяко бывает, - пожала плечами Мизель. - Но причина нынче кроется в том, что пока что послание его не расшифровано. Но как только это случится, будет ли готова армия Торрессы терпеть такого предательски лживого короля, как ты?

Бонье замер. Ему сейчас не хотелось власти, только свободы.

Девушка словно выжидала. Надеялась на какой-то вразумительный ответ, который смог бы утолить её предельное любопытство, порождённое чем-то удивительным, странным, как для столь юной особы. Трудно было понять, что именно таилось в светлых глазах Мизель, что тонуло в этой небесной синеве. Бонье чувствовал себя пленником её взгляда - и сейчас собственноручно был готов отдать Дарнаэлу и государство, и всё на свете.

Он мечтал только об одном - выжить. И эта блондинка, кем бы она ни была, подталкивала к правильному варианту, к возможности овладеть спокойствием и свободой, на которые он прежде даже рассчитывать не мог.

- Никому ничего не поясняй, - своим гипнотичным, завораживающим голосом прошептала она. - Просто собери вещи и беги отсюда как можно скорее, чтобы никто не успел, да и не подумал тебя догонять.

Он отступил на шаг и кивнул.

- А кто эта наследница? - спросил наконец-то, будто бы вспомнив о столь важном вопросе, но в ответ девушка только повела плечами.

- Если б я знала, - рассмеялась она, склонив голову набок, - то ответила бы тебе сию секунду.

Бонье хотелось возмутиться - ведь это всё-таки было обманом, - но, тем не менее, он не мог больше оставаться здесь. Что-то невообразимое толкало его вперёд, заставляло позабыть о стране и умчаться, убежать куда подальше от собственной судьбы. Может быть, он просто испугался, но, так или иначе, экс-посол Торрессы был склонен оправдывать себя в любой удобной ситуации.

Ему нужно уйти.

- А ты? Кто ты такая? Останешься ли ты здесь? - хватаясь за свои вещи, спросил он.

- Я? - заулыбалась Мизель. - Да ведь мне здесь не рады. Они думают, что я предательница, что посмела однажды открыть какой-то их секрет. Или просто разлучница. В новой, в идеальной стране мне нечего делать - это в старой можно было играть на врагов и получать хоть какой-то толк с этого. Теперь я отправлюсь в Халлайнию - может быть, удачно выйду замуж…

Бонье кивнул. Её речи казались разумными - он уже успел одеться, замер у выхода из комнаты и обернулся на неё.

- Я должен отблагодарить тебя как-то за то, что ты решила мне помочь, - промолвил наконец-то он. - Может быть, ты чего-нибудь хочешь?

- У тебя ничего нет.

- Пока что у меня есть деньги. По крайней мере, то, что осталось в казне Торрессы, да и сбережения матери… Они теперь мои. Я заберу всё, что смогу, и тоже уеду.

- А как же борьба за трон?

Бонье ничего на это не ответил. Бороться за трон казалось глупым, и теперь он понимал это с невообразимой для себя самого ясностью.