У родителей будет ещё Эрла. С Тэллаваром сразится Первый. У Моники навсегда останется матриархат.

Где? В мире, который он покинет, ничего уже не будет. Потому что он унесёт из него то, что его же и породило - дар Первого. Дар, который тот с такой неосторожностью впустил в эту реальность, позволил получить его простому мальчишке.

Гармония - это вечные чары? Это свой мир? Но миром тоже надо повелевать. И там отнюдь не будет просто.

Рэй знал, что он не имеет права оправдывать своё возвращение тем, что там были эти двое, которых ещё можно спасти. Но Дарнаэл уже говорил ему - вечность это не только отсутствие страха смерти, это нужда наблюдать свысока за тем, как гибнут твои родители, потом супруга, потом дети, внуки и так до бесконечности. Пока ещё один себялюбивый мальчишка не решит, что ему нужна его сила, и он должен ступить в хаос, лишь бы только оставить за своей спиной одни осколки.

Он не знал, благородными ли были побуждения Первого и Эрри, когда они создавали этот мир. Но его шаг - что бы не случилось с этой жизнью, - будет означать потерю и для него. Дарнаэл говорил, что в Источнике его ждала гармония.

Может быть, и так. Но Рэй знал, что там только ненависть и боль. Никакой шуршащей под руками зелени… Ни песен у костра с привкусом сражений, ни мелькающей, наверное, раз в столетие в глазах матери нежности, ни возмущённого восклицания, ни одной вспышки в бездонно-карих глазах.

Там его вечность.

Здесь его жизнь.

И Рэй, выдохнув воздух, ступил в кровавую пелену.

Он уже принял решение. Осталось только озвучить его Источнику.

***

Моника только тихо вскрикнула, когда он сделал шаг в Источник, а после мир раскололся на части, и кровавая пелена рассыпалась кусками.

На мгновение все они будто ослепли - за кровавой пеленой ничего не было видно, - но Лэгаррэ была уверена, что Рэя она больше не увидит. Что его держит в этом мире? Там, может быть, он хоть обретёт себя.

Но осколки осели - и он рухнул на колени по ту сторону от рассыпавшейся пылью границы со странной, дикой усмешкой на губах.

Там, впереди, лежало двое - в них безошибочно можно было узнать Анри и Кэора, в крови, на последнем издыхании, но всё ещё живых, каким бы парадоксальным это не казалось. Шэйран же, бледный, будто стена, так и не шевельнулся, и Мон, не выдержав, рванулась к нему. Она была уверена, что Первый или Эрри схватят её, не позволят дойти, что там всё ещё есть какая-то прозрачная стена, отражающая иномирье, но нет, ничего не случилось.

И Рэй казался вполне осязаемым - она схватила его за плечи, буквально падая рядом в дорожную пыль, не щадя своё белое платье, встряхнула, что было сил, и Шэйран как-то раздражённо столкнул девичью тонкую руку, а после перехватил запястье, нежнее, чем, казалось Лэгаррэ, он хотел.

- У тебя не получилось уйти? - как-то хрипловато и разочарованно спросила Моника.

- Нет, - покачал головой Шэйран. - У меня получилось остаться.

Говорить ему было трудно - подняться на ноги тоже. Но Тьеррон словно вспомнил, что источник отпустил не его одного; знакомые фигуры, теперь залитые кровью, казались ещё одним осколком кровавой пелены.

Он едва дошёл до них - сил не было и вовсе. Моника рванулась следом, но Шэйран словно не замечал этого. В ней всё равно магии не хватит для того, чтобы спасти обоих.

Рана на груди Анри казалась глубже. Она смотрела на него опустевшими светлыми глазами, но видела только родное небо над головой.

- Прощение, - Кэор ещё хватался за жизнь. - Ключ - в прощении…

- Рэй, - Моника вновь коснулась его плеча, когда тот в очередной раз буквально упал в дорожную пыль, сжимая запястья Анри и Кэора - людей, которых знал с самого-самого детства. Может быть, он просто был слишком невнимателен, когда говорил, что в его жизни не было ничего хорошего. - Рэй, ничего не выйдет. Раны слишком глубоки и опасны.

- А на кой мне сдалась эта магия, если я даже не могу помочь им? - раздражённо, грубо отозвался Шэйран. - Что с неё толку?

- Всесильных не бывает. Ты ведь не божество.

- Так ведь это мой выбор, - он отвернулся от неё. - Я всё-таки рассчитываю на маленькое чудо.

- Не в этом мире, - сухо отметила Эрри, подходя поближе, но Рэй будто бы не слышал. Мёртвых вернуть к жизни невозможно.

В живых вдохнуть силы - вполне.

Он никогда прежде не пытался использовать боль. Свою, чужую… Сила - в прощении; теперь он понимал, почему. Что может сделать тот, кто превращает боль и ненависть в свою магию? Кто может ему противостоять, кроме самого чистого человека на свете?

Его несбыточные надежды. Его усталость и ненависть. Холод в глазах матери, пусть даже поддельный, отец, годами не переступающий порог его дома. Самаранта, в лицо выдыхающая длинный перечень оскорблений, потому что так заведено. Все эти земли рыдали от тиранов и праведников, от войн и длительных перемирий, от войск и королевских налогов. Даже на этой дороге. Даже в этой самой точке.

И он потянул на себя невидимую, почерневшую от чужого горя нить, будто бы мысленно зашивая ею раны на груди. Прощение - так ведь они говорили?

Пора было простить самого себя.

Магия рванулась на свободу - океан, которого он прежде не видел. Океан не в его груди, не там, где были эти стандартные, жалкие капли, а снаружи. В его раздражении, в его сопротивлении. В Монике, что пыталась противиться чувствам ради правил. В Эрри, пылающей жестокостью войны. В Дарнаэле, застрявшем между божеством и королём, роль которого давно уже отыграл. В трусости Тэравальда, в вечном сопротивлении Эрлы, в жажде мести Эльма, стоявших чуть дальше, но всё равно несравненно близко.

Раны медленно затягивались, и колдовство сковывало их своими бесконечными путами; закашлялась Анри, Кэор широко распахнул глаза от боли, неожиданно сменившейся облегчением.

Рэй отпустил их руки и поднялся, стряхнул пыль с одежды.

Недоучка, отличница, два эльфа, принцесса, изгнанник и редкостный трус. Какая замечательная собралась компания - ещё два вернувшихся с того света стражника, пытающихся прийти в себя на пыльной дороге, соединяющей две огромные страны.

- Ну что, Первый, - он расправил плечи. - Я так понимаю, ты рассчитываешь на то, что времени на обучение тебе хватит, пока мы будем ехать отсюда к полю боя?

========== Глава семьдесят пятая ==========

Среди огромного моря раскинулся архипелаг. Мелкие островки - почти что камешки на фоне бескрайней морской глади, - прятались в густом тумане, и дворцовые шпили едва-едва выглядывали из-за него. Медленно ударяли о воду весла торгового корабля - так, лодчонки, если сравнивать с гигантами, прибывавшими в порты Элвьенты и Эрроки, да и Торрессы в её лучшие годы.

Но на такие маленькие кораблики никогда не обращают внимания стражники, ни там, ни там, они быстры и манёврены - отличный способ попасть куда-то, затесавшись среди купцов.

- Хэй! - капитан корабля с некоторым недовольством вдохнул отвратительный для него воздух суши. Множество шрамов выдавало в мужчине бывалого моряка, морской загар - то, что он слишком долго был в окружении одной только воды, а холод и волчий взгляд - бывшего пирата, может быть, захватчика, решившего заняться мирной торговлей. - Выгружаемся!

Он двинулся неспешно по палубе корабля, высматривая купца, что нанял его судно. Тот как раз трясся над очередным дорогим товаром, отмахиваясь от матросов; туда-сюда носились рабочие с корабля и с суши. Купец был богат, а товар его ценен, и не так шелками, как тем, что таилось в глубинах тканей. Капитана никогда не волновало, впрочем, что именно пряталось в тюках его клиентов; он и сам был человеком не с самой хорошей славой.

Торговец приветливо улыбнулся капитану, словно намекая на то, что ему за удачную перевозку грозит большая благодарность, и покачал головой.

- Тяжелы нынче времена. Элвьента и Эррока в огне - едва вырвались.

- Да, однако, - криво усмехнулся бывший пират. - Странное место - континент.

- Вы коренной торрессец?