- Доброе утро… – Орихара медленно отлип от стены и подошел к Юмэ. Сегодня она была в том же темно-сером брючном деловом костюме, что и в день их знакомства.
«Она богата, но носит одно и то же. Либо ей очень нравится этот костюм, либо ей просто все равно, что надеть. Уверен, правильный вариант – второй!» – подумал парень.
- Доброе, – отозвалась девушка. – Как Вы себя чувствуете?
- Да как всегда, – хмыкнул Изая и слегка поморщился.
- Вы хотели со мной о чем-то поговорить?
- Да.
- Я еду в Сибую, там офис, где я работаю. Если хотите, можете поехать со мной. А можем, конечно, поговорить и здесь, но недолго. Если я опоздаю... мне лучше не опаздывать.
Парень удивленно на нее посмотрел.
- Лучше не опаздывать? Вас могут уволить?
- Уволить могут любого, но он вряд ли это сделает. Итак, о чем Вы хотели поговорить?
- Пойдемте. Я не хочу, чтобы у Вас были неприятности, – заботливо сказал Изая. Они спустились на станцию, и парень начал свою игру:
- Я вижу в Вас то же, что чувствую сам, и это поразительно. Я никогда прежде не встречал таких людей. Вы словно… словно умерли, но продолжаете жить. Словно Вы не здесь, далеко, и не хотите возвращаться. Я чувствую то же самое. Я давно умер, но… Честно говоря, я изо всех сил стараюсь изобразить на лице улыбку, стараюсь смеяться, когда это необходимо, просто ради матери. Я очень устал. Так же, как и Вы.
Девушка помолчала.
- Чего Вы от меня хотите? – наконец спросила она.
- Ничего. Я ничего не хочу от Вас. Я лишь прошу дать мне совет.
- Какой?
- Я прошу сказать мне: как Вы думаете, стоит ли продолжать жить, если настоящая жизнь закончилась?
Девушка немного дернулась, но промолчала.
- Скажите, прошу Вас, – тихо попросил Изая.
- Я… я не знаю, – ответила Юмэ. – Я тоже часто думаю об этом, но… я не нашла ответ. И не найду. Моя жизнь прервалась месяц назад, но я все еще дышу. Зачем? Почему? Я не знаю. Но я точно знаю, что это существование жизнью назвать нельзя. Скорее, это просто продолжающееся функционирование умершего организма.
- И у меня то же самое, – кивнул Орихара. – Я... понимаете, мы переехали сюда три месяца назад. Отец за месяц до этого устроился работать в банк в этом районе, и мы решили переехать. Он очень дорожит этой работой, а на переезд мы потратили все наши сбережения. Как только мы оказались здесь, я столкнулся с одним парнем, Акирой, и его компанией. Они меня сразу невзлюбили – ну, ботан есть ботан, что поделать? Мы вызываем у людей с бандитскими наклонностями неадекватную реакцию… Они стали меня доставать. Сначала по мелочи, потом сильнее. Когда они меня впервые избили, я решил переехать, но узнал, что отец Акиры – владелец банка, где работает мой отец, и что он обожает своего сыночка. Он сделает для него все – я уже не раз в этом убеждался – и уволить моего отца для него ничего не стоит. Когда я решил съехать, они меня подловили, избили и сказали, что если я не стану их игрушкой, они не просто добьются увольнения моего отца – они выживут нас из Синдзюку. Моя мать… ей очень тяжело. Наш отец не очень-то нас любит, а об уважении и речи не идет. Меня он просто не видит, а мать для него – стиральная машина и плита в одном флаконе – не больше. Однако мать до безумия его любит. Узнав о моих проблемах, она умоляла меня потерпеть, сказала, что эти идиоты сами отстанут, когда наиграются, но… Они не отстали. Все становится только хуже. Они все время подкарауливают меня, избивают, а иногда и ранят, – парень коснулся ладонью левого бока и поморщился. – Они уничтожили мою жизнь всего за два месяца. Вот уже три недели, как я понял, что моя жизнь оборвалась – в тот день они впервые ранили меня так, что я не смог идти. Но они не хотят, чтобы я умер. Им нужна живая игрушка. А это… это...
- Это ужасно, – сказала девушка, не глядя на Изаю. Ее взгляд не потеплел ни на градус, и парень озадачился.
«Странно. Учитывая все данные, что я собрал на нее, эта история должна была подействовать. Ей двадцать два, она дочь известного банкира, который отличается своей жесткостью в ведении дел. Ходят слухи, что в его семье процветает домашнее насилие, направленное в основном на жену. Он не видит в ней человека. Вообще. И к тому же, недавно Юмэ пошла работать. Причем, отец настоял на том, чтобы она работала бухгалтером в его банке. Это было примерно месяц назад, и с тех пор она изменилась. Что там произошло – никто не знает, но это кажется мне интересным… Так почему ее не цепляет история о потакании отцу-тирану?» – подумал Изая.
Прибыл поезд, и они вошли в переполненный вагон. Точнее, они в него с трудом втолкнулись. Доехав до Сибуи – благо, до нее всего один перегон – они «выпали» из вагона и поспешили выбраться из подземелья. Токийское метро – это паутина, а станции метрополитена – кротовые лабиринты. Вдохнув свежий летний утренний воздух, Изая оживился, но внешне никак этого не показал – он был спокоен и печален.
- Я не понимаю, чего Вы от меня хотите, – наконец сказала девушка.
«Как не вовремя поезд пришел – ужас! Как бы он мне весь план не провалил… Впрочем, сваливать вину за собственные ошибки – удел слабаков. Я выпутаюсь», – подумал Орихара, а вслух произнес:
- Я же сказал – мне нужен совет…
- А я ответила, что не знаю, что посоветовать. К сожалению, я и сама в такой же ситуации.
- Но, может, вместе мы найдем ответ? – спросил Изая. Юмэ помолчала.
- Не знаю, – наконец сказала она. – Я никому не доверяю. И Вам – тем более.
- Я Вас понимаю, – серьезно кивнул парень. – Я и сам не верю людям, но сейчас... Я почувствовал, что Вы – моя родственная душа. Я думаю, мы можем помочь друг другу.
- Ну… попробовать можно, – пожала плечами девушка.
Орихара праздновал маленькую победу. Ну, не все же крупным случаться, правда?.. И он перешел в наступление:
- Я давно думаю о том, что верный выход – это тот, который тебе подсказывает сердце. Думаю, два сердца, которые остановились, смогут сказать то, что сказало бы одно живое.
Девушка на секунду замерла, а потом быстро что-то написала в блокноте, вырвала лист и отдала его парню.
- Давайте встретимся там в восемь вечера? – спросила она.
Изая посмотрел на лист – там был адрес парка Уэно и точное указание местоположения одной из скамеек.
- Хорошо. Я буду ждать, – кивнул парень и вернулся на станцию. Дожидаясь поезда, он засунул руки в карманы и начал раскачиваться с пятки на носок. На губах его играла ехидная усмешка. «И она попалась. Все попадаются. Даже скучно. Впрочем, нет – она еще не согласилась прыгнуть. Но это вопрос времени. Если все сложится удачно, уже завтра мы будем на крыше высотки. Ха, Юмэ, дождись меня! Я тебя спасу! Ты расправишь свои крылья!» – подумал он и шагнул в только что распахнувшиеся двери вагона метро.
Парк был окутан закатным сиянием летнего, жаркого солнца. Легкий ветерок шелестел зеленой листвой, а небеса напоминали палитру из неизвестных простым смертным красок. Прохожие вяло обмахивались газетами – на градуснике было плюс двадцать пять, а Изая, скромно сидевший на лавочке парка Уэно в ожидании своей очередной жертвы, был одет в теплую куртку. Никто не мог этого понять – даже всезнайка в области медицины, доктор Шинра. Он считал, что это связано с тем шоком, когда Изая перестал эмоционально развиваться – врач думал, что из-за сильнейшего стресса нарушилось не восприятие организмом тепла, а то, как его сознание принимало информацию, исходившую от рецепторов. Впрочем, мозг Орихары был в порядке – не было абсолютно никаких отклонений. Что, кстати, врач всегда говорил тем, кто называл парня психом.
- Добрый вечер, – поздоровалась Юмэ, подходя к лавочке. Изая подвинулся в сторону, и девушка присела.
- Добрый. Я думаю, нам все же есть о чем поговорить? – сказал он.
- Думаю, да. Вы хотите, чтобы я рассказала вам свою историю? «Честность за честность», или что-то в этом роде? – флегматично спросила девушка. – Хорошо, я расскажу. Никто не в курсе, но Вам я скажу. На работе есть один человек, Макото, он меня ненавидит с детства. Точнее, с четырнадцати лет. Я тогда отказалась встречаться с ним, и он меня возненавидел. Когда я впервые пришла на работу в банк, оказалось, что он работает там же, в том же отделе. Он решил мне отомстить и подставил меня. Он кое-что провернул, и теперь все улики указывают на то, что это сделала я. Впрочем, они есть только у него самого – он никому их не показывал. Макото сказал, что если я выполню его условие и выйду за него замуж, он уничтожит их. Но я в это не верю. И выходить за него не собираюсь. Но мой отец, если узнает, что потерял столько денег из-за меня, снисхождения не проявит. Он просто сдаст меня полиции, вот и все. Макото дал мне на размышление месяц, и он истекает через неделю.
