Девушка не отреагировала, но парень не сделал на этом акцента, да и не прервал свою речь, чтобы ей не показалось, будто он просит ее тоже представиться.

- Я живу в Синдзюку не так давно, но уже понял, что там лучше представляться сразу. Хоть это и деловой район, там можно нарваться на толпы преступников. В основном – мошенников. Собственно, это логично. Это же бизнес-центр Токио… Но мне кажется, что аферисты – это не так уж плохо. Они помогают осознать, что тебе есть к чему стремиться и куда расти – например, что тебе нужно учиться разбираться в людях. А Вы в них разбираетесь?

- Нет, – отрезала девушка. Изая видел, что не только ей не интересен, но и не раздражает, и последнее удивляло. Любого другого такой словесный рог изобилия давно привел бы в бешенство, особенно если у этого «любого другого» было бы плохое настроение. Но у девушки не просто было плохое настроение – она была... словно не живая. Ей было очень и очень плохо, и Изая даже подумал, что эта точно прыгнет с крыши не раздумывая, и что она – не его тип, но что-то его останавливало от того, чтобы развернуться и уйти. Обычно самоубийцы, определившиеся с выбором на сто процентов и одержимые этой идеей его не привлекали, а тут… Что же его остановило? Идеальная осанка? Гордо поднятая голова? Расправленные плечи? Нет, она еще не сдалась. Она борется. Борется из последних сил. И он ей поможет. Если, конечно, не добьет окончательно – такое случается лишь в одном проценте случаев, но все же случается…

- Тогда я попрошу Вас просто идти домой, а я последую за Вами, но я... я должен предупредить, что это может быть несколько опасно. Не волнуйтесь – Вам ничего не угрожает, но прошу, если... если на меня все же нападут – вызовите полицию, хорошо?

- Хорошо, – кивнула девушка. Наконец-то подошел поезд, и она вошла в вагон. Изая последовал за ней, и в ярком свете лампы поезда увидел, что под глазами девушки залегли черные тени, плохо замазанные тональником, а губы потрескались, словно их часто кусали. «А она сильная, – подумал Орихара. – Она плачет лишь по ночам, а днем словно замерзает. Как это мужественно с ее стороны... Хоть и не хорошо про девушку говорить «мужественная», она именно такая».

Поезд тронулся, и девушка, все так же не держась за поручень, как и на эскалаторе, слегка покачнулась, но устояла. Причем, она даже не дернулась, чтобы за что-то ухватиться, словно думала: «Ну, упаду – ну и что? Какая разница?» Изая, тоже абсолютно не нуждавшийся в поддержке поручней, мгновенно оказался рядом с ней. Благо, народу в последнем вагоне поезда было не слишком много. Все же четвертый час ночи… Парень не стал поддерживать брюнетку, но внимательно следил за ней. Поезд двигался то плавно, то рывками, но девушка уверенно стояла, и больше падать не собиралась. От Икэбукуро до Синдзюку всего один перегон – чуть меньше пяти километров, так что Изая думал, что девушка все же больше не покачнется, однако поезд внезапно дернулся, и пассажиры нервно закрутили головами. Брюнетка попыталась удержаться на ногах, но не смогла и полетела на пол. Сильные руки обхватили ее за талию, и на несколько секунд она оказалась прижата к крепкой мужской груди, затянутой в серую футболку. Изая, не глядя на девушку, выпрямился и поставил ее на пол.

- Спасибо, – все тем же бесцветным голосом сказала она.

- Вы в порядке? – взволновано спросил парень. – Не ушиблись?

- Нет.

«Вот это я называю – глобальный пофигизм! Таких людей в природе не существует! А она существует... или уже нет? Нееет, еще существует, я чувствую... Я еще не до конца понял людей, не до конца в них разобрался, мне надо узнать больше, намного больше, но это я точно знаю. Вот как мне понять эту девушку? Как мне разобраться в ее мыслях и чувствах? Судя по выражению ее лица, по ее глазам – она вообще ни о чем не думает. Но судя по гордой посадке головы, по четким движениям, она еще способна чувствовать. Но вот что? Я всегда предлагаю людям совершить самоубийство, я втираюсь к ним в доверие, я заставляю их думать, что я такой же, как они – несчастный и жизнью обиженный, а потом привожу их в чувство – показываю, как глупа, нет, как идиотична их бредовая идея. Зачем убивать себя? Нужно жить! Никогда не понимал самоубийц… И когда они понимают, что их предали, что я не собираюсь травиться или резать вены вместе с ними, да еще и слышат все то, что я им говорю, их ненависть ко мне дает им крылья. В их сознании доминировала мысль о суициде, но мысль о мщении замещает ее, и люди снова хотят жить. Хотя бы для того, чтобы мне отомстить. А чем эта цель в жизни хуже остальных? Ничем. Когда я вижу, как в печальных, пустых глазах появляется огонь, воля к жизни, я понимаю, что вот оно – они взлетели! Они смогли! Они больше не потеряны, они обрели себя… и я ухожу. Ухожу, потому что не хочу видеть, как этот огонь снова угаснет, уступив место сотне других чувств. Да, они будут жить, потому что это желание не исчезнет, но та сила духа, что они мне продемонстрировали, долго сиять не будет. Она вновь уйдет в глубины сознания. А это мне видеть неприятно. Это словно смерть, но ее я люблю гораздо больше».

Поезд остановился, и девушка вышла на забитую людьми станцию. Несмотря на позднее время, народу было много, хотя далеко не столько, сколько бывает днем. В полдень на этой станции даже в вагон сам не сможешь «вмяться» – приходится рассчитывать на помощь осия – людей, которые в буквальном смысле заталкивают тебя внутрь… Девушка быстрым шагом пошла к эскалатору, и через некоторое время они с Изаей вдохнули свежий ночной воздух. Легкий ветерок едва заметно играл их волосами, а звезды дарили мягкий, но холодный свет. Брюнетка уверенно зашагала к парку, и Изая призадумался. Если бы на него действительно напали, все было бы куда проще, но ни мафии, ни бандитских группировок, ни даже Шизуо здесь нет – все его проблемы для места дислокации выбрали Икэбукуро. А в Синдзюку он просто жил… Странно – он жил в более или менее спокойном районе, кому рассказать – не поверят… Дойдя до парка, парень ускорил шаг и вскоре нагнал девушку. Он протянул ей визитку.

- Позвоните этому человеку, скажите, что Изая в беде. Попросите помощи Селти. Я прошу Вас, быстрее! Позвоните, как только выйдете из парка!

Девушка кивнула, незаметно взяла кусочек картона и быстрым шагом направилась к воротам. Изая ухмыльнулся и достал мобильник.

- Приветик, Шинра. У меня дельце наклюнулось. Не поможешь? Нет, на этот раз не мафия. Мое маленькое увлечение. Нет, пока не умирает. Но она… хм, она какая-то непробиваемая. Мне очень нужна помощь Селти. Мол, я весь такой несчастный и раненный. Нужно всего лишь увезти «умирающего» меня из парка. Да ладно, я знаю, как она ненавидит подобные фортели, но я прошу. Серьезно, эта девчонка – это что-то. Она как будто умерла. И в то же время она очень сильная. Мне даже кажется... мне кажется, она способна ожить, давай попробуем? Шииинраааа! Давай попробуем? Я же все равно добьюсь своего – днем раньше, днем позже… Хорошо, жду. Парк рядом со станцией Синдзюку. Она тебе сейчас звякнет, скажет, что мне помощь нужна. Изобрази ужас и скажи: «Опять!» Ты в трагедии, понял? Ага, до встречи.

Парень нажал «отбой» и направился к выходу из парка. На ходу он достал нож и осторожно разрезал кофту на левом боку, а затем провел лезвием прямо по коже. Он даже не поморщился, напротив – он ехидно ухмылялся. Рана была неглубокая, но крови было довольно много – Изая отлично знал анатомию, и знал, где нужно резать, чтобы получить обильное кровотечение. Конечно, алой жидкости было не настолько много, чтобы поверить, что он серьезно ранен, а потому парень быстро испачкал руки в крови, закрыл бок курткой, зажал его левой рукой и, шатаясь, побрел к выходу.

«На что только не пойдешь ради любви к людям! Как же я хочу ее спасти! А вообще, интересно – сможет ли она ожить? Не попадет ли она в тот злополучный один процент?» – подумал Изая и вышел из парка. Шатаясь, он облокотился на ворота и сполз на землю. Девушка тут же обнаружилась – она стояла в тени забора, и как только парень сел на землю, подошла к нему.