— А тебе какое дело? — фыркнула я, отлепилась от Ривера и обняла его. На этот раз вполне себе по-настоящему. — Вот хочу и обнимаю. Имею право.

— Так ты изменяешь тому параноику? — возмутился Коля. — Все вы, бабы…

— Ой, не продолжай, — фыркнула я. — Ты не полиция нравов, а с «параноиком», которого так обзывать имею право только я, и то в гневе, у меня ничего нет.

— Значит, с этим альбиносом есть? — фыркнул Николай. — Да он еще ребенок!

Так, а вот это уже — удар ниже пояса. Да Ниар в сто раз умнее тебя и взрослее, ты, дитя гиббона! Я фыркнула и прижалась к Найту всем телом. Тот этого никак не ожидал, но умудрился сохранить пофигистичное выражение моськи лица. Годы тренировок спасли Зефирку от конфуза, ага.

— Ниар, милый, этот парень, по-моему, не просекает фишку, — выдала я. — Он тебя ребенком считает. Как думаешь, если ты его в шахматы за пять минут обыграешь, поймет, что не в возрасте дело?

Ниар включился, наконец, в игру и обнял меня за талию.

— Не знаю, — апатично пожал он плечами, — но я могу обыграть его за три минуты в быстрые шахматы.

— Ой, не выпендривайся, инфантильное создание, — фыркнул Коля. Вот скажите, почему, ну почему ему вечно надо отшить мужиков от Юльки из ревности, а от меня — из братских чувств? Да, он меня считает чуть ли не младшей сестренкой и оберегает от ужаса в виде несчастной любви не меньше, чем Юльку — от ужаса в виде замысливших недоброе ухажеров. Допустить вероятность того, что любовь будет счастливая, а ухажеры — кристально чисты помыслами, аки слезы младенца, ему в голову не приходит…

— Инфантилизм — понятие несколько отличное от моего состояния, — безразлично ответил Ривер. — В развитии, как умственном, так и эмоциональном, я не отстаю от «нормы». А вот постановка человеку диагноза без понимания его сути — показатель Ваших умственных способностей.

Колюсик фыркнул и изрек:

— Значит, ты робот.

— Вариант, — хмыкнула я. — Теперь понял, какие парни мне нравятся?

— Безразличные ко всему, и даже к тебе? — съязвил Коля, который, помнится, был безмерно счастлив, узнав о том, что всем парням, которые предлагали мне встречаться, а их было раз-два и обчелся, я отказывала. Правда, он недоумевал по этому поводу, я же говорила, что все они были не в моем вкусе, и переводила разговор в другое русло.

— Ну а кто сказал, что он ко мне безразличен? — фыркнула я. — К счастью, ты не видел, каким Ниар бывает, когда мы остаемся наедине…

Я томно прикрыла глазки и почувствовала, как ладонь Ривера заскользила по моей спине вверх и зарылась в моих волосах. Блин, а приятно… Стоп! О чем это я? Я открыла глаза и заявила:

— Ну что, Коль, партийка в шахматы?

— Я в школе и в клубе кен-до был чемпионом! — хмыкнул мечник.

— Ниииар, сделай его за две минуты, а? — простонала я, уставшая от вечного хвастовства сэмпая по данному поводу.

— Для тебя — что угодно, дорогая, — безразлично выдал Ривер и чмокнул меня в щеку. Ой-ёй, хорошо этого Кэль не видел — его бы инфаркт хватил. Он вчера смог добиться, разве что, чтобы я его на секундочку обняла, а «Вате» вон поцеловать себя позволила. Да у него от такой вселенской несправедливости детская травма опять вспыхнула бы, как маков цвет, и начал бы он по-новой старую историю о соперничестве и победе во всем и вся…

— Надейся и верь, — хмыкнул Коля и потер руки в предвкушении. Я вытекла из объятий Ниара и, взяв его за руку, потянула к подъезду. Он потянулся, а сэмпай потопал следом. Вот такой недружной цепочкой мы и поднялись на родной второй этаж. Я выудила ключи от Юлькиной квартиры и запустила этих деятелей к ней, а сама набрала Греллин номер на мобильном.

— Ну ты где? — проворчала Юля. — У меня тут злая мафия вернулась! Жаждет крови и зрелищ!

— А хлеба она не жаждет? — съехидничала я.

— Нет, — фыркнула Юля. — Они забыли о правилах Древнего Рима и Колизея, а потому им на хлеб глыбко начхать, зато необходима кровь, причем, скорее всего, я скоро стану донором! В принудительном порядке…

— Тогда сваливай оттуда, — посоветовала я, — и топай к себе, но так, чтобы они не прознали. Нам с Ниаром на улице встретился Колька, устроил пафосный скандал, — я прямо представила, как Юля при этих словах закатила глаза, — и заявил, что непременно обыграет моего парня в шахматы.

— Твоего кого? — опешила Юля.

— Ты слышала, — усмехнулась я, — так что мы у тебя — готовим доску для партии.

— Лечу! — возопила Юля, бросила трубку и, наплевав на собственное отношение к Коле, побежала выполнять сказанное. Через десять секунд дверь распахнулась и на площадку выбежала (жаль, не «вылетела») Юля.

— Где? — вопросила она, сияя маньячной улыбкой а-ля Бейонд Бёздей.

— У тебя, — пожала плечами я, и мы вломились в ее квартиру.

Ниар сидел на диване в зале, а Коля расхаживал там же взад-вперед и задавал моему хомячку провокационные вопросы. Хомячок не реагировал и упорно молчал, видимо, с трудом борясь с желанием сползти с дивана на пол.

— А с какой стороны у нее на груди родинка — справа или слева? Ты знаешь? — вопрошал Николя, когда мы вбежали в зал.

— Что за вопросы? — возмутилась я. — Если ты вломился в раздевалку, когда я переодевалась, это не значит, что можно так эти знания использовать!

— В раздевалку? — вскинул бровь Найт. — Я так и думал, хотя он утверждает, что вы встречались.

— Да он всем, кто на меня глаз положит, так говорит, чтоб отвадить.

— Это точно, — кивнула Юля. — Не волнуйся, Ниар, ты вне конкуренции.

— Я и не волнуюсь, — безразлично пожал плечами летний снеговик, и Грелля поспешила притащить из своей спальни шахматы.

— Играем на полу, — возвестила я и поймала благодарный взгляд Ривера.

— С чего бы? — озадачился мой сэмпай, неэстетично так падая пятой точкой на светло-бежевый ковер.

— Потому что я хочу во время партии обнимать своего парня, — пожала печами я, а Ниар сие никак не прокомментировал, но мне показалось, что он недоволен. — Ну, или просто рядом посижу, — поспешно добавила я.

— Лучше посиди, а то мне будет неудобно играть: не сковывай движения, — выдал Ривер и перетек на пол. Ривер — перетек, интересное сочетание, учитывая, что его фамилия переводится как «река»… Я села рядом с ним, а Юлька притаранила шахматные часы для отсчета секунд, и парни быстро расставили фигуры.

— Удачи, — заявила я, обняла свою снежинку и отползла от него.

— Угу, — кивнул он, и Коля сделал первый ход. Ниар ответил так быстро, что я лишь заметила, как мелькнула его рука, переставляя пешку, а затем услышала щелчок часов. Николя в скорости явно уступал, и, как выяснилось спустя минуту, в уровне мышления тоже. Найт выигрывал по всем фронтам, это понимали все присутствующие. Мечник начал затягивать с ответными ходами, продумывая тактику, а я прикрикнула:

— Играй честно, жалкое травоядное!

Колька поморщился, но вернулся к нормальной скорости игры, и ровно через одну минуту и пятьдесят семь секунд после начала партии Ниар поставил белым эффектный мат.

— Уррааа! — возопила я и повисла на шее довольного Ривера, который меня тут же обнял. Вот только на моське его, кроме пофигизма, не было абсолютно ничего.

— Это потому, что быстрые шахматы не мой конек, — вяло оправдывался мечник.

— Тогда можно сыграть в обычные, — пожал плечами Найт, и я подумала, что сейчас он в душе злорадно так улыбается.

— Отлично! — попался на удочку недо-самурай и начал расставлять фигуры на доске.

— Выиграй, солнце! — заявила я и отлипла от «своего парня».

Ниар кивнул, и партия началась. Ясное дело, вскоре он выиграл, а Коля даже не понял, где допустил ошибку.

— Как так? — возмутился он. — Это потому, что я…

— Ага, — перебила его я. — Потому что ты сидел на полу, потому что ты не выспался…

— Потому что с утра тебя диарея пробрала, — продолжила Юля, — потому что всю ночь под твоим окном цыгане «Очи черные» твоей сестре пели…

Все знали, что восемнадцатилетняя сестра Коли встречается с сыном цыганского барона, что дико бесило моего сэмпая. И я в сотый раз подивилась на то, какой Юлька может быть язвой. Хотя вру: этому я уже давным-давно не удивляюсь — мне это нравится.