- Конечно, – кивнула эта гадость с очаровательной улыбкой от уха до уха. – Не сомневайся.

- Ой, да я не сомневаюсь, – отмахнулась я, мечтая, чтобы он свалил куда подальше. Гад, подгадал момент – дождался, пока я расслаблюсь, и вырулил из машины, чтобы меня разговорить. Интересно, что он хочет выяснить?..

- Вот и молодец, – заявил он, пристально вглядываясь в стоявшего за спинами Юли и Бейонда Ниара. – Значит, вот ты какой…

«Северный олень», – мысленно закончила я за «Алексея Леонидовича». Значит, он из-за Ниара выполз из теплого темного салона, поднапрягшись в коленочках… Что за нездоровый интерес, товарищ? Я же вам как женщина до фонаря, это я знаю точно. Так в чем проблема? Чувство собственничества взыграло?

- Слушай, уезжал бы ты, а? – раздраженно пробормотала я. И зачем он ножик у меня отбирал, а? Он же меня не опасается абсолютно. Разве что, уверенности лишить хотел… – Тебя там томик Алигьери и кувшин сока заждались. Дай пожить спокойно до пятницы!

- Безусловно, – кивнул этот гад. Ясно, пожить спокойно мне не дадут… – Однако я хотел бы познакомиться с «твоим парнем».

- А больше ты ничего не хочешь? – возмутилась я. – Масленок в голову, например, или перо в печень?

- Как мы заговорили! – усмехнулся Ионов, переведя взгляд на меня, а в остальном продолжая изображать античную статую. – Блатной жаргон не для твоих уст, моя Королева. Ну да ладно. Раз твой принц нем, как рыба, и пренебрегает простейшими правилами этикета, а ты пылаешь праведным гневом, я уйду. На этот раз уйду… Не хочу, чтобы у тебя давление поднялось, как два года назад в театре. Прекрасных снов, моя Королева.

С этими словами он развернулся и пошагал к джипу, а я, возмущенно фыркнув и скрестив руки на груди, проводила его взглядом, проследила за тем, чтобы он уселся в машину, и только когда та отъехала, повернулась к друзьям.

- Все нормально, не переживайте, – заявила я, и Грелля тут же кинулась мне на шею, причитая:

- Как же так? Ну как же так?!

Она не плакала. Она вообще не плачет, она сильная. Но она явно перенервничала, а потому, как только отлипла от меня, вновь принялась терзать носовой платок, словно хотела порвать его, как Тузик грелку. Я ей ободрительно улыбнулась и, показав отдельно мобильный и отдельно аккумулятор, подмигнула. Грелля все поняла без слов, и мы молча пошлепали наверх. L, Мэлло и Мэтт сидели в моей спальне, за компом. На панде-саме были напялены мои наушники, и он явно не «Вальс цветов» слушал. Хотя вряд ли Ионов хоть слово проронит по дороге домой, если ему не позвонят… Я молча протянула Дживасу мобильник, аккумулятор, и он, приперев свою антижучковую технику, быстро проверил протянутые вещи и меня саму. К счастью, мой шизанутый работодатель мне никакой пакости, окромя контракта, не подсунул, и я наконец вздохнула свободно, а потому тут же почувствовала дикую слабость в ногах и, без сил рухнув на кровать и распластавшись по ней, аки морская звезда, начала рассказ о том, как меня взяли в рабство, точнее, наняли на работу…

Обсуждение произошедшего затянулось до самого утра: сначала я все подробно рассказала этим деятелям, затем L выспрашивал какие-то мелочи и детали, потом долго и упорно изучал контракт вместе с остальными, за исключением Бейонда, ну, и нас с Юлькой, ясное дело, потом он начал строить грандиозные планы и наставлять меня на путь истинный, советуя, как поступать и что делать в различных ситуациях. Мэлло, кстати, активно участвовал в инструктаже, частенько скатываясь к позиции «достали – дай в глаз-лоб-зубы, нужное подчеркнуть, желательно кровью обидчика». Как оказалось, в «кабинете для размышлений» у Ионова камер не было, а вот в столовке, она же – трапезная, имелись, а потому наш доблестный гений L умудрился составить примерный психологический портрет моего нанимателя, правда, со мной он им не поделился, ограничившись советами по поведению с такими типами. Дживас в основном молчал, дымя как паровоз и глядя в открытое окно, а Ниар строил башни и вообще, казалось, отсутствовал: он за время разговора ни слова не проронил. Бейонд же вмешался в разговор только когда речь зашла о договорных боях и огорошил меня жутким известием: оказывается, он тоже заявлен на пятничное сражение, а значит, есть шанс, что нас поставят драться друг с другом. Меня это взбесило, Юльку – разозлило, а Бёздею, казалось, было наплевать, он лишь сказал: «Ты что, боишься проиграть?» – после чего замолчал, и даже Грелля не смогла вытянуть из него ни слова до конца разговора. Короче говоря, когда трещетка по фамилии Лоулиетт наконец замолкла, за окном во всю сияло солнце, а часы показывали семь утра.

- Вот блин, как же вы на работу пойдете? – пробормотала я, воззрившись на Мэлло.

- Нам не привыкать, – пожал плечами он. – У мафии частенько бывают бессонные ночи.

- Тогда я вам хавчик пойду приготовлю, – вяло отозвалась я, но Михаэль лишь махнул рукой и, заявив: «Спи, сами что-нибудь найдем», – пошлепал на кухню. Мэтт молча пошел за ним, даже не взглянув на меня, Юлька, обняв меня на прощание и смачно чмафнув в щеку, поскреблась к себе, за ней почапал ее личный маньяк-потрошитель, L углубился в кибер-дебри, а Ниар, наконец встав с пола и грустно мне улыбнувшись, спросил:

- Как ты?

Блин, после Юльки он первый человек, заинтересовавшийся сим вопросом! Офигеть не встать… Хотя чего я ожидала? L на меня плевать в той же степени, в коей на меня чхать Бейонду, Мэлло – человек действия, а не слова: в глаз обидчику дать – пожалуйста, а слюни-сопли разводить – это не к нему, ну а Майл… А с этим вообще что-то непонятное. Раньше он бы обязательно спросил, в порядке ли я, а вот теперь, получив статус «моего парня», при котором, по идее, должен был только умножить степень заботы, напротив, скатился в абсолютнейший пофигизм по отношению к моей скромной персоне и всячески делал вид, что меня нет на этом свете. Зачем – непонятно. Может, хочет, чтобы я отвыкла от него пока он еще жив? Может, хочет, чтобы я его разлюбила? А может, просто хочет, чтобы я к нему не липла, вроде как: «Получила статус моей девушки? Вот и не тяфкай больше». Грубо? Конечно. Ну и что? Думаете, Дживас на хамство не способен, раз он весь из себя такой тихий и невзрывной? Да прямо! В тихом омуте, как говорится, черти водятся. Ну да ладно, это все проза жизни, а у меня вон лирика над душой грустно улыбается…

- Спасибо, Найт, я очень ценю твою заботу, – улыбнулась я в ответ. – Я в норме… относительно. Страшновато было, но я старалась этого не показать.

- У тебя получилось, – кивнул мой Зефирный Принц и ни с того ни с сего погладил меня по голове, как маленького ребенка. Ровно так, как я его гладила. Ривер, это мстя за мои слова о том, что ты юно выглядишь? Или попытка меня успокоить в силу незнания на личном опыте других средств? Хотя чего я придираюсь? Приятно же… Я разомлела и радостно улыбнулась Ниару, а тот, кивнув, начал быстро собирать доминошки в пакет.

Я подхватила шмотки и поскреблась в душ, а через пятнадцать минут рухнула на свое койко-место и забылась неглубоким беспокойным сном. А L я спокойной ночи так и не пожелала: я все еще была на него зла, а, как говорит Ионов: «Если тебя укусили, укуси в ответ». Впрочем, это и не месть была вовсе – просто попытка показать, что «как вы к нам, так и мы к вам» и «кто к нам с мечом, того мы кирпичом». Все же подставлять левую щеку, когда ударили по правой, хоть и правильно, наверное, но не в моем стиле. Правда, я обычно тихо сливаюсь из жизни ударившего, но не сейчас. Сейчас я вышла на тропу войны, потому что нервы мне разболтали окончательно и бесповоротно, а значит, я буду кусать в ответ. Ну да ладно, жизнь покажет, что правильнее, а потому я на этом сейчас особо заморачиваться не буду, ведь каждый человек учится на собственных ошибках, чужие до него тупо не доходят: шишки-то на макушке не болят…

— «Мне снилась смерть любимого созданья:

Высоко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял,

Толпа теснилась вкруг, и речи состраданья