Подписав контракт, мне предложили его «обмыть», и я согласилась. Спросите: «Как же так?» – учитывая, что я не пью? Ай-яй-яй, вы забыли, что и он не пьет! Если не забыли, честь вам и хвала, медальку на шею. Шоколадную... А посему нам принесла сок в хрустальном графине молодая служанка в черном готичном платьишке с черным же фартуком, и мы уселись распивать безалкогольные напитки в кресло. Интересно, а почему у его горничных вечно фартуки черные? Любовь начальства к готике сказывается, или его же практичность – на черном грязь не так видать?..
Я пила вишневый сок и мечтала свалить куда угодно: хоть учиться плавать с Кэлем, хоть тренироваться с Бейондом, хоть выслушивать вопли Коленьки – лишь бы не сидеть рядом с этим шизиком, создавшим мне целую «стену славы» и мечтавшим о том, чтобы я кромсала народ на колбасу. Я ведь ему всем сердцем благодарна лишь за один-единственный момент в своей жизни, да и то в том, что я тогда была в никакушном состоянии, из которого он меня вывел, до и больше его вины! Хотя, конечно, не буду врать: он много хорошего для меня сделал, причем почти бескорыстно, но именно что «почти» – я ведь ему приносила довольно неплохой доход! Но, кстати, самое странное во всем этом было то, что его восторги насчет моих боевых навыков и прочая лабуда основывались не на куше, который Ионов срывал за мой счет, а на чем-то, мне неведомом: он реально в меня верил, верил, что я никогда не проиграю, и это пугало больше всего. Потому что оснований у такого поведения не было – я ж не непобедимый бессмертный Терминатор! А потому я отчаянно мечтала свалить от этого шизика, поведения которого в самых главных вещах понять просто не могла. Но он меня отпускать не спешил и наслаждался моментом, вещая о какой-то байде из жизни мафии, бойцов кен-до и любителей готичной литературы, периодически скатываясь в цитирование Гёте, Данте и Гюго, а также прочих, прочих, прочих. Кстати, когда я на него гляжу, мне сразу «Человек, который смеётся» Гюго вспоминается. Вроде, у него «улыбка» на губах, а мне плакать хочется. Только если там – от сочувствия, здесь – от ужаса…
Наконец, он соизволил посмотреть на время и заявил слегка удивленным тоном:
- Надо же, уже три часа ночи! Мы сильно засиделись… А тебе еще добираться домой. Может быть, переночуешь здесь, моя Королева?
Ну-ну, так я и поверила, что ты не в курсе был относительно лунного пейзажа за окном!
- Э, нет, и не надейся! – возмутилась я. – Отправляй меня домой, я на ночевку у человека, завесившего целую комнату моими фото, не согласна.
- Как ты недоверчива! Мне это нравится, – разулыбался он и соизволил-таки оторвать афедрон от трона. Наконец-то!
Я тоже подскочила, как ужаленная в пятую точку нехилой такой пчелкой Майей, и заявила:
- Шмотки мои верни только!
- Конечно, всему свое время, – кивнул он, и мы потопали в гараж.
Я запрыгнула на заднее сидение бодрой ланью (и это в три утра) в надежде, что меня наконец оставят в покое, и я смогу мысленно заорать: «Аллилуйя! Свобода!» Ага, «щаз»! Фиг вам, то бишь мне, по всей харе. Его вредствующее Сиятельство, а вернее сказать, в его случае, Мрачнейшество уселось рядом со мной и вручило мне мобильный и отдельно – аккумулятор от него. Жесть, они еще и телефон мой разобрали… Зачем? Чтоб мои «жильцы» не смогли отследить, откуда ветер дует, точнее, откуда сигнал идет? Скорее всего… Но какой в этом смысл, учитывая, что он сей адрес и не скрывает?
- А нож? – вяло поинтересовалась я, зная ответ. Ионов на меня ехидно воззрился, и я поняла, что ответ угадала: я получу нож, когда Его Мрачнейшество будет в относительной безопасности – то есть за километр от злющей меня, вооруженной перочинным ножичком. Впрочем, как я неуважительно флик-лезвие обзываю, ай-яй-яй, Изаи Орихары из «Дюрарара» на меня нет… И хорошо, что нет, а то устроил бы тут не пойми что, похлеще дезнотовских деятелей, и точно стал королем города, после чего свалил бы в Москву и из «самого страшного человека Икэбукуро» превратился бы в «самого страшного человека Москвы». У него запросы поскромнее, чем у Киры (хотя я бы не сказала, что прямо уж намного, но в жизни, не затрагивая никоим образом загробный мир, и впрямь скромнее), но он умеет добиваться своего и стал-таки самой значительной персоной Токио, а точнее, его «подпольного мира». Андеграунд форева, Изая рулит, и прочее, прочее, прочее…
Короче говоря, покатились. Джип шуршал колесами по асфальту, салон наполняла музыка Паганини, которую Ионов просто обожал и почти всегда врубал в дороге, а сам этот меломан недоделанный (хотя классику я люблю, не подумайте, просто самого «меломана» не перевариваю) в сотый раз пытался выяснить у меня, с кем же из своих гостей я встречаюсь. Оказалось, Ягами ему сообщил, что мне нравится Мэлло, его люди выяснили, что я Колюсику сказала, будто мой парень – Ниар, но лично ему казалось, что мне не импонирует ни тот, ни другой. Я всячески отмазывалась, съезжая со скользкой темы на философию, но, наконец, этот гад спросил прямо в лоб:
- И кого из них мне стоит воспринимать в качестве твоего будущего мужа?
- Никого! – фыркнула я, и мне аж обидно стало от степени правдивости собственных слов. Эх, и почему я не вру в данный момент? Хотя, вообще-то, ничего обидного здесь нет: мне в мужья человек, которому я на самом деле до лампочки Ильича, не нужен.
- А кого ты хотела бы видеть в данной роли? – не сдавался этот упертый баран.
- Тебе-то какая разница? – фыркнула я, не надеясь на ответ, но неожиданно получила его.
- Хочу знать, кто из этих людей пытается тебя у меня забрать, и понять, что же ты ценишь в мужчинах.
Чувак, ты перегрелся? Мы ж с тобой четыре года назад познакомились, мне шестнадцать было! Ты что, педофил, что ли? Жуть какая… Впрочем, будем надеяться, что он не то имел в виду…
- А ты извращееенец, – протянула я на манер Франа из «Реборна».
- Нисколько, – усмехнулся «извращенец». – Ответь на вопрос: кто из них тебе симпатичен? Каким должен быть твой муж?
- Каким, говоришь? – эхом отозвалась я и, отрешенно подумав, что анимешные пришельцы наверняка слышат разговор, заявила: – Ниар Ривер. Парень в белом.
Ионов озадачился и протянул:
- Но ведь вы с ним вряд ли встречаетесь… Да и мне приносили отчет с фотографией, где тебя обнимал парень в полосатой водолазке, и ты плакала…
- Он меня утешал, если можно так сказать, – поморщилась я. – Ему на меня глыбко начхать.
В своих словах я была абсолютно уверена, и, кажись, мой работодатель проникся. Он кивнул и призадумался, внимая звукам скрипки, шороху резины и сопению водителя. Романтика, блин! Вот в такой лиричной обстановочке мы и прикатили к моему дому. На лавочке я узрела Юлю и Бейондыча, державшего ее за руку, причем моя подруга комкала в руках носовой платок. Непорядок... За их спинами же я углядела белое пятнышко, которое ни с чем невозможно было спутать – Принц Зефир, кажись, тоже решил меня встретить.
- Покедова, – бросила я Ионову, но тот, протянув мне нож, заявил:
- До встречи на соревновании. Не забудь, что у тебя в пятницу договорной бой.
- Да знаю я, – поморщилась я. – Хорош уже на мозги капать!
Отобрав у него ножичек, я наконец покинула салон джипа и ломанулась к друзьям, но тут за моей спиной тихонько хлопнула дверца, и я поняла, что он идет следом. Так, спокойствие, только спокойствие, Малыш, Карлсон еще не все варенье ухомячил, нам есть чем угощать гостей! Он же подписал контракт, он не сможет ничего им рассказать!
Я подрулила к Юльке, и та, вцепившись в мою руку, зло воззрилась на Ионова.
- Вечер добрый, – улыбнулся тот одной из своих ослепительнейших улыбочек и обратился к Юле: – Изумительный цвет волос. Вам идет куда больше, чем прежний.
- Не твое дело, – зло бросила моя подруга.
- Поосторожнее, девочка, – усмехнулся он и нехорошо блеснул черными глазюками. – Для тебя я Алексей Леонидович, а обращаться ко мне на «ты» я позволяю только своим друзьям.
- О, блин, это ты мне друг, да? – скептически фыркнула я. Таблички «скепсис» не хватает, и можно Соционического Бальзака косплеить: благо, балахон есть, не зря ж я Крусника косплеила из «Крови Триединства», хотя там такой «балахон», что любой «Бальзак» обзавидовался бы…
