– Приготовиться! Начали!
– Расчет данных для бомбометания готов.
– Командир! Вижу ракеты!
Впереди вспыхнули яркие зеленые огни. Они дрожали, бросая мерцающий свет на заводы внизу, на сборища цистерн, на резервуары и прочие промышленные пейзажи.
– Включаю ЭСБР![4] Угол пикирования сделаем семьдесят градусов. Слышишь?
– Вас понял, выдержу. Выпускаю тормозные решетки!
– Потеряй еще пятьсот метров! Так! Боевой курс!
– Влево пять! Замри! Пошел!
«Пе-2» плавно сорвался в пике.
– Выводи!
Хлопнули, закрываясь, бомболюки.
– Цель накрыта!
Внизу разверзался ад. Там, где недавно падали зеленые звезды, бросая отсветы на заводские корпуса, теперь вздымались огромные облака огня и копоти. Багровое сияние заливало все окрест, выделяя черные ломаные формы.
Лопались нефтехранилища, разливая целые озера оранжево-красного огня, окатывая подъездные пути, и тогда стали взрываться цистерны с бензином – они лопались, распускаясь невиданными огненными цветами.
– Командир! Разрывы справа – пятьдесят метров! А, нет, все! Накрыло зенитки! Ух и полыхнуло!
В атаку пошли «ДБ-3Ф». Мощные «тонки» пробивали заводские корпуса и рвались, вынося все оборудование наружу. Заводам «Орион», «Униреа» и «Астра Романья» пришел конец.
– Внимание, «маленькие»! Опасность справа. Прикройте!
– Прикроем, «большие». Работайте спокойно.
«МиГи» понеслись в пике, выпуская дымные шнуры трассеров. Звено «Хейнкелей», запоздало поднятое по тревоге, стало расходиться, но тут один из немецких истребителей вспыхнул клубком огня, теряясь на фоне колоссального пожарища.
– Второй сбит!
– Осторожно, аэростат!
Рыскнувший «Хейнкель» врезался в свой же аэростат, пробивая надутую тушу и падая вместе с ним на пути, где горели и взрывались многие десятки цистерн с нефтью и высокооктановым бензином.
– Маневр влево! Влево!
– Одиннадцатый! Вас атакуют «мессеры»! Маневр!
«МиГ-3» создавались как высотные перехватчики. На высоте в шесть-семь тысяч метров они достигали больших скоростей, и там никакой «Мессершмитт» с ними не справился бы. Но и на малых высотах была управа на немецкие истребители – «мигари» их срезали, разгоняясь в пике.
Вот и на этот раз сработало – четверка «МиГов» уделала пару новейших «Мессершмиттов», немцами прозванных «Фридрихами».
– Внимание! Слушать всем! Отходим!
«Облегчившись», эскадрильи бомбардировщиков поворачивали на обратный курс. Уходили «пешки», уходили «арочки», уходили «сигары».
И лишь тогда среди озер и заливов жидкого огня «проснулись» зенитчики. Лучи прожекторов отчаянно шарили по небу, но ничего, кроме серых туш аэростатов, не находили…
…На следующий день в «Нью-Йорк Таймс» появилась статья, эпически описывавшая налет советской авиации на Плоешти. Были разрушены и повреждены нефтеочистительные заводы, крекинговые установки, железнодорожные пути, и прочая, и прочая. Полностью развалились четыре заводских корпуса, уничтожено более трехсот цистерн с горючим, шестьдесят с лишним нефтебаков, пять складов. Гигантское зарево над заводами в Плоешти висело трое суток…
* * *
…Той же ночью тридцать три «ДБ-3Ф» и двадцать семь «СБ» совершили налет на Констанцу.
Самолеты выходили к базе на высоте пять-семь тысяч метров и с трех с половиной-четырех тысяч сбрасывали бомбы, вываливая их из-за облаков.
Штурманы-бомбардиры целились на огни зеленых ракет, указывавших мишени для бомбометания.
За каких-то десять-пятнадцать минут были уничтожены нефтегавань вместе с парой заправленных танкеров и нефтегородок, разворочены Южный и Восточный молы, перекопаны аэродромы Мамайя и Сюит-Геола.
Отдельная эскадрилья разбомбила трехорудийную батарею «Тирпиц», которую немцы соорудили южнее Констанцы. Имея калибр в 283 миллиметра, пушки этой береговой батареи могли достать корабль на дистанции почти в тридцать восемь километров.
Одной из задач, поставленных Москвой перед Черноморским флотом, был десант на румынский берег. Под обстрелом из орудий батареи «Тирпиц» достижение подобной цели становилось проблематичным.
Теперь проблема была снята.
Горела Констанца, горела Сулина, а потом запылал Бухарест.
Почти восемьдесят тихоходных «ТБ-3» совершили крюк над Черным морем и подобрались к столице Румынии со стороны Болгарии.
Бомбардировщики шли на высоте три с половиной тысячи метров, каждый из них нес по двадцать ЗАБ-50 в бомбоотсеке и по четыре ФАБ-500 под крыльями.
Были атакованы два нефтеперерабатывающих завода, сортировочная станция и северный вокзал. Горело тоже хорошо, но главным эффектом являлся моральный – румыны убедились, что соучастие в войне не останется безнаказанным, а СССР – это рядом, это близко и «ответка» не заставит себя ждать.
Погибло немало мирных жителей, но чем они были лучше тех, что пилоты люфтваффе убивали в Бресте, Гродно, Минске, Одессе?
Разумеется, немецкая пресса тут же в красках описала «кровавые злодейства большевиков»…
Из воспоминаний капитана 1-го ранга И. Панова:
«…Уже в первый день войны 22 июня 1941 года Октябрьский задумал послать самолеты на бомбежку аэродромов и баз противника. Спустя годы такое решение сочтут обычным. Но в тот день оно не казалось простым. Ведь первая директива из Москвы не предусматривала переноса боевых действий на территорию противника. Конечно, это должно быть поправлено, однако сейчас может расцениваться как провокационное самоуправство. Тут же память воскрешала скрипучие слова Берия, сказанные минувшей ночью по телефону: за самоуправство последует расплата.
И все-таки надо действовать. Ведь немцы бомбят Измаил, Крым. Румынские мониторы уничтожают наши погранзаставы на Дунае. Чего же ждать? Запросив у наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова разрешения бомбить аэродромы и базы врага, Октябрьский приказал ночью нанести удар по Констанце. Для начала послать туда девятку бомбардировщиков, а затем подготовить массированные удары и по Констанце, и по Плоешти. Там – нефть, а без нее туго придется и кораблям, и танкам фашистов.
Так со второй же военной ночи авиация флота стала наносить удары по базам, военным и промышленным объектам врага. Горели нефтехранилища в Констанце и Плоешти, откуда гитлеровская коалиция получала половину всего необходимого для нужд войны горючего; шли ко дну готовые к отправке танкеры и транспорты, взрывались поезда с нефтецистернами. Рухнул в Дунай вместе с нефтепроводом пролет Чернаводского моста…
Легко сказать, бомбить Чернаводский мост. Мало того, что он имеет сильную противовоздушную оборону, туда еще надо долететь. Но, отдавая боевой приказ, Октябрьский имел представление, как он будет выполняться. Он вник во все детали операции. К шести тяжелым бомбардировщикам вместо бомб подвесят истребители и доставят их к месту. Истребители нанесут удар с малых высот, а шесть «Пе-2» будут бомбить с пикирования…»
Глава 3
Набег на Констанцу
Королевство Румыния, Добруджа. 25 июня 1941 года
Вернувшись под вечер в Севастополь, Октябрьский тут же направился на новый КП, оборудованный в подземной АТС, что на Телефонной пристани. Но задерживаться тут он не стал.
Было бы очень желательно использовать ту панику и хаос, которые воцарятся в Румынии уже этой ночью, и потревожить «мамалыжников» с моря.
Ровно в 20.0 °Cевастополь покинула ударная группа в составе линкора «Парижская коммуна», крейсеров «Ворошилов» и «Молотов», лидеров «Харьков» и «Москва», эсминцев «Смышленый», «Сообразительный» и «Сердитый», а также нескольких подлодок типа «Щука» и целой «стаи» тральщиков типа «Фугас» – «Трал», «Минреп», «Груз», «Щит», «Взрыватель» и «Якорь».
Октябрьский не случайно взял с собой эсминцы именно из 3-го дивизиона. Как раз их первыми подвергли переделке – сняли ненужные для Черноморского ТВД торпедные аппараты и поставили на их место зенитные орудия и ДШК. Работы шли круглосуточно, без перерыва, зато хоть три эсминца были надежно защищены с воздуха и могли прикрыть соседние корабли, еще не подвергшиеся перестройке по части ПВО.
