Мы выбрались из подвала, и яркий свет резанул по глазам. Дождь за окном ещё стоял стеной, но небо начинало светлеть, а в коридорах горели свечи и фонари — видимо, охрана решила, что в темноте преступникам проще прятаться, и во избежание новых инцидентов устроила светопреставление. Ну вот зачем молния вырубила свет, а? За какие такие преступления она меня так «одарила»? Если бы не сей неудачный аспект, я бы в жизни не полезла в чужой дом! А впрочем, мне вообще по жизни не везёт. Так что ничего странного — скорее, это закономерность… А я идиотка, раз решила, будто данное стечение обстоятельств — удача. Её вообще не существует, а вернее, ковать её приходится самому. Остальное — глупые, наивные сказки, не заканчивающиеся ничем хорошим.
— А ты знаешь, где Алексей? — отбросив ненужные сейчас размышления, задала я демону следующий, куда более насущный вопрос. Впрочем, как оказалось, первый был не менее важен — я поняла, что Себастьян не пытался меня подставить и не переместился на мой зов сразу «по техническим причинам», а не от того, что размышлял, спасти меня или не стоит. Тем не менее, на все сто я уверена не была — мало ли, он не обо всём упомянул? Уклонение от ответа — не ложь, и приказа он таким образом бы не нарушил.
— Нет, но найти смертного в особняке несложно. К тому же, господин Сатклифф, увидевший, что я надеваю свой фрак, куда более удобный для боя, нежели недавно купленный Вами пиджак, понял, что с Вами что-то случилось, и пошёл со мной. На помощь Вашему брату.
— Либо на Грелля наорут за инициативность, либо возведут в спасители и товарищи, — выдвинула теорию я, но демон не ответил.
Мы быстро пересекали пустые коридоры и вскоре были уже у лестницы, но тут со второго этажа послышался грохот, шум, гам, а также крики, и Себастьян, перепрыгивая через несколько ступенек, молнией кинулся наверх. Сосредоточенное выражение лица демона не предвещало ничего хорошего, а я пыталась по звукам понять — нашли ли Грелля до того, как он спас Лёшку, или обнаружили «в процессе поисков». Но раздавшийся крик моего брата: «Грелль, хоре! Тебя потом уволят!» — разрешил эту дилемму. Лёша был жив и, более того, вряд ли серьёзно пострадал.
Ворвавшись в коридор второго этажа, демон вдруг согнул левую руку в локте, и меня из положения «принцессы» перевели в положение «куклы для чревовещания», ну, или маленького ребёнка — усадили на руку дворецкого. И это с моей-то комплекцией! Я вцепилась в его воротник, мечтая, чтобы меня поставили на землю, но спорить не стала — по глазам Михаэлиса было видно, что он меня не отпустит даже под дулом пистолета… Собственно, так и случилось. Возле одной из дверей в середине коридора кучковалась охрана, целясь в кого-то (ясно в кого), притаившегося в комнате, и вопя угрозы о скорой расправе путём превращения жнеца в решето. Угу, уже пытались бравые американские военные — не вышло. Он живучий.
Себастьян же выудил из кармана фрака несколько серебряных ножей и, как только на него наставили пистолет, приготовился к броску. В алых глазах таилось безразличие к смертным, насмешка над ними и желание исполнить свой долг так, как ему нравилось — беспощадно. И я поняла, что, если понадобится, он без сомнений будет метать ножи на поражение. Если люди выстрелят, здесь будет много крови… их крови. Но я не собиралась его останавливать.
Один из охранников что-то закричал, прицелился в демона, но в следующую секунду Михаэлис взмыл в воздух, резко подпрыгнув, и острое, как бритва, лезвие, рассекло пистолет, словно он был сделан из картона. Второй нож вонзился в дуло другого пистолета, а третий мелькнул беспощадной молнией и, вырвав из руки человека оружие, пригвоздил его за ствол к стене. Я ухмыльнулась — паника, читавшаяся на лицах только что сиявших надменностью людей, меня забавляла. Они привыкли думать, что сильнее них никого нет, и вершить самосуд в пыточных казематах? Отлично, теперь их очередь стать жертвой суда Линча!
Двое оставшихся охранников отвернулись от двери и направили оружие на нас, но демон был быстрее — неуловимое движение руки, затянутой в чёрную перчатку, и люди рухнули на пол, как мешки с мукой. Те же, кто был обезоружен с самого начала, кинулись в комнату, но одного из них настиг удар ноги в чёрном кожаном ботинке, а двое других… последнее, что они увидели, прежде чем потерять сознание, — безумный, плотоядный оскал жнеца, чьи острые зубы как никогда походили на зубы акулы. Акулы, которая вышла на охоту. У его ног уже лежали четверо, и эти двое рухнули прямо на коллег. Что интересно, Косу Смерти Грелль так и не достал, и отбивался от людей голыми руками, а у него за спиной, на огромном бежевом диване восседал мой братец, чьи руки были привязаны к ногам почти как у меня, но с одним существенным различием: ему их связали не за спиной, а спереди. Что за дискриминация?! Мне — подвал и судороги в сведённых мышцах, ему — диван и все удобства? А не жирно ли?!
Но возмутиться мне не дали — Лёха заорал, как резаный:
— Инка! Ты в норме?!
— Как и всегда, — проворчала я, демонстративно отвернувшись от удачливого родича, и обратилась к демону: — А Дина здесь?
— Пока сказать не могу, простите, госпожа, — Михаэлис был подозрительно вежлив и серьёзен, что не особо вязалось у меня с его персоной, но могло значить лишь одно — ситуация была не самая простая.
— Грелль, ты не видел Дину, пока меня искал? — подал голос мой братец-везунчик, даже не пытаясь избавиться от верёвок. Хоть бы зубами их развязать попробовал, лентяй! Нет, катится под горку жизни, надеясь, что его кто-нибудь, да остановит!
— Хммм… Я её не искал, но если бы заметил, сказал бы тебе, — призадумавшись, ответил жнец. А затем поднёс палец к губам и, подмигнув Лёхе, добавил: — Но только между нами: я не слышу аромата крови, эти поверженные смертные не в счёт. А если та девица ранена, запах должен быть.
— Мы что, зря сюда лезли?! — возмущению моему не было предела. Но и на нюх нашей алой акулы я полагаться не могла, а потому обратилась к Себастьяну: — Надо обыскать дом. Если Дина здесь, мы её не бросим. Если же нет… — я покосилась на брата и процедила: — я устрою «веселую жизнь» тому, кто виноват в моих злоключениях!
— Да, госпожа, — хитро улыбнулся демон и быстрым шагом направился вглубь коридора.
Скажу прямо, сидеть на руке демона — не лучшее из занятий. Особенно учитывая мой рост и то, что я не маленький ребёнок. Это неудобно, неприятно, да ещё и странно: на одной руке удерживать взрослого человека — это перебор. Впрочем, положение принцессочки меня устраивало не многим больше, ведь я до ужаса самостоятельный Царь и предпочла бы идти сама. Но первая и единственная попытка слезть была пресечена демоном, прижавшим меня к себе и так на меня зыркнувшим, что я прифигела. И это — существо, каждый день доводившее меня словами о своём униженном положении?! Да ну на фиг! Такого взгляда захочешь ослушаться — не сможешь…
Из комнаты, которую мы покинули, доносился негромкий диалог братца-идиота и его дружка, который отказывался развязывать свою жертву, мотивируя это тем, что «Лёшечка такой милый, когда беспомощный!» Так ему и надо, редиске этой, даже зубами не попытавшейся путы ослабить! Пусть побудет в лапах того, кого боится, может, мозги на место встанут! Ну а мы быстро обследовали второй этаж и поднялись на третий, но никого живого не нашли. Впрочем, мёртвого тоже, так что дом был абсолютно пуст. Спустившись обратно на первый этаж, я вспомнила о своих шмотках и спросила Себастьяна, не заметил ли он где наши с братом рюкзаки, на что демон лишь усмехнулся и продолжил экскурсию по буржуйскому поместью. Никого не обнаружив, мы вернулись обратно к жнецу и Лёхе, после чего меня наконец-то отпустили, вернее, усадили на диван. Лёшка состроил просительную мордаху, протянув мне лапки, но какой же я Царь, если холопа не накажу? Потому звонкий подзатыльник стал братцу наградой, а руки его я развязывать не стала. Пусть ещё помучается, паникёр, втянувший меня в преступление!
Михаэлис тем временем привёл в чувство одного из охранников, причём очень действенным способом — мощной пощёчиной, от которой у мужчины аж голова из стороны в сторону закачалась. Ну а далее я имела счастье с мстительной ухмылкой наблюдать за процедурой допроса моего обидчика, проводимой с применением болевых приёмов — за каждый неверный ответ охраннику нажимали на болевую точку. И каждый крик подопытного сопровождался милой улыбкой инквизитора, а я почему-то испытывала странное чувство морального удовлетворения… С чего бы это? Я ведь, вроде, к такому… нет, стоп! Отставить анализ собственной личности! Он сейчас ни к чему — надо охранника послушать.
