— Дина, — представилась подруга моего братца-экспериментатора. — Если точнее, Дина Игоревна Серых, в фамилии ударение на «ы».
— Рад знакомству, — сверкнул ослепительной улыбкой глюк, и я, отвернувшись к окну, глубоко вдохнула свежий, незамутненный всякими химикатами воздух. «И где покой?» — хотелось спросить мне, цитируя известную песню группы «Би-2». «Без меня меня женили», прямо-таки! А точнее, наркоманкой сделали…
— А моя госпожа не желает представиться? — с ехидством вопросил глюк. Это он кому? Мне? Судя по логике — да, потому как я тут единственная непредставленная осталась. Так, в игнор его, может, исчезнет. Но, ёлки-палки, почему мы все видим одно и то же? Хотя…
— Так, дорогие мои, — скомандовала я, — не знаю, какими химикатами нас траванули, но абсолютно одинаковых глюков у трёх человек одновременно быть не может. «С ума по одиночке сходят», как говорится. Сейчас мы дружно берём бумагу, и каждый пишет имя галлюцинации, которое он услышал в результате её «представления», а также описывает её внешность. Всем всё ясно?
— Как прикажете, — отвесил мне поклон глюк, причём на этот раз куда более уважительный. Спокойствие, только спокойствие, госпожа Осипова! Ты выдержишь… Всё равно это всё нереально.
Я вытащила из принтера лист бумаги, разорвала его на три части, подала одну часть брату и отправила его описывать глюк в другую комнату, а вторую отдала Дине и велела описать галлюцинацию, сидя за моим столом. Сама же я уселась на кровать, позаимствовав с полки томик Гюго, и начала быстро строчить мелким острым почерком приметы ходячего иллюзорного дворецкого. Он же в это время самолично тиснул лист бумаги и ручку, кои в обилии торчали из стоявшей на столе карандашницы, и отправился к выходу из комнаты. Бумага была приложена к двери, и он застрочил на ней свой словесный портрет. Мне почудилось даже, что ручка со стола пропала? Не может быть. А хотя, галлюцинации — малоизученная область психиатрии, так что кто их знает, что бывает, а что — нет…
Дописав, глюк с поклоном сдал мне работу, но я продолжала его игнорить, и он положил бумажку рядом со мной, после чего замер напротив моей, всё ещё строчившей его описание, персоналии. Я закончила работу первой (извращения моего разума не в счёт), после чего явился Алексей, и я с глобальным офигением, а также тотальным неверием в происходящее, сравнила наши идеально совпадавшие описания. Учитывая, что ту мангу Лёшка не читал, такое было просто невозможно… А когда точно такую же, и даже более подробную работу сдала Дина, моя уверенность в том, что мы стали жертвами хитрых наркодилеров, ищущих новую клиентуру, пошатнулась.
— Так, мальчики-девочки, — пробормотала я, потирая виски и не в силах встать с кровати, — завтра воскресенье, на работу нам не идти, давайте баиньки. А завтра этот глюк исчезнет. Спать будем у Дины — в её квартире вы спиритических сеансов не проводили, значит, и благовония не раскуривали. Вывод: даже если они впитались в обшивку мебели и продолжают действовать на нас здесь, у неё дома нам не грозит получение новой дозы, а за ночь токсины из организмов выйдут.
— Иннусь, — протянул мой вредный брат, — даже не знаю, ты страдаешь тотальным неверием в мистику или просто паранойей и зациклена на её отсутствии?
— Мистики не существует. По крайней мере, её существование научно не доказано, — упрямо возразила я, хотя степень моей уверенности в данном тезисе падала.
— Точно паранойя, — хихикнул Лёшка. — Своим глазам уже не веришь.
— Меня твои слова не трогают, — флегматично ответила я. — Я верю лишь научно обоснованным фактам. Всё, идёмте. А Вы… — я впервые обратилась к галлюцинации, до сего мига ехидно усмехавшейся, но, лишь только я посмотрела на него, скорчившей моську, явно говорившую: «Я весь во внимании», — Вы идёте с нами. И не покидаете Динину квартиру до момента нашего совместного с этими двумя товарищами, которые мне после этой выходки не товарищи, убеждения в том, что Вы всё ещё на месте, следующим утром.
— Да, госпожа, — отвесив очередной поклон, заявил дворецкий, и я, мысленно взвыв, поспешила к выходу.
Дина была не только подругой Алексея, но и нашей соседкой — она жила на третьем этаже, прямо над нашей квартирой. Посему идти далеко нам бы не пришлось, и это было очень кстати, равно как и то, что родители девушки жили в Москве, а её «сослали» в глубинку после какой-то, неизвестной лично мне, неприятности, случившейся в её жизни пару лет назад. Вот только на подступах к входной двери нас настигла белая вспышка, и в ней явился миру, и нам в том числе, глюк номер два.
Новоприбывшим оказался высокий статный мужчина, чья гендерная принадлежность, впрочем, была весьма смутна. Длинные алые волосы, манерность и накладные ресницы заставляли сомневаться в том, что оно и правда было мужчиной. Одето существо было в алые брюки, белую рубашку с расстегнутым воротничком, под которым был повязан полосатый ало-белый бант, жилетку цвета крови и красный плащ, не накинутый на плечи и странным образом болтавшийся на нём, потому как руки в рукава этот гражданин вставить сумел, а вот основное полотно на бренную худощавую тушку натянуть забыл. Он был несколько ниже господина дворецкого, а из ещё более выделяющихся примет, чем всё вышеперечисленное, могу назвать острые, как у акулы, ну, или у пираньи, зубы и очки в красной оправе с тонкой золотистой цепочкой. Мой бедный мозг, мои бедные ушные раковины! Явился мне ещё и глюк гея, помешанного на алом цвете и глюке номер раз…
— Себастьянчик! — ожидаемо взвизгнул жнец Грелль Сатклифф. Кстати, если из его фамилии лишние буковки выбросить, будет «Склиф», а мне бы туда сейчас попасть не помешало — прямо на «скорой»… — Как я рад тебя видеть! Но представь, эта гадость, Граф, запретил мне тебя убивать! Мы не сможем окрасить тебя в алый — это так трагично, но ещё больше распаляет меня!
— К несчастью, моё руководство также запретило мне стычки со жнецами, — холодно ответил дворецкий. — Посему мир не будет в ближайшее время избавлен от Вашего существования, господин Сатклифф.
— У, ты такая бука, что я просто очарован, — похлопав ресницами и маньячно оскалившись, заявил этот гейский гей.
Я же под шумок просочилась к двери и вышла на лестничную площадку, благо, не успела разуться. За моей спиной послышалось верещание жнеца и холодные реплики дворецкого, пытавшегося отбиться от надоедливого поклонника, а Дина вышла следом за мной и вручила мне ключи от своей квартиры. Я благодарно кивнула и хотела было начать подъём, как мир вновь полыхнул белым, и прямо передо мной из ниоткуда появился третий глюк. Им оказался мужчина лет тридцати, в строгом сером костюме-тройке, чёрных перчатках и прямоугольных очках, скрывавших изумрудные глаза, полные спокойствия и уверенности в себе. Короткие волосы его были уложены просто идеально, а костюм сиял чистотой и отличался особой отглаженностью. Брюнет поправил очки и представился:
— Уильям Т. Спирс, представитель отдела по надзору за шинигами. Я здесь для контроля за работой Грелля Сатклиффа и его напарника, Рональда Нокса. Они могут доставить немало хлопот, но иных кандидатур, к сожалению, просто не было.
Всё, мне плохо. Хуже не бывает. Явился глюк, который был моим любимым персонажем этой странной, но довольно любопытной манги. Что делать? Что мне делать?! «Сушить сухари», — сказал бы герой известного советского фильма. Ага, пойду. Посушу. Вдруг мозги на место встанут?
— Вечер добрый, — пробормотала я и, махнув в сторону двери своей квартиры, добавила: — Сатклифф там.
— Благодарю, — холодно ответил Спирс и поспешил на помощь демону, что, к его вящему сожалению, полагаю, ныне являлось его работой.
Да, я всё ещё не верю в их существование, но это не значит, что я не могу хоть раз в жизни поздороваться с любимым героем, если уж он мне на голову упал, хоть он и ненастоящий. Двойные стандарты, двойные стандарты…
Бросив последний взгляд на затянутую в тёмно-серый пиджак спину, я встряхнулась и, поймав ехидный взгляд Дины, пожала плечами, после чего начала подъём на третий этаж. Добралась туда я без происшествий, а вот дальше случилось нечто неприятное. Заявился ещё один глюк, который тут же бодрым голосом вопросил у меня:
