Тут джинн воскликнул:

– О Сулейман! Сулейман, пророк Аллаха, даруй мне твое прощение! Клянусь, я не забуду твоего урока. Никогда больше я не ослушаюсь тебя и навсегда останусь верным твоим слугой.

Услышав жалобный голос джинна и увидев, как он затрепетал, рыбак собрался с духом и спросил его:

– Что ты говоришь? Пророк Сулейман умер тысяча восемьсот лет назад. С тех пор прошло много веков. Кто ты такой? И почему тебя заперли в этом кувшине?

– Радуйся, о рыбак! – отвечал джинн.

– О! Наконец-то настали для меня счастливые времена, – пробормотал рыбак себе под нос.

– Радуйся, ибо я убью тебя, – добавил джинн.

– Убьешь меня? Да что я такого сделал? Разве что вытащил тебя со дна морского и освободил из кувшина?

– Можешь загадать последнее желание, но поторопись, – велел ему джинн.

При этих словах лицо рыбака озарилось улыбкой.

– Отрадно слышать такие слова! – отвечал он. – Только дай мне минутку, чтобы придумать, о чем бы тебя попросить.

Но джинн сказал:

– Выбирай, какой смертью ты хочешь умереть. И я обещаю тебе, что выполню твое желание.

– За что? – всхлипнул рыбак. – Что я тебе сделал, неблагодарное ты создание? До сего дня я никогда не верил пословице: «Бойся тех, кому помогаешь».

Но джинн сказал ему:

– Послушай мою историю, о рыбак. Тогда ты, без сомнения, поймешь, почему я должен тебя умертвить.

Рыбак сказал:

– Будь уверен, о джинн, никогда не стану я даже пытаться понять, почему ты собираешься меня убить!

Разгневанный джинн пророкотал:

– Тогда и ты, рыбак, можешь быть уверен, что я не стану великодушно спрашивать тебя, как бы тебе хотелось умереть.

– Ну, рассказывай скорее свою историю, – сказал тогда рыбак. – Но поспеши, потому что душа у меня уже ушла в пятки от страха.

И джинн начал свой рассказ:

– Я один из джиннов-вероотступников, которые ослушались Аллаха. Меня привели пред лицо пророка Сулеймана, сына Дауда, и он повелел мне подчиниться и сдаться ему. Когда я отказался, он посадил меня в этот кувшин и запечатал его величайшим из имен Аллаха. И отдал он кувшин одному из послушных джиннов, и унес он меня, и бросил в море. Проведя в заточении двести лет, я поклялся, что всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки. Но никто меня не освободил, и я остался в кувшине. Еще две сотни лет прошло, и громким голосом я дал себе клятву, в надежде, что она далеко разнесется сквозь морские волны, а клялся я в том, что всякий, кто освободит меня из заточения, получит все земные сокровища. Но никто не пришел ко мне на помощь, и еще сотня лет миновала, а затем еще и еще, а я все сидел взаперти в кувшине. Я выл, бормотал и кричал, я заявил всему миру и себе, что любого, кто освободит меня, я казню наихудшей смертью, и тогда явился ты и освободил меня из кувшина. И теперь я обязан выполнить свою клятву.

Рыбак чуть не лишился чувств, но все же взмолился:

– Прости меня, джинн, за то, что я освободил тебя. Я всего лишь рыбачил, чтобы жена моя и дети не умерли с голоду. Джинн, прости меня, и Аллах простит тебя; если же ты меня погубишь, то и Аллах даст твоему врагу тебя погубить.

Но джинн прервал рыбака:

– Твоя смерть неизбежна, это лучшая награда, какую я могу дать тебе за освобождение. Так что поторопись и выбери, какой смертью тебе умереть.

Рыбак подумал про себя: «Я ведь человек; Бог наградил меня разумом и таким образом возвысил над этим джинном. Я должен хитростью и умом взять верх над его мерзостью и коварством».

И он повернулся к джинну и сказал:

– Джинн, делай со мной, что хочешь, и убей меня, как пожелаешь.

Но как только джинн сделал гигантский шаг к нему, рыбак быстро сказал:

– Прежде чем я умру, джинн, я хотел бы спросить у тебя кое-что.

– Так спрашивай!

– Скажи мне, во имя Аллаха Всемогущего, ты и правда сидел в этом кувшине? Не сыграл ли ты со мной шутку?

– Разумеется, я сидел в кувшине!

– Но как это возможно? Ведь в этот кувшин не войдет и одна твоя нога.

– Так ты не веришь мне? – прогрохотал джинн.

– Честно говоря, не верю, – ответил рыбак. – И никогда не поверю, пока своими глазами не увижу, как ты туда помещаешься.

Но тут закричал петух, разгорелась заря, и Шахразада умолкла с тихим вздохом.

– О великий царь! – воскликнула из-под кровати ее сестрица Дуньязада. – Что за прекрасный и удивительный рассказ!

– Если царь пощадит меня и оставит в живых, то завтра я расскажу вам, что случилось с рыбаком и джинном, – сказала Шахразада.

«Я оставлю ее в живых и дослушаю завтра конец рассказа, а после этого прикажу ее казнить», – решил Шахрияр.

Шахразада, затаив дыхание, в страхе и тревоге ожидала царского приговора, словно сабля могла отсечь ей голову в любую минуту.

Казалось, эти мгновения растянулись на целый век. Но Шахрияр покинул спальню, не позвав визиря и не приказав ему приготовить дочь к казни. Он вышел и воссел на трон – вершить правосудие, назначать чиновников на посты и казнить ослушников, а две сестры крепко обнялись, обливаясь слезами, едва в силах поверить, что задуманное ими сбылось хотя бы на одну ночь. Дуньязада не могла поверить, что сестра осталась в живых, и только гладила ее по щеке. Когда визирь узнал, что его дочь не казнят в этот день, он был вне себя от радости и поцеловал землю.

Когда ночь снова опустилась на дворец, Шахрияр вошел к себе в спальню и лег в постель. Шахразада улеглась рядом с ним, и царь приласкал ее и возлег с ней, а Дуньязада терпеливо ждала под кроватью. Когда шум у нее над головой утих, она прокашлялась и подала голос в темноте:

– Сестра, если ты еще не спишь, не расскажешь ли нам, что случилось с рыбаком и джинном?

– Если царь пожелает меня слушать, – ответила Шахразада.

– Рассказывай, – разрешил царь.

– С радостью и охотой, – ответила Шахразада.

Дошло до меня, о счастливый государь, что рыбак сказал джинну:

– Я никогда не поверю, что ты был в кувшине, пока не увижу это собственными глазами.

И тогда джинн затрясся и стал дымом, который поднялся в воздух и рассеялся над морем и землей. Потом он собрался и мало-помалу стал входить в кувшин, и, когда последние клубы дыма исчезли внутри, джинн крикнул:

– Теперь-то ты мне веришь, упрямец?

И тут рыбак мигом прижал свинцовую печать к горлышку кувшина и крикнул:

– А теперь ты, презренный джинн, выбирай, какой смертью хочешь умереть?

Увидев, что рыбак его перехитрил, джинн стал рваться на волю. Но когда он понял, что оказался в западне, то взмолился:

– О рыбак, я пошутил, когда говорил, что хочу тебя убить!

– Ты лжешь! – ответил рыбак и покатил кувшин к кромке воды.

– Постой, рыбак, перестань! Что ты собираешься со мной сделать?

– Я брошу тебя в глубокое море и построю себе здесь дом, чтобы какой-нибудь рыбак не приплыл и не вытащил тебя. Я хочу, чтобы ты остался сидеть в заточении, в своем темном кувшине навеки, пока не настанет судный час.

Джинн умолк, а затем заговорил самым умильным голосом:

– Умоляю тебя, о рыбак, не поступай так со мной.

– Разве я не умолял тебя снова и снова, разве не говорил, чтобы ты пощадил меня и тогда тебя пощадит Аллах, и не предупреждал тебя, что если ты погубишь меня, то и Аллах тебя погубит? Но ты не послушался.

– Отпусти меня, – взмолился джинн, – и я тебя не трону, клянусь.

– Послушай, джинн, мне дорога моя жизнь, и с меня довольно того, что я чуть не расстался с ней, когда спас тебя в первый раз.

– Обещаю: открой кувшин, и я исполню твои самые заветные мечты.

– Я не верю твоим обещаниям. Ты все лжешь, потому что мы с тобой сейчас как царь Юнан и мудрец Дубан, – сказал рыбак.

– А кто это такие и что с ними случилось?

И рыбак начал рассказывать.

Жил царь по имени Юнан, и болел он проказой, и долгое время никто не мог его излечить, пока один мудрец не избавил его от недуга без единой пилюли и без капли мази. Царь щедро наградил этого мудреца, ведь тот сделал его кожу здоровой и чистой. Он осыпал мудреца подарками и деньгами и даровал ему почетные, расшитые драгоценными камнями одежды, какие носил только царский визирь. Когда визирь узнал об этом, то испугался, что царь приблизит к себе мудреца и тот станет царским советником взамен визиря. И завистливый визирь начал предостерегать царя, говоря: