Ланчия не исчезал. Он был настоящим. Но ему тоже хотелось хотя бы проделать в стене дырочку, чтобы быть точно уверенным: мираж не развеялся.

Полночь, час, два, и время поглотило звуки, свет, казалось, даже само бытие. Темнота — вот всё, что существовало вокруг. Ланчия провалился в эту бездну, не заметив, как она сомкнула алмазные челюсти из звезд. Он оказался в небытии.

Вот только под его щекой что-то было. Что-то… влажное. И под рукой тоже. И под босыми ногами… Что-то теплое, вязкое, мокрое… его становилось всё больше. Мужчина не мог пошевелиться. В кромешной тьме, без единого луча света, он барахтался в бездне, наполненной чем-то липким и густым. Вдыхая металлический аромат и стараясь сдерживать рвотные позывы, Ланчия поднес руку к лицу и чуть было не закричал. Он лежал в море из крови и невидящими глазами искал руку, нажавшую семь лет назад на спусковой крючок.

«Ты ведь останешься со мной даже в Аду?» — спросил вдруг знакомый голос. Голос, странно искаженный, словно записанный на старую пленку, изорванную и восстановленную неумелым техником.

Одинокая слеза скатилась по щеке мужчины. Он чувствовал на пальце след от курка.

«Даже в самой пучине Ада», — беззвучно ответил он и начал тонуть.

***

Ланчия подскочил на кровати и судорожно вздохнул. Оглядевшись, он не увидел ничего подозрительного: как и прошлым вечером, чуть запыленная комната с выбитым окном хранила в себе частички тепла, любовно собранные женской рукой: пару фарфоровых статуэток, вязаную салфетку, вазу с отбитой ручкой…

«Сон», — облегченно подумал мужчина и прислушался. Звуков за стеной не было. Стояла абсолютная тишина. И его сердце снова пропустило удар.

«А что именно было сном?!» — паническая мысль взбесившимся сверлом вонзилась в разум.

Ланчия вскочил, обулся и выбежал в коридор. Пара шагов, и он распахнул соседнюю дверь. Комната была пуста и казалась такой же почти необжитой, как и его собственная. Карие глаза заметались в панике: они искали хрупкую женскую фигуру, но не находили. Руки мужчины задрожали. «Сон? Или явь? Нет, пожалуйста, это не может быть сном! Ведь я наконец вспомнил…»

Он кинулся бежать, не разбирая дороги. Дом за домом, улица за улицей — одна изувеченная мостовая сменяла другую, но жителей не было, равно как и два дня назад. Ланчия обежал весь город. Во рту пересохло, пот градом катился по лицу и испарялся, не долетая до земли. Осталось лишь одно место, где он еще не был…

Неуверенным шагом мужчина направился к дому, забравшему у него всё: семью, невесту и частицу души. Семь лет жизни и веру в себя. А главное, ответ на вопрос: «Есть ли смысл в твоей жизни, Ланчия?» Она задала его в день, когда он подарил ей кольцо. Именно оно стало ответом. И этот смысл был похоронен под песками времени и неверия в чудо так долго…

Почему ты не вернулся сюда раньше, Ланчия? Потому что боялся, что ответа на главный вопрос, который ты так тщательно искал, здесь не окажется?..

Вдалеке показались кованые ворота. И сердце мужчины резко перешло в галоп. У калитки, держа в руках ведро воды, стояла Инес. Всё остальное было уже не важно. Ведь ответ был прямо перед ним… или это ему лишь казалось?

Бросившись к женщине, Ланчия на ходу крикнул:

— Почему ты ушла, не предупредив?

Она резко обернулась и вздрогнула. Заправила за ухо выбившиеся пряди, потупилась и тихо ответила:

— У меня одинаковые дни… Я встала, но ты так крепко спал, что я решила не будить тебя и отправилась по ежедневным делам. Но… прости, это въелось в меня, как ржавчина. Начав, я уже не смогла остановиться…

— Боялась, что вернешься домой, а там пусто? — спросил он, зная ответ. Ведь он тоже всегда понимал ее без слов.

— Прости…

— Это я должен просить прощения.

Они смотрели на асфальт, впитывавший солнечный жар как нечто само собой разумеющееся, и Ланчия думал о том, что не хочет говорить о дне, разделившем их. Она думала так же. И потому калитка скрипнула, пропуская гостей, две пары ног прошествовали по тропинке на задний двор, две фигуры зашли в палисадник — единственное ухоженное место во всей усадьбе. И лишь тишина следовала по пятам за теми, кто молча согласился не вспоминать о болезненном прошлом.

— Я здесь многое выращиваю, — слабо улыбнулась Инес. — Земля хорошая — дает много овощей. И прекрасные цветы.

— Помочь с чем-нибудь? — предложил Ланчия, с интересом рассматривая творение рук любимой женщины: огород, окруженный плодовыми деревьями и кустарниками, и изящные клумбы, непонятно каким чудом сумевшие сохранить свежесть недавно распустившихся цветов.

— Конечно, — кивнула Инес. — Нужно всё здесь полить. Приходится два раза в день этим заниматься, чтобы ничего не засохло, но это приятное времяпрепровождение. Да и свежие продукты всегда под рукой.

— Ты всегда была очень прагматична, и в то же время крайне романтична, — усмехнулся мужчина, щелкнув пальцем по бутону хризантемы.

— Зато ты часто терял голову и либо совершал подвиги, либо делал абсолютные глупости, — рассмеялась она. Впервые за долгие годы он услышал этот звонкий, как переливы колокольчиков, смех, и вдруг понял, что семь лет — это ничто, если тебе на самом деле есть к кому вернуться. Его губы сами собой расплылись в искренней улыбке.

— Откуда начнем?

— Да вот прямо с клумб и начинай, а я пока сорняки прополю…

День клонился к вечеру, обещая такую же жаркую ночь без намека на дождь. И Ланчии вдруг показалось, что в этом городе дождей не бывает в принципе.

***

Этой ночью он слышал лишь один звук. Странное шуршание, словно кто-то или что-то ползало вокруг него, собираясь в стаю. Он боялся пошевелиться, боялся даже вздохнуть, и лишь всматривался в черные изгибы чего-то, что было темнее самой ночи. Оно приближалось: медленно, но неотвратимо. А он не мог пошевелиться, не мог даже закричать: тело словно парализовало. И ползущее нечто знало об этом.

Лодыжек коснулось что-то мягкое. Что-то гладкое обвило запястья. Приковало к кровати поперек туловища. Сдавило грудь, не давая дышать. В тусклом блеске несуществующих звезд, отражавшихся на прочной, как стальная проволока, черной материи, Ланчия вдруг увидел смутные очертания… и понял. Это были волосы. Длинные шелковистые черные волосы, накрепко привязавшие его к кровати. Он хотел закричать и открыл было рот, но с губ не сорвалось ни звука. А шелк темных волос вдруг скользнул по его шее, языку, проник в рот, а затем глубже, и глубже, и глубже…

«Не отпущу тебя, Ланчия! Ни за что!..»

«Не отпускай. Никогда».

***

Новое утро — он проснулся в поту, но не почувствовал на губах и следа чего-то постороннего. Только в горло словно засыпали раскаленный песок, а в остальном никакого дискомфорта не было. Ланчия вздохнул и покачал головой. Ему казалось, он сходит с ума. Но разве это так важно? Ведь сейчас он сможет пойти к колонке, встретить там Инес, набрать воды в старое ведро и, как прошлым вечером, смеясь и вспоминая забавные моменты прошлого, полить прекрасный сад… их собственный Эдем.

Кошмары можно пережить, если после ночи наступает рассвет.

Он поднялся и вышел в коридор. Инес ждала его на кухне, теребя края передника и пытаясь заставить себя не смотреть каждые десять секунд на старые часы. Две улыбки — и время вновь отошло на второй план. Жизнь словно превратилась в цветной калейдоскоп.

Осколки калейдоскопа пересыпались, складывая разнообразные узоры. То Ланчия улыбался, глядя, как Инес поливает цветы в их маленьком райском саду. То она смеялась, глядя на то, как неуклюже он прореживает морковь. То старая колонка наполняла ведро кристально-чистой водой, в которой отражались две пары счастливых глаз. То солнце освещало закатными лучами старый холм, на краю которого Ланчия когда-то сделал Инес предложение…

Ночь сменяла картинки с ярких на темные. Боль, ужас, чувство вины и агония — вот всё, что в них было. И неизменно ее осипший голос спрашивал, не собирается ли он уходить. А он отвечал, что никогда не уйдет.