Утро началось как обычно: я проснулась в пять утра, приняла душ и пошлепала доить коров, но вот тут-то ко мне и подкрался пушистый таежный зверь под кодовым названием «песец». Он махнул хвостиком, и возле коровника появился бодрый и сияющий, аки медный пятиалтынный, Рёхей.

— Привет! — бодро возвестил он, засунув руки в карманы спортивных штанов и улыбаясь во все тридцать два зуба. — Давай ведро, и я побежал.

— И Вам не хворать, — ответила я и вручила парню требуемое. — Не перенапрягитесь!

— Это невозможно в принципе! — хохотнул он и помчал к колодцу. Вот ведь неугомонный…

Зевнув и смачно потянувшись, я пошлепала к колонке, набрала воды и отправилась доить коров. Не успела я закончить с Зорькой, как вернулся Рёхей и озадаченно воззрился на картину Репина «Дойка коровы, или откуда берется молоко». Я кивнула на поилку Ромашки и негромко сказала Рёхею:

— Налейте воды Ромашке, пожалуйста, Сасагава-сан.

Парень кивнул и одарил флегматичную корову живительной влагой. Та довольно пряднула ушами и опустила морду в поилку, а Рёхей умчал за питьем для ее соседки по коровнику. Вернулся он, когда я заканчивала доить эту самую Ромашку, и спросил:

— Теперь второй корове воды налить?

— Да, — кивнула я. — Ее Зорька, кстати, зовут.

— Понял, — усмехнулся боксер, игравший роль водоноса, и вылил содержимое ведра в поилку.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Всегда пожалуйста! — просиял Сасагава и уточнил: — Еще чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо, Вы и так много сделали, — пожала плечами я и наконец закончила с дойкой. — Молока хотите?

— Эээ… Нет, не стоит, — пробормотал боксер. Ожидаемо, что сказать.

— Как хотите, — хмыкнула я.

— Тогда я — тренироваться! — отчитался местный заяц-энерджайзер и умотал, куда глаза глядят.

Я фыркнула и, перелив молоко в бидоны, отправилась мыть ведра. Вернувшись, я натаскала коровам сена, картошки и свеклы, выдала по куску соли и поперлась оттаскивать бидоны на кухню. Сделав два захода и припрятав молоко в недра холодильника необъятных размеров, а также выпив целую кружку оного, я пошлепала к клеткам с кроликами и провела экзекуцию под названием «чистка клеток, кормежка и прочие радости длинноухих». Сварганив кашу собакам, я одарила ею четвероногих друзей любого фермера, да и человека в принципе, а затем вернулась домой и быстро приготовила на завтрак манную кашу для работников (и не говорите мне что манка — это для детского сада, ибо она очень полезна), а также особый завтрак для выпендривающейся мафии в виде творожной запеканки нехилых размеров. Кстати говоря, мне аж интересно: комитетчик ее соизволит смамонить или нет? Он обычно трапезничает отдельно от остальных, когда никто не видит — боится поперхнуться или чавкает?.. Ладно, меня повело не туда. Вопрос остается открытым: будет ли японец с избытком пафоса питаться запеканкой, когда никто не видит? А фиг его знает, вот и проверим, бугага! Надеюсь, я не получу потом тонфа в нос… Когда готовка была завершена, прискакала, а вернее, приползла Лена, вяло тащившая свою доходяжную тушку и апатично взиравшая на пол.

— Доброе утро, сеструндель, — бросила я, но Ленка не ответила, как, впрочем, и всегда, и уселась на свое законное место у окошка. Вскоре приползла сонная Манюня и бросила нам: «Приветище, трудоголики».

— И тебе не хворать, соня, — хмыкнула я и получила от сестры щелбан.

Маня уселась с левой стороны стола, как и обычно, и я быстренько раскидала по тарелкам запеканку. Пока я расспрашивала Машу о ее баталиях с Потрошителем Варии, которого она почему-то называла «термо-зеком» или «Принцем Змеем», хотя второе как раз понятно, на кухню прискрёбся Игорь и был одарен мной почетным завтраком в виде запеканки. Лена, не говоря ни слова, завершила трапезу и свалила в туман, а вернее, пошлепала на боевые подвиги в сфере трудовой деятельности, а я вопросила у остававшейся на кухне сестры:

— Маш, мне в город надо — я съезжу?

— Зачем? — нахмурилась Манюня. Придется приврать…

— Потому как я давно хотела себе новые сапоги рабочие купить. Старые уже совсем «того», — пожала плечами я, откидываясь на спинку стула. Собственно, это было правдой, но я надеялась еще немного поэксплуатировать старые в целях экономии, а, видно, не судьба. — Я думала попозже их прикупить — через недельку, но раз Савада-сан решил сегодня в город съездить, я решила поехать с ним. Не хочу одна там шляться, ты же знаешь, как я по магазинам хожу.

— Знаю, — поморщилась Маня. — Ненавидишь, и если и идешь туда, то только в сопровождении меня, несчастной, выслушивающей твои стоны о том, что магазины — это зло, а продавцы — монстры.

— Так правда же, — пожала плечами я, а Игорь, рассмеявшись, бросил:

— Это кому как! Алкашу, когда бабулек-самогонщиц в опасной близости нет, винно-водочный — как бальзам на душу!

— В прямом смысле, — добавила, фыркнув, Маня.

— Это да, — кивнула я. — Но я не пью. Так что магазины — это не мое.

— Ладно, съезди, — позволила Маня. — Я поговорю с Ленкой, пусть на себя возьмет обход участка сегодня, а я займусь ее делами.

— Лады, — кивнула я. Маша сама участок не объезжала, потому как мы с Ленкой ей запретили: она обязательно ввязывалась в скандал с работниками, так что такое решение было ожидаемо.

— А я тогда помогу тебе с Лениной работой, — добавил Игорь, кивнув Мане. Хороший он мужик, ничего не скажешь. А что скажешь, тем подавишься.

— Угу, помоги, — усмехнулась Манюня, и я разлила нам чай.

В этот момент на кухню заползли сонные мафиози в количестве шести штук: Савада, Ямамото, Гокудера, Рёхей, Дино и Мукуро. Я улыбнулась парням и пожелала доброго утра, Маня сдержанно кивнула, а Игорь бросил короткое: «Привет». Ответили нам аж сразу четверо, за исключением хмыкнувшего Гокудеры и загадочно прокукфуфукавшего Мукуро. Интересно, чем народ занимается на ферме? Вот взять Мукуро — куда он всё время исчезает? И в курсе ли его подвигов Тсуна?

Я раскидала народу завтрак и вернулась к чаепитию, а огласившее комнату многоголосое «Итадакимас» заставило Маню поморщиться и пробубнить:

— Тоже мне, хари нерусские…

Нет, расисткой Маша не была. Она просто не любила, когда в ее жизнь вторгались непредвиденные обстоятельства, и всегда к ним крайне негативно относилась, а «предвиденным» появление толпы бисёненов-нахлебников назвать сложно, согласитесь. Вскоре Игорь и Маша свалили на трудовые подвиги, а я разлила парням чай и начала намывать посуду.

— Савада-сан, ну что, ты готов? — обратилась я к боссу, расставляя посуду на полке.

— Конечно, — кивнул он. — Но ничего, если мы возьмем и остальных?

— Что, всех? — опешила я. Ой, не нравится мне это…

— Нет, конечно, — пробормотал Тсуна. — Только Гокудеру, Ямамото, Дино и Рёхея.

— А, тогда ладно, — с облегчением выдохнула я. Прям камень с души, сердца и из почки, право слово…

И тут на кухню заползли Варийцы в полном составе и примкнувший к ним Джессо. Что за новая коалиция, товарищи?

— Утро доброе! — бодро возвестила я, раскидывая хавчик по тарелкам.

— Не такое уж и доброе, — усмехнулся Бельфегор. — Вечером Принцесса не пришла на занятие с Принцем!

Я впала в ступор. Вот блин! Про генетику я вчера совсем забыла со всеми этими треволнениями!

— Я забыла, — честно призналась я, разливая этим деятелям чай.

— Врой, что за ерунда! — возмущенно перебил меня Скуало. — Вчера каша, сегодня это! Нормальной еды нет, что ли?

— А что такое «нормальная еда»? — опешила я, удивленно взирая на рыбу с серебристыми волосами.

— Это что-то белковосодержащее! — выдал этот громкоговоритель, вяло ковыряя запеканку вилкой.

Я фыркнула, залезла в холодильник, выудила оттуда ветчину и, отрезав нехилый ломоть, вручила его Акуле всея Варии.

— Вот — белок, — усмехнулась я и вернула остатки ветчины в морозные края.

— Другое дело, — хмыкнула плотоядная рыбина и с куда большим энтузиазмом взялась за расчленение запеканки с целью ее охлаждения.