Однако Мария на остановке не появилась, и нам пришлось ехать домой без нее. Ленка попыталась успокоить меня словами: «Значит, она решила переночевать у Дуняши, не волнуйся. Жила же она у нее четыре года, и ничего плохого не случилось, значит, и в эту ночь ничего плохого не произойдет», — но это не помогло — я готова была выть и на стенки лезть от чувства безысходности и страха за сестру. А что, если она сорвется и опять ввяжется в игру? А что, если она напилась и валяется где-нибудь под забором, а ночи ведь уже не летние, так и замерзнуть можно! Парни пытались меня подбодрить, но получалось откровенно фигово. В результате, когда мы забрали у тети Клавы лошадей, сказав ей, что Маня решила переночевать в городе у друзей, а Маркиза решила вести в поводу Лена, Мукуро вдруг вскочил на лошадь, аки заправский гусар, и заявил:

— Если уж реальность настолько неприятна, что от нее хочется уклониться, почему бы этого не сделать?

Я взгромоздилась на Торнадо и вяло пробормотала:

— От проблем бежать — не лучшее решение.

— Это не побег, — усмехнулся Фей и взял поводья из моих рук. — Это просто небольшая передышка.

Я недоуменно вскинула бровь, ожидая, что он сейчас начнет мне иллюзорные фокусы показывать, но мир передо мной вдруг расплылся, словно акварельный рисунок, на который пролили воду, и мы с ним остались только вдвоем, всё так же на лошадях, но вместо деревни передо мной был совершенно иной мир — бескрайнее поле с высокой, достававшей до стремян травой, которой не бывает в нашем мире; закатное небо, словно нарисованное гениальным художником, увидевшим во сне сказочный калейдоскоп; видневшийся слева лес с необыкновенными многовековыми раскидистыми деревьями и огромное озеро с прозрачной, кристально чистой водой справа от нас.

— Как красиво… — прошептала я, с восторгом глядя на звезды, появившиеся в лучах заката.

— Это мой мир, и я приглашаю тебя на экскурсию, — загадочно заявил Мукуро и тронул поводья.

Я вцепилась в луку седла и с детским восторгом смотрела на то, как постепенно пейзаж менялся: мы проехали через лес с необыкновенными, сказочными зверями, затем по берегу моря, в котором плескался огромный дракон с серебристой чешуей, сиявшей в багряных лучах заходящего солнца, потом проехали мимо средневекового замка, и рыцари, охранявшие ворота, отдали нам честь, и всё это время по небу, похожему на палитру смелого художника-абстракциониста, летали пегасы, драконы и фениксы, а в воздухе мерцали крошечные огоньки и плавали шарики, похожие на мыльные пузыри… На Мукуро почему-то был костюм средневекового принца, а точнее, черный камзол с серебристой отделкой и белым шейным платком, а на мне — дамский костюм для охоты, который больная, но, если честно, офигенная фантазия иллюзиониста оформила в фэнтезийном стиле: светло-серые брюки в обтяжку, черные сапоги для верховой езды, широкий черный кожаный пояс с пряжкой в виде серебряного дракона и широкая безразмерная белая блуза, в которую можно было двух таких девиц, как я, запихнуть, с широченными рукавами, завершавшимися узкими манжетами, и с длинными лентами на воротнике, завязанными как шейный мужской платок и заколотыми огромной овальной камеей с окантовкой из бриллиантов. Путешествие было просто невообразимым — это была сказка, ставшая реальностью, ожившие грезы, но чувство тревоги за сестру меня всё равно не покидало, хоть я и пыталась всеми силами не подавать виду и не расстраивать своим поведением Мукуро.

Когда мы вновь выехали в поле, на этот раз покрытое прекрасными, несуществующими в реальности цветами, иллюзионист вдруг взял меня за руку и, глядя на горизонт, сказал:

— Она сильная. Она справится. Поверь в нее, так ты ей поможешь. Если в человека никто не верит, он скатывается на самое дно, пытаясь доказать самому себе, что он чего-то стоит, но когда человека поддерживают тем, что просто знают: он справится, он находит в себе силы идти дальше с высоко поднятой головой, зная, что есть те, кто не станет за его спиной тыкать в него пальцем, шушукаться или сомневаться в нем. Не сомневайся — она справится. Дай ей силы своей верой в нее.

Я ошарашенно смотрела на Мукуро, не зная, что сказать, и думала над его словами, а затем кивнула, улыбнулась и, тоже посмотрев на горизонт, ответила:

— Я в нее верю. Спасибо, Мукуро, наверное, именно это мне и нужно было услышать…

— Не волнуйся, всё наладится, — тихо сказал иллюзионист, и в его мире вдруг, повинуясь его желанию, наступила ночь, а небо взорвалось сказочным фейерверком, не похожим ни на что, что я когда-либо видела. Бриллиантовая россыпь звезд смешивалась с изумрудами, сапфирами, рубинами и аметистами, рождавшимися из тьмы неба и складывавшимися в сказочные цветы, узоры, фонтаны… Алые хризантемы, желтые «золотые шары», синие ромашки из мириадов огоньков расцветали в небесах, повинуясь воле прошедшего все Шесть Путей Ада иллюзиониста, сумевшего сохранить часть души светлой и удивительно чистой. Фейерверк закончился так же внезапно, как и начался, и на горизонте забрезжил рассвет. Я улыбнулась и сжала ладонь всё еще державшего меня за руку Мукуро, прошептав:

— Спасибо за всё.

— Ку-фу-фу, не за что. Друзья должны помогать друг другу, разве нет? — довольным тоном ответил иллюзионист, и я с улыбкой кивнула в ответ. Иллюзия стала меркнуть и расплываться, а Фей, самым настоящим чудом доказавший, что не зря его так прозвали, отпустив мою руку, сказал:

— Приехали. Надеюсь, ты не забудешь свои слова и не вернешься в меланхолию.

— Не забуду — точно, — кивнула я, глядя на то, как сквозь образ волшебного бескрайнего поля проступает наш дом — двухэтажное кирпичное строение, не имеющее ничего общего со сказочными дворцами и средневековыми замками. Вскоре иллюзия развеялась окончательно, и я с печальным вздохом спешилась.

Мы с Мукуро расседлали коней и отвели их в конюшню, а затем он проводил меня на кухню. Как оказалось, все уже собрались там и ждали только нас, потому как мы ехали очень медленно, а Тсуна решил, что не стоит вмешиваться в иллюзию Мукуро, и попросил остальных ехать быстрее. Я поблагодарила босса мафии за понимание и начала готовить пасту, Ямамото же, снова став моим поваренком, взял на себя приготовление удона, то бишь японской лапши, которую Маша купила в городе еще в прошлую поездку. Мафиози принялись обсуждать создавшееся положение, и Тсуна, горя решимостью, заявил, что мы просто обязаны сделать так, чтобы и без этого контракта наше племенное хозяйство выкарабкалось из тяжелого положения, и попросил всех помочь, особенно Бэла и Скуало, потому как Акула был гениальным стратегом, а Принц — просто Гением, и излишние пояснения здесь были бы ни к чему. Что интересно, все согласились, и Принц даже заявил, что готов работать с остальными, но начать строить планы мы не успели: на кухню зашел хмурый Хибари-сан со стулом наперевес и Хибёрдом на макушке и, усевшись справа от моего стула, то есть между мной и Тсуной, заявил, шваркнув на стол толстую папку:

— На ферме сегодня ничего не произошло. Я так понял, что вы не смогли заключить контракт. Пора показать вам результаты моей работы.

— Ты же не работаешь с Вонголой, — вмешался Мукуро, ехидно глядя на комитетчика. Опять он нарывается! Ну что за человек, а?.. Профессиональный провокатор, блин! — Намимори ничто не угрожает, дисциплину никто не нарушает, с чего же ты решил помочь другим, а, Кёя?

— Потому что существует угроза для моего друга, — ледяным тоном, глядя прямо в глаза своего врага, ответил Хибари-сан. — И я лишь помогаю ей. А на твое мнение мне плевать, травоядное. Ты и сам решил сотрудничать с мафией, которую ненавидишь.

— Оя, оя! — возмутился Мукуро. Обидели няшу, да. Ну вот чего они грызутся, как кошка с собакой, а? Чего им спокойно не живется? — Я с ними сотрудничаю, потому что мне это выгодно! Я хочу помочь Кате, а с Вонголой это становится куда проще. Я иду к своим целям любыми путями, ты же знаешь. И придерживаешься тех же правил, кстати, потому и прибиваешься к мафии, когда тебе это выгодно!